- А я нет, - резко сказал Волохов. - Я сам под ударом, а вы мне предлагаете еще мальчишку сопливого...
- Все, Волохов, разговор окончен, - Александр Ярославович отошел к машине, наклонился и постучал в стекло.
Парнишка неловко вылез из "Волги" и встал рядом с ним, тиская в руках полотняную сумку. Черные мешковатые брюки болтались на тощих бедрах.
- Ну, здравствуй, - Волохов обреченно вздохнул и протянул руку.
- Здравствуйте, - ладонь у паренька была хрупкая, как елочная игрушка.
- Говорят, ты языки знаешь?
- Да, - Иван покраснел и опустил глаза.
- И бесов изгоняешь?
Паренек покраснел еще сильнее.
- Несколько раз у меня получилось.
- Вот что, молодые люди, - сказал Александр Ярославович, - дел невпроворот, так что познакомитесь в процессе работы.
Сев в машину, он захлопнул дверцу, но, подумав, опустил стекло.
- Волохов, подойди сюда. Отвечаешь за него, понял? - сказал он, понизив голос.
- Я и так за все отвечаю! Давайте, валите все на меня, беззащитного, безответного...
- До свиданья, Иван, - попрощался Александр Ярославович, не обращая на Волохова внимания, и захлопнул дверь.
Стоя рядом, они смотрели, как "Волга" выехала на Ленинградку и затерялась в гуще автомобилей.
- Что в сумке-то?
- Крест, икона, святая вода, ряса.
- Ох-хо-хо... Ну, пойдем, отрок.
Волохов повел паренька через Ленинградский рынок - есть хотелось неимоверно. Не торгуясь, он купил у небритых продавцов "настаящие" крымские помидоры, огурцы и зелень, яблоки и позднюю клубнику. Знакомый запах заставил его свернуть за палатки. Трое мужиков торговали свежей рыбой. Волохов выбрал крупного сазана. Иван предложил свою помощь, Волохов передал ему сумки и пошел в мясные ряды. По дороге купили квашеной капусты, картошки и салата. Парная свинина стоила, как вырезка занесенного в красную книгу исчезающего животного. Напоследок прикупив сладостей, хлеба, молока и яиц, они, нагруженные, как ишаки, поспешили домой. Я тебя откормлю, думал Волохов, посматривая на мальчишку. Ты у меня станешь упитанный и розовый, как Хрюша из "Спокойной ночи, малыши". Иван семенил за ним, стараясь не отстать, но успевая в то же время глазеть по сторонам.
- Ты что, первый раз в городе?
- Нет, - паренек опустил голову, застеснявшись, - я бывал в городе. В Кириллове.
- О-о, - протянул Волохов, - знакомые места. Озеро там шикарное.
- Да, там красиво.
Они поднялись по лестнице. Волохов передал ему свои пакеты, открыл дверь и сделал приглашающий жест.
- Заходи, бандит, в КПЗ.
- Спасибо, - мальчишка удивленно захлопал глазами, но потом, поняв, что это шутка, вежливо улыбнулся.
Волохов мысленно обругал себя последними словами.
- Направо кухня, там на стол все брось. Сейчас жрать будем!
Он запер дверь и прошел следом. Иван аккуратно раскладывал на столе продукты.
- Так, давай-ка, иди осмотрись, а я тут быстренько все сделаю, - сказал Волохов, засучивая рукава рубашки.
Парень собрал пустые пакеты и послушно пошел в комнату. Волохов быстро начистил картошки, нарезал мясо и поставил на плиту сковородку. Не удержавшись, откусил мягкого белого хлеба и заглянул в комнату.
Иван рассматривал висящие на стенах фотокопии современных художников. Склонив голову, он делал шаг в сторону, потом возвращался на место, выбирая удачный ракурс.
Услышав шаги, он оглянулся.
- Какая страшная картина, - сказал он, показывая на репродукцию Сараямы.
На картине голый ребенок сидел, раскинув пухлые ножки, на каменистой земле. У ног его умиротворенно примостилась огромная железная собака. Стальные бока чудища бросали по сторонам блики, ребенок улыбался, а на заднем плане, из-за горизонта, всходила мертвая планета.
- Почему страшная, - невнятно спросил Волохов с набитым ртом, - просто прикольная.
- Одиночество, - пояснил Иван, - ему даже поиграть не с кем. Только с железной собакой.
- Но он же доволен.
- Он просто не знает другой жизни.
Волохов помолчал, проглотил хлеб.
- А тебе было с кем играть?
- Нет.
Волохов услышал, как заскворчало масло, и вернулся в кухню.
Отбив ножом два куска свинины, он бросил ее на сковороду.
- А что ты скажешь насчет вот этой картины, - спросил он, вернувшись к Ивану и указывая на репродукцию "Поцелуй вампира".
На полотне в страстных объятиях зеленого крылатого чудовища со змеиным телом застыла обнаженная женщина. Из-под когтей, впившихся в ягодицы, сочилась кровь.
- Это - гибель, - сказал Иван, качая головой. - Она губит себя, но ничего не может поделать. Плоть правит ее сознанием, а разум спит или умер.
- А то, что она голая, тебя не смущает?
- Нагота здесь вторична. Гораздо печальнее, что она вручает ему не только тело свое, но и душу.
Волохов крякнул. Мальчишка, однако, был не так прост.
Мясо покрылось аппетитной корочкой. Волохов поперчил, посолил и перевернул его. Попробовал ножом булькающую в кастрюле картошку. Почти готово.
- Ну, Иван, мой руки и прошу к столу, - крикнул он.
Крупно нарезав самый красивый помидор, он разложил мясо и картофель по тарелкам и посыпал нарезанной зеленью. Вывалив квашеную капусту в керамическую миску, покропил ее подсолнечным маслом и, нарезав хлеб, уселся за стол. Иван встал на пороге, смущенно улыбаясь.
- Давай, давай, не стесняйся, - Волохов набил рот мясом, картошкой, добавил капусты и, энергично пережевывая, указал на табурет напротив себя.
- Павел ..., простите, не знаю вашего отчества...
- Ничего, ничего, сойдет и Павел.
- Я не могу это есть.
- Это почему?
- Так ведь пост, - удивленно всплеснул руками Иван, - Апостольский пост нынче.
Волохов перестал чавкать и медленно оторвал взгляд от тарелки.
- Что ж ты не сказал? Я бы рыбу пожарил.
- И рыбу сегодня не могу - среда.
- Ваня, ты худой, как велосипед. Хоть чего-то можешь съесть?
- Могу есть хлеб, могу капусту, овощи, фрукты, орехи. Могу воду пить.
- Эх, - горько вздохнул Волохов, - а может, давай, а? Хоть немного?
- Не могу, - виновато пожал плечами Иван.
Волохов отложил вилку и тяжело вздохнул. Потом помыл яблоки, клубнику и поставил перед Иваном.
- На, страстотерпец, насыщайся.
