Так кто из этих вполне возможных и стабильных вариантов—моя судьба? И как это понять? Брюнетка вчера в сквере у дома или блондинка сегодня в «Макдоналдсе»? Кто? И кто определил, что именно этот человек—для тебя? И как это понять, что это он, никто другой. Как это понять и узнать наверняка? Никак. И кто решает, что мы ну-ждаемся в глупой пародии на семейную жизнь, исключительно для того, чтобы набраться опыта и не тупить по-крупному, когда придёт время для создания настоящей семьи? Для чего? Для продолжения рода, личных желаний?

Всё это смахивает на белку в колесе, но решаем не мы. За нас всё решили, как мы решили судьбу коровы, которая теперь находится в консервной банке с надписью «Говядина тушёная». «Решаем не мы»,—с яростью подумал Костя, глядя на качели, которые резко остановились, хотя поблизости никого не было.

–Что за фигня?—произнёс Костя, всё так же высматривая не-подвижные качели.

Они просто резко остановились—и всё. С выражением непони-мания на лице Костя искал в своей голове хоть какое-то логическое объяснение ситуации, но ничего так и не придумал. Он посмотрел в сторону коридора, думая позвать Борю и рассказать про девушку и качели, но потом передумал. Он снова посмотрел на качели—они не двигались. Костя дёрнул бровью, немного постоял и пошёл в зал. Остановился на полпути и, обернувшись, посмотрел в окно, думая сделать шаг в обратном направлении, чтобы убедиться, так же ли неподвижны качели. Но решил этого не делать и продолжил нача-тый путь.

Он сел в кресло, что стояло возле дивана, по-прежнему думая об этих качелях, пытаясь вспомнить хоть какой-нибудь ролик на «Ютубе», где было что-то подобное, но не мог вспомнить.

–Зацени,—сказал Боря.—Бинты нашёл эластичные, они специ-альные для боя и тренировок.

–А почему красные?—спросил Костя. —Какие были,—ответил Боря.

–Понятно,—кивнул Костя.—А чего намотал на руки—трениро-ваться собрался?

–Да нет, просто,—пожал плечами Боря.—Заняться нечем было. А что—возьмём что-нибудь с собой сегодня?

–В смысле?—не понял Костя.—Оружие? —Ну да.

–Нужно взять что-нибудь,—размышлял Костя.—Но кроме вы-кидного ножа нет ничего, и он неудобный, спрятать трудно. Есть какой-нибудь небольшой ножик у тебя?

–Есть,—ответил Боря, вставая с кровати.—Я сейчас.

Он ушёл на кухню, а Костя быстро лёг на его кровать, поправляя подушку. Борис вернулся в зал с охапкой ножей. Войдя в зал, он оста-новился и на мгновенье застыл, глядя на Костю, который занял диван.

–Сука,—сказал Боря.

–Задницу поднял—место потерял,—улыбаясь, ответил Костя, указав ему на кресло.

Борис подошёл к кровати и, присев на корточки, положил на пол все ножи, что у него были. Костя стал осматривать ножи и, взяв самый маленький из всех, стал вертеть его в руках.

–Этот возьму.

–Хорошо,—сказал Борис, собрал все оставшиеся ножи и унёс их на кухню.

Костя бросил ножик на пол и уставился в телевизор. Шла скучная программа, каких много на Первом канале.

–Я посплю немного, разбуди меня к вечеру,—сказал Костя вернувшемуся из кухни Борису.

–Ладно,—ответил Борис.

Но Костя не мог заснуть, он лежал с закрытыми глазами, ут-кнувшись в угол дивана, и думал. Думал о том, как жить дальше, что делать, куда стремиться и по какой жизненной дороге ему идти. Его не радовала перспектива ходить куда-то ночами, бродить по тёмным переулкам в ожидании заработка нечестным путём. Пролежав так часа два, он поднялся, сел на диване и посмотрел прямо перед собой. Не на что-то, а куда-то. Куда-то вдаль, в даль каких-то воспомина-ний. О которых известно только ему одному, и нет необходимости посвящать в них кого-то.

–Не спится?—едко поинтересовался Боря.

–Да-а,—ответил Костя,—мысли всякие в голову лезут. Что-то всё не то и не так.

–Во сколько соберёмся сегодня?—спросил Боря, посмотрев на Костю.

–Да часам к одиннадцати,—ответил Костя, снова ложась на диван. В этот раз он заснул. Но сон ему не снился. Костя давно перестал

видеть сны, кроме одного. Это всегда был один и тот же сон с одним и тем же сюжетом, с одним и тем же местом. Он одинаково начинался и одинаково заканчивался. Он считал, что не видеть сны—какая-то особая способность, поскольку они не беспокоят человека размыш-лениями и гаданиями о том, что они значат. И поэтому он не особо жаловал сны и предпочитал о них не думать.

Глава третья

Костя проснулся в десять часов. У него болела голова из-за того, что он спал на закате. Борис тоже спал—на кровати в соседней комнате. Он проснулся от шума на кухне—это Костя ставил чайник.

–Давай попьём чаю,—сказал Костя,—да собираться надо по-тихоньку.

Боря, зевая, кивнул. Его мучила усталость из-за продолжительного сна, он сел на стул и уставился на стол, пытаясь проснуться до конца.

–Поесть бы чего,—сказал Костя, обращаясь к Боре.—Гулять, скорее всего, долго придётся.

Боря ещё раз зевнул и ушёл на кухню. Через минуту вернулся с пятью яблоками и положил их на стол.

–Вот яблоки съедим,—сказал Боря.—Всё равно больше ничего нет.

–Пойдёт,—ответил Костя.

Он посмотрел в окно, за которым уже стемнело, и просто молчал, о чём-то думая. Через пять минут засвистел чайник. Костя разлил кипяток по бокалам и вернул чайник на плиту. Взяв яблоко со стола, он стал есть его, не торопясь, пока остывал чай. Они с Борисом сидели и молча жевали яблоки. Покончив с яблоками, они медленно выпили чай и стали собираться. Костя уже оделся и стоял в коридоре, ждал Борю.

–Сигареты возьми, они на кухне,—напомнил он. —Хорошо,—сказал Боря.—Ты нож взял?

–Да.

Боря быстро накинул куртку, надел кроссовки и огляделся по сторонам, вспоминая, не забыл ли чего. Так и не вспомнив, повер-нулся к двери и сказал:

–Погнали.

Они вышли на лестничную клетку и, усевшись на голый бетон ступеньки, закурили.

–Без пяти одиннадцать,—сказал Костя.—Пора идти. —Сейчас докурим да пойдём,—отозвался Боря.

Они молча сидели и думали каждый о своём, но вообще-то думали об одном и том же. О том, что собираются совершить поступок, который не будет их красить и о котором они будут стараться не вспоминать. Нет, Костя с Борей не собирались убивать кого-то или избивать, просто хотели под угрозой расправы отнять деньги и драгоценности, если они будут у того, кто станет безопасным для них вариантом по стечению обстоятельств. И не важно, попадётся парень или девушка. Вряд ли совесть им скажет: не надо, не делайте этого. Вероятно, она проснётся позже, если проснётся вообще. Они оба знали, что есть другой путь, но по каким-то причинам ещё не были к нему готовы.

Они докурили и молча стали спускаться к двери, что вела на улицу. Выйдя из подъезда, пошли в сторону проспекта, не привлекая к себе ненужного внимания, ведя себя как обычно, как ведут себя люди, которые просто идут по своим делам. На улице было морозно, потому народу было очень мало. Они пересекли проспект и двинулись в сторону центра.

–Холодновато,—сказал Боря.

–Да, морозно,—поддержал Костя.—Пробирает до костей. Когда делать будем, по имени меня не называй, не забудь это,—сказал Костя.—И сразу сваливаем. Если пацана опрокинем, то ему втащить придётся.

–Только не перестарайся,—сказал Боря.—Мало ли? А то вдруг слабенький попадётся?

–Ну а если девчонка, то просто кину её в сугроб, да и всё, – сказал Костя.

–Точняк, бить её не стоит,—поддержал Боря.

Они подошли к остановке, где располагался круглосуточный ларёк. —Давай семечек возьмём,—предложил Костя, постучав в окошко ларька.

Девушка, что сидела внутри, была молоденькой, на вид ей было не больше тридцати, русые волосы, кофейного цвета помада и серый свитер, явно поношенный. Она молча ждала, когда к ней обратятся.

–Дайте семечки за тридцать семь,—сказал Костя. —Какие?—спросила девушка, мило улыбнувшись.

–Да вон те, в жёлтой упаковке,—показывая пальцем, ответил Костя.

Девушка потянулась за семечками, что стояли на нижней полке, оголив свой копчик. Костя шарил во внутреннем кармане куртки, нащупывая полтинник. Он вытащил сигареты, жвачку и один презерватив вместе с деньгами. Отделил всё от денег и вернул на прежнее место. Достав деньги, убедился, что полтинника нет, остались только сотки, взял одну и протянул продавщице. Она подхватила купюру и убрала её куда-то вниз, на место, о котором знала только сама, вернув ему сдачу вместе с семечками.