Постояв еще немного, она убедилась, что здесь все как прежде, и шагнула в комнату.

****

Колесо велика немного подпрыгивало на то тут, то там выглядывающих из-под земли камнях. Тропа от дома и через лес прямиком в поселок была давно протоптана. Но для велопрогулок не идеальна. Бодро подпрыгивая на своем металлическом коне, Маша направлялась за Асей. Та была ее летней подругой вот уже второй год. Еще в прошлом году они разболтались на рынке. Рассматривали кроликов, пока папа делал закуп продуктов. Тогда Ася сказала, что у нее дома есть что получше. И после недолгих уговоров, папа отпустил Машу посмотреть на это самое получше. Что оказалось сворой щенят от сторожевой овчарки семьи Аси. Вот и завязалась дружба. Ася была на два года младше Машу, но для своих лет очень умна, считала Маша. И храбра. Она излазила окрестности вдоль и поперек и рассказывала Маше разные истории о соседях, своих родителях и жизни поселка. Маше нравилось быть будто в гуще событий, ведь их с папой лесной домик находился в двадцати пяти минутах езды на велосипедах от поселка. Там на отшибе к ним никто не приходил в гости. Они были как будто в стороне от жизни. Поэтому Маша часто наведывалась к Асе сама, особенно, когда папа вот так, как сегодня, выезжал на дежурство и весь день отсутствовал.

Тем временем переднее колесо велосипеда медитативно крутилось, возвращая Машу к воспоминаниям.

Спустя день после рассказа тети Кати, Маша вот так же неслась в поселок, подгоняемая одной навязчивой мыслью. Она пришла к ней вечером перед сном еще тогда, потом зудела в голове весь следующий день. И утром уже не оставалось сомнений – надо убедиться в своей правоте.

Маша барабанила в дверь дома изо всех сил, пока его хозяйка наконец не появилась перед гостьей. Катя провела ее на кухню, усадила за стол и налила свежезаваренный чай.

– Ну чего стряслось у тебя? – озадачено спросила она Машу.

– Я думала о том, что вы рассказали, – начала та, стесняясь полностью открыться. Но заметив недоумение во взгляде собеседницы, быстро затараторила, – ну про монстра, ну помните вы говорили позавчера. Скажите, он правда возвращает мертвых людей?

– А- а, – важно протянула тетка, – ну говорят, что возвращает. Я лично ведь не сталкивалась с ним и, дай Бог, не придется. Но легенда ходит, что уже много-много лет каждые четыре года пропадает кто-то в нашем поселке и в окрестных. Детишки, например, исчезают. Находят потом только их кости, понимаешь? А некоторые люди странным образом покидают свои дома. Говорят, это потому, что к ним возвращаются их мертвецы, вот они и не могут больше сидеть на своем месте, чтобы перед людьми не объясняться. Проваливают, понимаешь?

– А он может кого угодно оживить?

– Да. Только говорят, чтобы умер этот человек не более пятидесяти лет назад. Ну вот если захочешь царя, например, воскресить, то, конечно, это невозможно будет. А тебе кого надо?

– Мне? – замялась Маша, ковыряя скатерть ногтем. – Да я это, не для себя. А вы знаете, что надо делать? Ну как его позвать?

Катя откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди: «Ох, Машка, я тебе, конечно, могу рассказать, но опасно это все. Ты же не будешь этой ерундой заниматься? Не вздумай! И подружайке своей не растрепи, а то потом скандала от ее мамки не миновать мне».

Маша уверенно затрясла головой и сделала большой глоток чая. Она с нетерпением ждала, когда тетя Катя ответит на ее вопрос.

Впереди показались первые дома. Местные просыпались рано и принимались за свои обыденные дела. Маша свернула на самую широкую улицу поселка, миновала почту, распахнутые ворота рынка, хлебобулочный магазин и выехала на соседний переулок. Она притормозила возле аккуратной деревянной калитки и, набрав побольше воздуха, прокричала «Ася!». Подождав секунд десять, она снова позвала подругу. Та открыла калитку, уже придерживая за руль свой велосипед. На сгибе локтя у нее свисал пакет с яблоками.

– Мама с собой дала, – Ася покачала пакетом перед лицом подружки, – а у тебя что там?

– Оладушки остались от завтрака. И хлеб еще взяла, – Маша потрогала кулек лежащий в корзине за сидушкой.

****

– Знаешь, Ась, я тебе кое-что расскажу. Только обещай, что никому не скажешь, хорошо?

Ася со всей серьезностью посмотрела на Машу и послушно закивала.

– Мне снится кошмар третью ночь уже, – почти шепотом сказала Маша, близко наклонившись к уху подруги. Они сидели на большом плоском камне на берегу озера, кидая куски хлеба в воду, где те быстро исчезали во ртах подплывающих рыб.

– Какой кошмар? – так же прошептала Ася.

– Как будто он ко мне приходит.

– Он?

– Ну да, этот… монстр.

Ася испугано отстранилась от подруги.

– И как он выглядит? Что он делает?

Маша огляделась по сторонам, убеждаясь, что их никто не подслушивает. Она снова ближе пододвинулась к Асе и заговорила еще тише.

– Он стоит перед моей комнатой ночью, рычит и дышит. Большущий и весь в шерсти. Как человек, но у него морда не человеческая. То есть я не видела точно, но знаю, что не человеческая.

– Маша, я боюсь. А вдруг и ко мне придет во сне? – Ася оглянулась назад.

– Не придет, – Маша громко откусила яблоко и зачавкала, – а пофему к тебе то? Афь, ты то причем?

– А ты причем?

Маша замолчала и посмотрела на подружку. Ну не могла она ей рассказать. Ну точнее о каком-то чудище она подруге сказала еще тогда. Совсем чуть-чуть. Но о повторном походе к тетке не заикнулась. Это был такой секрет, о котором никому не говорят. А вдруг Чужой сделает то, о чем теть Катя говорила. Он же не просто монстр, он может вернуть мертвых.

В тот день после возвращения от болтливой тетки, Маша застала отца дома. Он что-то искал в старом косом серванте. Неряшливая стопка бумаг лежала рядом с его ногами. Из радио доносилась какая-то ария, в которую периодически вплетались помехи от плохого сигнала.

Папа не слышал, как Маша вошла, и когда та тронула его за спину, дернулся от неожиданности.

– Ох, Машутка, напугала, – растеряно, но грустно улыбнулся он.

– Папочка, ты что ищешь?

– Да, квитанция одна затерялась. Повез бумаги на почту, а там, глядь, и не хватает одной. С меня требовать будут. Вот ищу. А ты где была сегодня? С подружкой бегала?

Маша присела на диванчик сборку от серванта. Ария как раз закончилась, и дядька ведущий бубнил что-то неинтересное.

– Пап, а ты за мамой скучаешь?

Отец выглянул поверх открытой дверцы. Его взгляд был задумчив.

– Скучаю, Машутка. Конечно, скучаю.

Маша знала, он не любил говорить на эту тему. Старался переводить беседу в другое русло. Но иногда все же получалось его разболтать.

Мама умерла, когда Маше было всего два года. Она сильно болела целый год до этого. Ничего из жизни мамы Маша не помнила. Да и саму маму она не помнила. Видела только несколько общих фотографий. Знала, что та была очень красивая и очень добрая. Так папа однажды сказал. Но больше подробностей он не рассказывал. Все остальное Маше поведала бабушка. Она показала ей снимок, где отец и мама стояли на берегу моря. «Анапа» было написано красивым вытянутым почерком позади фотокарточки.

Папа там не такой как сейчас. Он был моложе и улыбался на снимке широченной улыбкой. И крепко прижимал к себе светловолосую лучезарную девушку, которая придерживала прядь влажных волос, чтобы те от ветра не лезли ей в лицо. Маша обожала этот снимок. От него веяло солнцем, морем и счастьем. А еще бабушка сказала, что на нем есть и она. Но только тогда ее родители об этом не знали. Как это не знали, Маша понять не могла.

Но такими они были только на этом снимке. Папа был таким там. Сколько себя помнила Маша, она не видела его никогда слишком веселым или слишком счастливым. Он был по большей части спокоен, либо хмур. Иногда по утрам в их городской квартире он будто уходил куда-то далеко в свои мысленные миры и мог, не отрываясь, смотреть в окно. Такое часто бывало в выходные дни. В будни дома стоял переполох. Отец торопился в контору, бабушка старалась скорее накрыть на стол и собрать Машу в садик, а затем и в школу. А в выходной все будто становилось на паузу. И тогда папа тоже немного останавливался и вот так мог долго глядеть в окно. По отражению в стекле Маша видела, что он смотрит просто в никуда.