- Ладно, благодарю вас за разведку и такую ценную находку. И оденьте её как можно лучше, - эти слова Государя относились уже к нашему отцу.
Отец поклонился, мы вслед за ним.
Государь кивнул и отпустил нас мановением руки.
Вастараба устала настолько, что шаталась на ходу. Из шатра её пришлось почти выносить. На коня она тоже не смогла забраться, и братья её погрузили ко мне на седло, по-дамски. Не ожидал, что она потеряет столько сил от одного исцеления. Ва приникла ко мне и обняла, якобы чтобы не упасть. Та ещё актриса.
Но стоило нам приехать “домой”, стоило жрице увидеть очередь страждущих, как она тут же ожила и заявила, что будет консультировать, не сходя с коня. Опираясь на меня, Вастараба смотрела на подходящих людей и с ходу называла диагноз. Некоторым она просто говорила, что с ними происходит, некоторым называла диагноз и советовала лечение, а в тяжёлых случаях говорила приходить на осмотр и лечение назавтра.
Добрый час мне пришлось торчать в седле и работать креслом для этой трудоголички. Но что вызывало уважение, так это её стремление помочь всем, кому только можно. Только поговорив с последним человеком в очереди, жрица позволила себе сползти с седла и быть отнесённой в дом. Еду ей пришлось носить в постель. Мне пришлось. Кажется, я начинаю понимать, почему вождь назвал работу господина жрицы тяжёлой.
Вастараба потребовала, чтобы на ночь нас устроили спать вместе. Старшие поулыбались, но выделили нам закуток за шторкой. Не успел я устроиться на ночь, как Вастараба заявила, что теперь её необходимо довести до оргазма, до такого состояния, чтобы она полностью пропотела, иначе переполняющая её женская энергия разорвёт сознание пополам. И уснула. Я попытался отнестись к словам “разорвёт пополам” серьёзно и начал гладить девушку, но легче было разбудить чувства в деревянном полене. Мне спать хотелось ничуть не меньше, и я с облечением уснул. Ближе к рассвету Вастараба вспомнила, что дело не сделано, и принялась терзать меня за мужской орган. Я спросонья забыл, что теперь у меня есть походная отрада, решил, что мы ещё в выезде и что это напали волки. Чуть не прирезал бедную. Когда недоразумение разрешилась, таки пришлось её гладить и целовать в разные части тела. Как же её било от любовного исступления! И ещё она не могла жить, не держа мой мужской орган плотной хваткой. Но после этого дела я действительно отключился. Вастараба тоже отключилась, не снимая руки с любимой игрушки. Не скрою, засыпать, держа в объятиях девушку, которой можно доверить оставлять руку на ночь на мужском органе, было приятно. Моя Аруня не была такой горячей, она честно выполняла всё, что положено, но чувствовалось, что больше всего ей хочется поскорее уйти.
После тяжёлой разведки нам дали поспать подольше. Не успели мы закончить завтрак, как перед домом нарисовался главнокомандующий. Он больше не кашлял и горел желанием обсудить со жрицей мероприятия по снижению количества заболеваний. Оказывается, мы теряли по двадцать — сорок человек в день только от отравлений. Пришлось доедать завтрак, уступив свое место за столом командующему и его порученцу — секретарю. Для освобождения второго места согнали Сигуру.
Между делом жрица потребовала себе отдельный дом или шатёр для медицинских целей, а также много спирта или вина для обработки ран. Генерал обсудил эту проблему с отцом, решили поставить шатёр у нас во дворе, из отцовских запасов. Спирт генерал обещал прислать.
Пока Вастараба рассказывала командующему, как кипятить воду и какие травы и припасы надо заготовить для борьбы с насекомыми и наиболее частыми болезнями, я вышел подышать воздухом.
Лучше бы не выходил. От нашего порога тянулась длиннющая очередь, было такое ощущение, что в неё выстроились все кочевники. Они стояли тихо, терпеливо и, похоже, очень давно. Мне захотелось сказать им что-нибудь ободряющее, и я сказал, что сейчас поставим для жрицы отдельный шатёр. По очереди понеслось: “Шатёр ставят, знать скоро принимать будет”. Проклятие! Пришлось самому идти и выполнять обещание. Братья, которым тоже хотелось улизнуть из поля зрения начальства, охотно вызвались помогать мне в этом деле. Не успели мы закончить, как появилась жрица и потребовала себе стол для операций, а также много кипячёной воды. Пришлось городить ей стол из неприкосновенного запаса досок. Воду ей пообещали обеспечить кочевники.
Только после этих трудов появилась возможность найти местечко покомфортнее и, прислонясь к брёвнам дома, дать отдых телу. Рядом устроились все братья и сёстры. Пришли дети вассалов, уселись рядом. Никто ничего не говорил, все наслаждались ощущением утихания сладкой ломоты в мышцах. Ломота, ставшая такой привычной за время разведки, постепенно уходила…
- Если кто заговорит о военных планах — прибью, - пообещал Алесаний.
- Точно! Правильно! Да! - откликнулись все присутствующие.
Через некоторое время Алесаний сам нарушил молчание:
- Пуся, как думаешь, она реально целитель или лазутчик кочевников?
- Если она и лазутчик, то для усиления нашей армии она уже сделала больше, чем весь возможный урон, который она могла бы нанести. Мне показалось, она действительно любит лечить людей. Любых.
- И кочевников?
- И кочевников. Они ей ближе, чем мы.
- Что-то у меня такое ощущение, что она ещё принесёт нам беспокойств. Что она там говорила про положение войск кочевников? Далеко они? Ты был ближе к карте.
- Уже недалеко. Думаю, сейчас командование начнёт из кавалерии благородных формировать отряды для нападений на походные колонны. Они идут без доспехов, щиты на повозках, обозы, кавалерия разных видов и пехота вперемешку. Если удачно напасть, можно нанести большой урон, не потеряв никого из своих. Нас не возьмут, а вот Консанса и тебя с отцом попросят.
- А я думаю, наоборот, нам скажут завтра выступать к южным бродам. Южные броды надо прикрыть, там кочевники смогут переправиться без всяких мостов, - не согласился старший брат.
- Так от южных бродов сколько идти! Там целая страна раньше была! - не удержался Консанс.
- Вот именно. С остатками жилья и дорог, - не сдавался Алесаний.
Мы ещё немного потрепались, додумывая за начальство разные гениальные идеи. Сидеть в теньке ясным тёплым днём и нести всякую чушь было так хорошо…
Отдых прервал мальчишка, которого жрица послала позвать меня. Пришлось подниматься, превозмогая боль в мышцах. Родня и дети вассалов дружно посмеялись надо мной в духе “любишь обнимать девку на ночь, люби и сани возить”. Им бы только поржать…
В шатре на столе обнаружилась совершенно голая тётенька, которой Ва засунула руку в женский орган чуть не по локоть. Увидев такую картину, я попытался улизнуть, но меня остановил жёсткий приказ жрицы:
- Проходи и раздевайся!
Не успел я приблизиться, как она схватила меня за мужской орган и умоляюще произнесла:
- Полисаний, господин, эта женщина мучается кровотечениями уже полгода после родов. Я её почти исцелила, но мне нужно хоть немного мужской энергии. Дашь мне её?
Произнося эту фразу, Ва просяще заглядывала мне в глаза снизу вверх. Не дожидаясь разрешения, она уже вовсю гладила меня свободной рукой.
Мышцы болели, без одежды я чувствовал себя неловко, и ничего не получалось. Я обнял девушку. Её губы были так близко… Мне вдруг невероятно сильно захотелось поцеловать их. Я коснулся её губ и вдруг почувствовал, что меня охватывает сильнейшее желание.
- Да, то, что нужно! - прошептала Вастараба и ответила на поцелуй. Целоваться она была мастерица. Её губы были такими мягкими, такими нежными! Я обнял её и по-хозяйски крепко ухватил за груди. И вдруг мы слились. Я чувствовал, как энергия текла от меня к девушке, преломлялась через неё, становясь из силы жизнью, и через руку перетекала больной женщине.
- Да! Да! Я закрыла все разрывы! Господин, ты великолепен! - шептала Ва. От её губ и от её шёпота я кончил на месте. Только после этого я вспомнил, что Ва может плеваться ядом и что коснись она меня трубочкой под языком, я уже был бы трупом. Вастараба взвизгнула от восторга, сделала ещё несколько движений в утробе, а потом вытащила руку из женщины и потребовала полить ей на руки. Пришлось поливать.
