–И в чём эта разница?—спросила, всё так же улыбаясь, девушка. —Разрешите присесть рядом с вами?—сказал Костя.

–Скамейка не занята,—уронив улыбку, ответила девушка.

–Но я могу присесть, только если позволите вы,—ответил, всё так же стоя, Костя.—Впрочем, я могу рассказать и стоя.

–Нет-нет,—возразила девушка,—присаживайтесь.

Костя медленно опустился на скамейку, не задев лежащий рядом цветок, и повернулся к девушке.

–Разница в том,—продолжил он,—что если человеку нравится цветок и он желает им восхититься, то он его сорвёт, будет вдыхать его запах, удивляться необычным формам и такой же необычной яркой окраске. Но когда человек насытится им, он его выбросит и забудет. А если человек по-настоящему любит это растение, именно по-настоящему, что называют высшей формой любви, он не сорвёт его, он станет поливать его и ухаживать за ним, станет наблюдать, как он расцветает, наливается жизнью, поскольку это живое создание и оно дышит, представляете, нежное хрупкое создание, которому повредит даже малейшее касание. И, увидев его жизнь, полную красок, человек даст ему завянуть и исчезнуть, ибо всё, что имеет начало, имеет и конец. Вот в этом и есть разница между «нравиться» и «любить». Не срывая цветок, человек жертвует своими желаниями, поставив на первое место высшую цель цветка.

–И какая его высшая цель?—спросила девушка, взяв со скамейки сорванный фиолетовый цветок, и улыбнулась.

–Цель?—спросил Костя, посмотрев в глаза девушке, которая смотрела в глаза.—Его цель проста: вырасти, благоухать и умереть. Это клематис—цветок семейства лютиковых, в переводе с греческого означает «побег винограда», а также «ветка лианы».

–Вы флорист?—спросила девушка улыбаясь.

–Нет,—ответил Костя,—просто однажды читал про этот цветок сиренево-пурпурного цвета. Он неприхотливый, хотя к таким клум-бам не приспособлен. Он вьётся, как виноград, ему опора нужна. Я не представился. Меня зовут Константин,—он протянул руку для пожатия.—А вас? Или это секрет?

Девушка смущённо опустила голову, поправила бретельки платья и вновь посмотрела в глаза Косте. Она видела перед собой красивого, стройного молодого парня с выразительными карими глазами, которые излучали надёжность, вызывали доверие и почему-то преданность. Он создавал впечатление честного и не умеющего обманывать человека. Она, всё так же смущаясь и глядя куда-то ему под ноги, протянула руку. И тут же почувствовала взрыв внутри, ток, пробежавший по всему телу. Волну цунами, что сносит всё на своём пути, вспышку и рост ядерного гриба, волну горячего ветра и пыли, дикий удар! И всё, что было до этого, перестало существовать. Её щёки налились краской, начали багроветь, и она чувствовала, как ей стало жарко. Он слегка сжал её руку, и её сердце запрыгало в груди, ладони вспотели, ста-ло тяжело дышать, ритм сердца участился, оно бешено колотилось, дыхание замедлилось так резко, что ей казалось, будто она вовсе и не дышит, у неё закружилась голова. Она смотрела в его глаза и не могла отвести взгляда, будто её примагнитили.

–А как же вас зовут?—нарушил молчание Костя.

Девушка отвела взгляд, теперь она смотрела на свои колени. —Даша,—сказала она чуть слышно.

–Даша,—произнёс Костя.

Он смотрел на раскрасневшуюся и смущённую девушку, самую прекрасную девушку на свете.

–Девушка с глазами цвета неба,—промолвил Костя.

Даша подняла голову и смотрела в глаза Косте, который улыбался, как дурак.

–А у вас глаза цвета виски,—произнесла Даша.

–Может, пройдёмся?—предложил Костя и, резко встав, взялся за ручки кресла и плавно толкнул его вниз по аллее.

Он шёл не торопясь и направлял кресло в обход небольших кочек и выбоин.

–Я видел вас возле магазина,—и Костя произнёс его название достаточно громко, чтобы Даша всё отчётливо слышала.

–Вы там недалеко живёте?—спросила Даша.

Он остановил кресло и, обойдя его, присел на корточки так, чтобы их глаза были на одном уровне.

–Если вы ещё раз обратитесь ко мне на «вы», я обижусь. Давай… те на «ты», так будет проще, да и не вижу необходимости соблюдать этот скучный этикет,—произнёс Костя улыбнувшись.—Хорошо?

–Хорошо,—кивнула Даша, мило улыбнувшись в ответ.

Костя встал с корточек и, взявшись за ручки кресла, плавно толкнул его.

–Да, недалеко от того магазина мой дом,—сказал он.—Я недавно туда переехал. А ты тоже живёшь в том районе?

–Да, я там живу с папой,—ответила Даша.—А куда мы идём? —Мы просто гуляем. К тому же в конце аллеи есть место, где растёт

сирень, и там поставили старинные фонари возле лавочек, а в центре этой площадки самая большая клумба с цветами, а сама площадка выложена кирпичами белого, жёлтого и красного цвета. Честно говоря, это моё любимое место, и когда есть время, я прихожу сюда, просто сажусь на скамейку и вдыхаю запах цветов. Думаю о своём, когда мне плохо,—сказал Костя.—Там невероятно красиво и спокойно.

Он медленно толкал кресло по направлению к укромному, отгороженному плющом уголку парка. Костя подкатил кресло к своей любимой лавочке и присел. Прошло минут пятнадцать с того момента, как они пришли сюда. Они ни о чём не разговаривали, как будто понимали друг друга без слов. Просто любовались цветами и их оттенками. Они просто сидели молча. Никто не нарушал молчания. В парке было тихо, и никто не мешал им наслаждаться обществом друг друга…

Вдруг у Даши зазвонил телефон, она взяла трубку и, сказав, что будет через двадцать минут, закончила разговор.

–Тебе пора?—спросил Костя

–Да, папа ждёт. Он закончил свои дела и уже едет за мной. Даша всё так же смотрела на Костю в ожидании предложения встретиться, чтобы погулять вместе ещё, и думала, будет ли низко предложить это самой. Она положила руки на колёса кресла и уже хотела отъехать от скамейки, как вдруг Костя положил свою руку на её плечо. Она замерла.

–Я помогу,—сказал Костя и покатил кресло в обратном направлении.

Они шли минут десять, остановившись только возле фонтана, чтобы сполоснуть руки и умыть лицо. Продолжив путь, ни один не смел нарушить молчание, оба думали, встретятся ли они снова, чтобы прогуляться, обсудить прелесть погоды, хотя она их совсем не волновала. Просто каждый желал встретиться и узнать друг друга получше. Костя поставил кресло туда, где оно стояло, когда они начали путь, и, присев рядом, внимательно смотрел на Дашу, которая грустно смотрела на свои колени.

–Мы увидимся с вами, Дарья?—спросил с надеждой в голосе Костя.—Я бы хотел с вами увидеться ещё раз. Он на минуту замолчал в ожидании ответа, будто ждал приговора судьи, который должен решить его судьбу.—Здесь недалеко есть детская площадка, она прямо вон за теми домами,—говорил Костя, показывая на много-этажное здание слева от них.—Я бы вам показал её. Там дети всегда играют и на качелях катаются. Мне нравится за ними наблюдать, они счастливые, у них каждый день какое-то новое открытие. Я считаю, что взрослым следовало бы поучиться у них проживать каждый день как первый.

Костя замолчал и всё так же смотрел на Дашу, а она всё разглядывала свои колени, не смея сказать ни слова. В своих мыслях она боялась, что он с ней просто играет, как дети играют с куклами. «Да и кому нужен инвалид?»—думала Даша. Жестокая жизнь! И эта жестокая авария, что её не пощадила, научила быть такой же жестокой, как и тот человек, что, не думая о других, сел пьяным за руль, а после того, как сделал её инвалидом на всю оставшуюся жизнь с очень маленькой надеждой, размером с зёрнышко, на то, что она когда-ни-будь сможет вновь ходить и чувствовать своими стопами мягкость и влажность травы, не понёс заслуженного наказания, а просто откупился, подкупил судью и всех, кто смог повлиять на суд. Всех, кроме неё с отцом! И его отпустили за отсутствием состава преступления! Он не думал, не думал о том, что обрёк человека на страдания, сев пьяным за руль. Он не думал, что так может получиться. Он считал, что способен чётко вести машину, полагаясь на удачу. Вот эта жизнь сделала Дашу такой, какая она есть сейчас.