Джип, ударивший "Газель" в борт, исчез, словно испарился. Пожарные расчеты, разматывая шланги, отогнали толпу еще дальше. По огню ударили пеной, и он на глазах стал пропадать, словно прятался под землю.
Второй на место происшествия прибыла "скорая помощь". Водитель маршрутки, через слово матюгаясь, пытался объяснить врачам причины аварии, хотя им они были явно неинтересны. Волохова бегло осмотрели, протерли лицо и слегка обгоревшие брови спиртом. От приглашения проехать в больницу он отказался. Подоспела съемочная группа какого-то телеканала. Корреспондент с микрофоном наперевес с ходу устремился к лежащему на носилках водителю "Газели". За ним поспешал оператор с камерой на плече.
- Мы находимся на месте очередного ДТП, которые, увы, так нередки на московских улицах. К сожалению, есть пострадавшие, - зачастил корреспондент, делая озабоченное лицо. - Крупным планом лицо водителя, - скомандовал он оператору и сунул микрофон шоферу под нос, - Скажите, кто виноват в аварии? Вы сегодня употребляли спиртное? У вас сломана одна нога или сразу две?
Водитель приподнялся на носилках и жестом попросил поднести микрофон еще ближе. Корреспондент услужливо шагнул вперед.
- Пошел ты на х...!!! - гаркнул побагровевший от злости мужик, - гондон штопаный. Дайте хоть сдохнуть спокойно, кровососы поганые...
В толпе заржали.
- Видимо пострадавший еще не совсем оправился от шока, прокомментировал речь водителя проворно отскочивший корреспондент.
"Скорая" забрала пострадавших и, включив сирену, умчалась. Свидетели происшествия потихоньку расходились - никому не хотелось терять время в милиции. Водитель трейлера, набивший солидную шишку на лбу, сидел в кабине, поджидая гаишников. Волохов смешался с любопытными и, потихоньку выбравшись из толпы, зашагал домой. Пакет с книгами не пострадал, только в нескольких местах пластик расплавился от попавших брызг горящего бензина. Поймав частника, Волохов назвал адрес и облегченно откинулся на сиденье. Еще раз пронесло, но так долго продолжаться не может. Рано или поздно он не успеет среагировать на опасность.
Водитель старенького "Москвича" долго принюхивался. Потом, косо взглянул на Волохова.
- С пожара, что ли?
- А вон, видел, "Газель" горит? - Волохов ткнул пальцем через плечо.
- Да, видел. Ну, горит и горит. Чего ж теперь, самим в огонь прыгать?
- А народу-то сколько! Всем интересно.
- Интересно в женской бане, - отпарировал водитель.
- С этим, конечно, не поспоришь, но говорят: интереснее всего наблюдать за горящим огнем, бегущей водой и за тем, как работают другие. Нет?
Водитель хмыкнул и согласился.
Из дома Волохов позвонил Александру Ярославовичу и рассказал о том, что увидел в квартире отца Василия и о дорожном происшествии. Тот долго молчал, потом, тяжело вздохнул.
- Слушай, Павел, а ты не подумал, что он знает, где ты обитаешь?
- И что делать? Опять в лесу жить? Нет уж, благодарю покорно. Все-таки в квартиру попасть сложнее, чем захватить врасплох в лесу. Тем более что след уже практически не ощущается.
- Ну, как знаешь, - Александр Ярославович опять вздохнул, - отдыхай пока.
- А с книгами что?
- Мне надо подумать. Завтра я тебе позвоню.
Волохов умылся, отключил телефон и, развернув пакет, прошел в кухню. Разложив книги, он решительно подвинул табуретку и уселся за стол.
- Отдыхай, - пробормотал он, - а Светка?
Спать он лег далеко за полночь, так ничего и не почерпнув из мудрости средневековых теологов. Проверил, заперта ли дверь, подставил под ручку стул и, усмехнувшись жалкой баррикаде, плюхнулся в постель. Простыни, казалось, еще хранили тепло Светкиного тела. Волохов закрыл глаза и постарался побыстрее заснуть.
Александр Ярославович позвонил на следующий день ближе к вечеру и назначил встречу на площади Тельмана возле памятника. Дома сидеть надоело, и Волохов пришел пораньше, купил банку пива и устроился на мраморном бордюре под фигурой вождя немецкого пролетариата. Вокруг слонялись будущие студенты МАДИ. Осенью те из них, кто поступит в институт, оккупируют площадь вокруг памятника со спокойной уверенностью, что именно здесь можно спокойно выпить пивка, не оглядываясь отлить в ближайших кустах, закадрить сокурсницу или перехватить денег до стипендии. А пока, нервно переходя от группы к группе, абитуриенты выясняли, кто куда поступает и кто из приемной комиссии лояльно относится к молодежи. Волохов прислушался к разговорам.
- ...да ты что, Семеныч - зверь! Валит всех подряд.
- А Лидия?
- Девок не любит, а с пацанами более-менее.
- ...эх, надо было на лапу дать!
- Так и сейчас не поздно.
- Знать бы кому...
Черная "Волга" остановилась напротив памятника в назначенное время. Александр Ярославович вышел, скептически огляделся и махнул Волохову рукой, приглашая в машину.
- Здесь поговорить не дадут, - пояснил он, - садись вперед.
Волохов устроился рядом с водителем. На заднем сиденье, рядом с Александром Ярославовичем примостился тощий пацан с длинными завязанными в хвост волосами и в черной рубашке, застегнутой под горло. Мягкий, еле заметный пушок на щеках свидетельствовал, что бриться он еще не начал.
Проехав здание МАДИ, свернули в ближайший переулок.
- Павел, познакомься, - сказал Александр Ярославович, - это Иван. Вы будете работать вместе.
- ...
Волохов обернулся. Парнишка, хлопая длинными ресницами, доброжелательно смотрел на него теплыми карими глазами.
- Что молчишь?
- Можно вас на пару слов, - сказал Волохов, выбираясь из машины.
Они отошли на несколько шагов.
- Что это значит?
- Это значит, Павел, что он проведет обряд изгнания, а ты ему обеспечишь для этого все условия, - жестко сказал Александр Ярославович.
- Это же мальчишка!
- Он рясофорный монах, он знает четыре языка, в том числе латынь, он изгоняет бесов одним наложением рук!
- Вы не представляете...
- Я прекрасно все себе представляю, Волохов. Именно поэтому я выбрал его. Священники - народ подневольный. Здесь, в Москве, строжайшая вертикаль церковной власти, бюрократия не хуже, чем в Думе. Ни один священник не сможет отлучиться без согласия начальства. Иван из дальнего монастыря, игумен отпустил его без лишних вопросов, взяв с меня слово, что с ним ничего не случится. И я дал ему слово!
