– А скажи-ка мне, малыш, – решил он проверить мои способности: вдруг меня надрессировали писать всего одно слово, – может, ты и буквы знаешь?

Я повернул голову на бок и посмотрел ему в глаза.

– Даже так? – Он вскочил с дивана и куда-то унесся. Впрочем, тут же прибежал обратно, неся в руках блокнот и ручку. – Хоть и бред, но попробовать надо, – проговорил он, что-то быстро черкая в блокноте.

– Я нарисовал алфавит. – Он показал мне листок. – Ты понимаешь, что это?

Я кивнул. Тот продолжил.

– Если тебе есть, что сказать, я буду ручкой показывать букву, а ты кивай. Понял? – Я опять кивнул. Он как-то судорожно втянул носом воздух и ткнул ручкой в букву А. И так до М.

– Что, – спросил он, – первая буква М?

Я снова кивнул. Когда он поверил в то, чему поверить невозможно, дело пошло чуть быстрее. И вскоре он выяснил, что зовут меня Валера, и я – тот самый парень. Дядька посмотрел на меня бешеными глазами и запустил пальцы обеих рук в волосы. Потом подергал себя за длинный нос и спросил:

– И как тебя, дружище, угораздило? И что нам теперь с этим делать?

Я осторожно взял в зубы ручку и зажал ее так, что она торчала, как указка. И начал водить по азбуке:

– Ты везешь меня в город. Там брат. Мама. Мое тело.

Тот снова плюхнулся рядом со мной на диван:

– Да, мальчик, ты прав. Я должен тебе целую жизнь.

Мы опять вышли во двор и сели в машину. Дядька завел двигатель, и откинувшись в кресле, сказал:

– Алексей.

Потом подумал и, потянувшись ко мне, пожал мою лапу. Я не удержался и фыркнул.

– Смешно? А я до сих пор не верю, что все это происходит на самом деле. Какая-то мистика! – он посмотрел на меня. – Да, брат. Тебе еще хуже. Итак, куда едем?

Я опять пристроил в зубах ручку и потыкал в блокнот: “ В больницу. За справкой”.

– А зачем тебе справка, если тело без сознания, а душа, – он кивнул на меня, – тут?

«Колледж».

– Согласен. Поехали. – Алексей опять щелкнул брелоком, ворота открылись, и мы двинули в город.

Ничего не могу сказать, до города домчали мы быстро. Вообще-то конечно, странно, что он утром сбил меня, так как вел машину достаточно спокойно, и реакция у него отличная. Честно говоря, со всеми этими чудесами, я забыл на него обидеться. А должен был, наверное. Мы затормозили у белого бетонного забора больницы на краю огромной невысыхаемой лужи.

– Прости, малыш, – Алексей виновато на меня посмотрел, – везде занято. Придется тебе поездить на моих руках. Не возражаешь?

Я помотал головой.

– Прыгай! – Я нырнул в его огромные теплые руки, и он аккуратно заложил меня в куртку и застегнул молнию. Так что наружу торчала одна моя лохматая голова. И мы пошли в больницу. К справочному окну стояли три тетки, и мы тоже пристроились в очередь. Алексей затолкал меня поглубже, чтоб охрана не видела, и я стал задыхаться от жары. Тетка впереди что-то бубнила. И тут мой хозяин, склонив голову и подперев ее рукой, прошептал:

– Черт, Валерка, а какая у тебя фамилия, и лет тебе сколько?

Я вздохнул.

– Пошли.

Он вышел из здания в больничный скверик. Аккуратно вытащил меня из-за пазухи и поставил на мокрую лавку. Дул ветер. Меня затрясло. Алексей улыбнулся:

– Ну же, давай показывай и не трясись, йоркширский терьер!

Я мрачно посмотрел на него и взял ручку в пасть.

– Ты алфавит не рви, не торопись. И что у нас получается? В-о-р-о-н-и-х-и-н. Понятно, Валера, а лет? Давай, буду называть цифры, а ты кивни, хорошо? Четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать? Да? А адрес твой? Давай-ка запишу все сразу.

Полчаса мы истратили на уточнение адреса. Алексея на холодном ветру в тонкой куртке и офисных ботиночках тоже пробрало. Так что, затолкав меня обратно за пазуху, он резво побежал в тепло приемного покоя. Пока до нас дошла очередь, он отогрелся, и когда дежурная сурово спросила: «что у Вас?», Алексей бархатисто промурлыкал:

– Сын у меня, после аварии, либо в травме, либо в реанимации. Посмотрите пожалуйста, Воронихин Валерий…

Замученная администраторша, как загипнотизированная, подняла на него затуманенные глаза. Алексей склонил голову набок. Женщина улыбнулась и неохотно посмотрела в монитор.

– Да, он в реанимации. Поднимайтесь на четвертый этаж и нажмите звонок.

– Спасибо… – Муркнул мужчина, и мы понеслись наверх. Дверку в реанимацию, судя по голосу, нам открыла девушка.

– Что вы хотели?

– А мы хотели узнать о состоянии мальчика, привезенного утром после ДТП.

– Вы ему кто? – Сурово спросила девушка.

– А мы ему папа. – Скорбно ответил Алексей.

– Проходите. Сейчас подойдет врач. – Легко прошлепали женские тапочки и хлопнула дверь.

– Прошу, не высовывайся и не ворочайся! – Дядька легко хлопнул ладонью по куртке. Я вытянул нос кверху и быстренько подышал, пока не затолкали глубже. Опять хлопнула дверь и грузно протопали мужские ноги.

– Вы отец мальчика? – Это врач.

– Да. – покаянно сказал Алексей. – Как он? В сознании?

– Конечно, нет. Состояние тяжелое, но стабильное. Перелом бедра и травма головы.

– Взглянуть на него можно?

– Недолго. Халат накиньте и оденьте бахилы.

Мой хозяин согнулся, и стараясь меня не мять, нацепил бахилы. Потом мы пошли. Со всех сторон хлопали двери.

– Вот. – сказал врач.

Алексей тяжело вздохнул и присел на стул.

– Можно, я немного побуду с ним наедине?

– Пять минут.

И врач ушел. Мой тяжело вздыхающий недоубивец расстегнул куртку.

– Ты только не пугайся и не вылезай. – прошептал он. Я выглянул наружу. Передо мной лежал я. Весь в ушибах, проводах и капельницах.

– Так вот ты какой, белый Бим! Там я тебя толком и не разглядел. Попробуй, поговори с собой, что ли…

Я тихо заскулил. Как говорить-то? И я опять завздыхал. Себя было жалко. Какой-то маленький, непохожий на меня мальчик лежал на длинной кровати. Я хлюпнул носом. Так. Быстренько приходим в норму. Раскисать нельзя. Справка, Кирюха, мама. Я засунул голову обратно в куртку. И, как оказалось, вовремя. Дверь открылась, и врач сказал:

– Все, папа, время вышло. Пройдемте со мной, надо заполнить документы.

– Да-да, – подхватил Алексей, – ему нужна справка в колледж.

– Сейчас все оформим. Итак, полное имя Вашего сына, год рождения?

Через час, поставив все печати у администраторши в регистратуре при входе, мы неслись по слякотным улицам к месту моей учебы. Вот и за два года ставшее родным желтенькое пятиэтажное здание. Джип влез колесами на газончик и, победно рявкнув, остановился.

– Ничего не понимаю, – констатировал хозяин и выключил зажигание. – Валер, ты со мной или посидишь? А то, согласись, не солидно мужику приходить в учебное заведение с собакой за пазухой.

Я подумал. И, действительно, на что там смотреть? Кивнул головой. Алексей вылез, пикнул сигнализацией и пошагал в ворота. Встав на задние лапы, передними я уперся в боковое стекло. Теперь мои глаза смотрели на этого человека с нормальной высоты. Тот обернулся и махнул мне рукой. Ну что могу сказать: дядьке было лет тридцать пять – сорок, и он был интересным. Высокий, стройный, загорелый (только сейчас увидел), темные брови и глаза, светлые волнистые волосы, коричневая куртка и светло-коричневые джинсы. Честно признаюсь, мне было бы приятно, если бы он хоть каким-то боком относился к моим родственникам. И даже стало жалко, что я на него совсем не похож. Тем более, в своем теперешнем виде. Я присел на сидение и взял в зубы ручку. Плюнул и подтянул к себе блокнот. Лапой попытался перевернуть страницу. Получилось с третьей попытки, с дыркой и помятостью. Я снова подцепил ручку. Интересно, кто-нибудь до меня пробовал писать зубами? Короче, страницу я изорвал и, вывалив язык, развалился на сиденье. Потом закрыл глаза и заснул.

А проснулся оттого, что в машине стало холодно. Свечерело. Сиреневые сумерки накрыли припорошенный снегом город. Уже включили фонари, и они оранжевым резким светом выделили большие грязные лужи на мокром тротуаре и белый кочковатый снег на газонной траве. С кустов и деревьев свисала белая мокрая бахрома. Я поежился. И где там мой вечный должник? Лабораторку за меня пишет, что ли? Я вскочил и потоптался. Как-то уже и в туалет хочется! И покушать бы не мешало. Стекла машины запотели от моего дыхания, и я начал их тереть лапой. Тут пикнула сигнализация, Алексей распахнул дверь и сел в машину.