Принцесса погасила пламя вокруг костяшек и потянулась к карману, чтобы предъявить Озрику то письмо. И в это мгновение она посмотрела своему дяде прямо в глаза. Холод и непреклонность – все, что она увидела в них. Именно тогда Талия поняла: письмо ничего не изменит. Озрик был убежден, что ее брат сошел с ума. И только неопровержимые доказательства могли бы его переубедить. Но теперь принцесса сомневалась и в этом. Что-то было явно не так: либо с Озриком, либо с отношениями между ним и ее матерью. Что, если дядя расскажет Харроуэю о содержании письма? Что, если ей помешают добраться до улик?

Талия отбросила рукой волосы со лба, чтобы оправдать внезапное движение.

– Ты слушаешь? – спросил Озрик.

– Да, дядя.

– Нам нужно составить план сражения, – проворчал король. – Для обсуждения неотложных вопросов уже созвали совет. Я настоятельно призываю тебя не создавать новых разногласий. Займешься этим позже. Если выживем.

И Озрик ушел.

Талии оставалось только одно. Если требуются веские улики – а, в конечном итоге, к этому и придет, – тогда она отправится на поиски тех доказательств, что оставил для нее Леофрик. Если ничего найти не удастся, она будет вынуждена признать, что Харроуэй не виновен, а ее брат действительно сошел с ума. И она будет жить дальше, справляясь с этой болью.

Но если Талия отыщет свидетельства, тогда она собственным пламенем сожжет этого предателя. И ни у кого не достанет сил, даже у дяди, ей помешать. К черту клятвы.

Преисполненная решимости, Талия помчалась во дворец. Она точно знала, куда идти.

Они быстро пролетели через весь город и когда добрались до одинокого острова, Эш приземлился на вершине полуразрушенных стен. Холт не увидел здесь ни отряда солдат, ни укреплений, ни баллист – это место никто не охранял.

Когда подросток уже собирался спешиться, снизу, со стороны ворот раздался взволнованный голос.

– Почтенный Всадник! – Страж помахал ему рукой. – Прошу прощения, но вам не следует туда заходить.

Эш слетел на землю, и Холт спрыгнул навстречу охраннику. Он тяжело приземлился на каменный мост – его сильные ноги уже без труда выдержали удар – и гибким движением выпрямился.

– Внутри есть то, что я ищу, – проговорил подросток, старательно подражая речи знатных людей.

Те несколько караульных, что охраняли остров, переглянулись.

– Мы не смеем подвергать сомнению волю Всадника, – обратился к Холту самых смелый из стражников. – Но входить в карантинную зону неразумно.

Холт махнул рукой.

– Зеленая Гниль меня не беспокоит.

Караульный сглотнул.

– Почтенный Всадник, здесь риск заразиться гораздо выше. Для того, чтобы пройти в город, требовалось выждать три дня и показать, что симптомов нет. Но таких почти не оказалось.

То же самое сказал Озрик. У Холта сдавило горло. Если его отец на острове, значит, заражен тоже. Эта болезнь стремительно распространяется, и решение запереть беженцев на карантинном острове только привело к катастрофе.

– Я заметил, что это место никто не планирует защищать, – сказал Холт. – И когда начнется сражение, этих людей убьют первыми?

– Они уже мертвы, почтенный Всадник, – безразличным тоном ответил солдат.

– Я все равно пойду. Я могу помочь.

Стражники, бросив на Холта последний просительный взгляд, все же расступились. Решетка поднялась, и подросток вошел внутрь. Эш последовал за ним, и ворота с лязгом захлопнулись.

Картина невероятных страданий предстала перед Холтом. Этот небольшой островок с трудом вместил всех этих людей. Одни сидели прямо на земле, другие застыли в темных дверных проемах – лица пустые, глаза смотрят куда-то в себя. Безжизненные тела свисали из окон. Дренажные канавы на мощеных улицах были заполнены желчью, рвотой и желтой мочой. От невыносимой вони желудок Холта трижды перевернулся. Где-то плакали дети, взрослые мужчины рыдали и вздымали к небу окровавленные, грязные руки. В дальнем углу острова столб дыма уносил с собой воспоминания о погибших.

– Я слышу, как медленно бьются их сердца, но в них так мало жизни, – заскулил Эш.

Холт, не раздумывая, шагнул вперед, а его собственное сердце, несмотря на тело Восходящего, бешено колотилось. По драконьей связи они с Эшем пытались утешить друг друга. Даже в этом дьявольском месте их связь давала им ощущение передышки, как холодный чай в жаркий день.

Пока никого не узнавая, Холт шел по улицам дальше. Прямо перед ним на камни рухнула женщина. Подошли мужчины и унесли ее тело.

Теперь окружающие таращились на Холта: он держал спину слишком прямо, на его коже не было пятен, а свет в глазах не погас. Он был здоров. Люди показывали на Эша, будили спящих, чтобы те посмотрели на дракона и на Всадника.

Трясущийся старик опустился на колени у его ног.

– Сэр, вы пришли, чтобы положить конец нашим страданиям?

Оторопев, Холт заставил себя не останавливаться. И он только потом понял, о чем просил этот человек. А вокруг уже собирались другие. Их голоса слились в один вопль отчаяния.

– Я постараюсь… постараюсь помочь. – Голос Холта дрожал, запинаясь на каждом слове. – Отец?

Где же он?

– Отец!

Эш взмахнул крыльями и негромко зарычал, чтобы толпа расступилась.

– Мы можем попробовать вылечить их.

У Холта пересохло во рту. Здесь было так много людей. Они с Эшем не могут помочь всем, так ведь?

– Малыш, мне нужно его найти, – проговорил подросток. – Отец, – снова позвал он. – Отец!

Холт проталкивался сквозь толпу. Силой своего обновленного тела он легко прокладывал себе дорогу через скопление ослабевших беженцев, но это было все равно, что переходить вброд реку, а трава тянет тебя на дно.

Но план был совсем другим! Сидастра считалась надежным убежищем, безопасным укрытием на случай вторжения: все подданные королевства должны были спрятаться за городскими стенами, притянуть сюда рой, который будет разгромлен. Обращен в пыль. Слова песни, которые Холт знал с детства, снова зазвучали в его голове.

– Отец! – продолжал звать Холт.

Он крикнул еще раз. И еще. И еще, пока один человек не показался ему знакомым. Он стоял в дверях заведения, что когда-то было таверной.

– Мистер Уивер! – задохнулся от радости Холт и почти бегом бросился к нему: наконец кто-то из Крэга.

Мистер Уивер выглядел ужасно. Он еле держался на ногах, на его горле образовалась бледно-зеленая корка. Ткач прищурился, потер глаз и прохрипел:

– Холт Кук?

– Да! Да, это я…

– Мы думали, ты мертв.

– Мой отец, – перебил его Холт. – Пожалуйста, скажите мне…

– А-а, он внутри, но…

– Эш, подожди здесь.

Протиснувшись мимо мистера Уивера, подросток распахнул дверь. В бывшей таверне он обнаружил еще больше знакомых лиц. Там был мистер Монгер, Поттеры[4], старый мистер Кобблер[5], вся семья Карпентеров[6], Танеры[7], даже Ойстеры[8] и множество других жителей Крэга. Похоже, из тех, кто не остался в форте Кеннет, почти все добрались до столицы.

И все были заражены. Зеленые вены вздулись на шеях и на лицах, люди царапали кожу, уже затвердевшую в подобие панциря, как у жуков. Воздух был плотным, таким же тяжелым, как в Умирающем Лесу. Потухшие глаза обратились к Холту.

– Кто это?

– Нам прислали еду?

– Это Холт Кук.

Раздались шокированные вздохи, но их заглушили ужасные приступы кашля, доносившиеся из каждого угла.