– Прошу.

Мару подошла к машине.

– Спасибо, – в салоне пахло корой дуба бергамотом. От запаха по телу пробежали мурашки, в голове пронеслась картинка, как он вчера надел ей на плечи пиджак. – Знакомое место, это Петровка? – Кристофер кивнул. – А куда мы едем?

– Франк, усадьба Середниково.

Водитель по имени Франк молчаливо кивнул и свернул на Дмитровский переулок.

– Если у тебя есть вопросы – задавай. Дорога займет минут сорок, – Кристофе нажал на кнопку, от водителя их отделило толстое черное стекло.

– Он точно нас не слышит? – Мару дотронулась пальцами до ледяного стекла, ей было слегка не уютно не видеть дороги.

– Нет. Франк все равно в курсе, даже если бы слышал, ничего страшного. Стекло скорее для твоего спокойствия.

– Я поняла, – Мару повернулась к окну. – Как мы будем спасать Тёму? Какой у нас план?

– Мы – никак. Это будешь делать ты.

– Это шутка такая? – Мару повернулась посмотрела ему в глаза и сразу поняла – он не шутил.

– В данном случае моя сила не нужна. Ты в состояние справиться сама.

– Но…

– Мария, никаких, но. Ты могущественный алайсиаг, пользуйся своими силами, пока они не подчинили тебя.

– Я не знаю как.

Кристофер взял ее руку и прислонил к своей груди.

– Просто слушай ритм сердца. Не торопись.

Мару закрыла глаза, жар от его руки отвлекал, заставлял сердце биться чаще, дышать быстрее.

– Что я должна почувствовать?

– Открой глаза.

Мару открыла глаза, они были уже не в машине, они стояли в длинном белом коридоре держась за руки.

– Где мы?

– В твоем подсознание. Перенеся обращение в летаргическом сне, ты не помнишь всего, чему научил тебя алайсиаг. Открой дверь, посмотри своему я в лицо.

– Какую дверь? – во круг ничего не было, только пустой бесконечный коридор.

– Любую, – Кристофер отпустил ее руку и испарился. Мару завертела головой, теперь по всюду были двери. Все одинаковые, без каких-либо опознавательных знаков. Идя по коридору, она остановилась у случайной двери. Рука сама потянулась к ручке.

Пятилетняя Мару сидела на импровизированной качели сделанной местной шпаной из покрышки и кабеля, тихо плача. Малышка упала, коленка была разбита, из раны тонкой струйкой текла кровь. К маленькой Мару подошел мужчина. В нем взрослая Мару признала Кристофера.

– Привет, ты чего плачешь? Больно? – Кристофер улыбнулся маленькой девочке.

Маленькая Мару размазала грязной ладошкой слезы по лицу.

– Мама заругает.

– Почему?

– Других колготок нет, – маленькая Мару прикрыла дырку рукой, кровь просочилась сквозь пальцы.

– Это поправимо, – Кристофер сел перед ней на корточки, достал из раны кусок стекла и подул. Рана мгновенно затянулась, на память оставив лишь шрам.

Маленькая Мару улыбнулась.

– А с колготками так можно?

– Боюсь, что нет, – Кристофер достал купюру в сто тысяч рублей и положил ей на колени. – Зато вот так можно. Скажешь маме, что нашла. Беги домой и больше не расстраивайся по таким мелочам, – он дотронулся указательным пальцем до ее носа.

Маленькая Мару зажмурилась и рассмеялась. Открыв глаза, взяла денежку в руку, хотела вернуть незнакомцу, но того уже не было.

Большая Мару вспомнила, как мама ругала ее потом, что нельзя подбирать деньги на улице, да и за колготки ей тоже влетело, зато она получила аж две пары новых. Одни колготки мама купила белые, на выход, а вторые синие, играть во дворе.

Мару закрыла дверь, и погладила ее рукой. Почему она не помнила этого момента до сегодняшнего дня? Нет, она помнила, как упала, помнила, как вернулась домой с мятой денежкой, но не помнила Кристофера. Мару открыла соседнюю дверь.

Девятиклассница Мару сидела на горе и рисовала Макарьевский монастырь, ее дипломная работа в художественной школе.

– Эй, малявка, опять краски переводишь? – к ней шла толпа парней из класса, самый красивый, Ванька Петров, был сам дерзким и наглым.

Девятиклассница Мару не отреагировала, лишь закусила губу, молясь, чтобы они ушли. Но бог ее не услышал.

Ванька Петров схватил с импровизированного мольберта почти законченную картину и рассмеялся.

– Ужас, парни, смотрите, совсем не похоже, – остальные последовали его примеру и засмеялись. Ванька бросил картинку с горы.

Девятиклассница Мару попыталась поймать ее, оступилась и полетела вниз. Она катилась кубарем до самой воды, когда парни осознали, что натворили вместо того, чтобы помочь, просто сбежали, так и не позвав никого из взрослых. Девятиклассница Мару пролежала там до вечера, боясь пошевелиться. С закатом она нашла в себе силы встать, пообещав больше никогда не плакать, стиснув зубы пошагала домой, окончательно потеряв веру в бога.

Закрыв дверь, Мару слегка расстроилась. Она похоронила это воспоминание вместе с той болью и обидой, и никак не ожидала, что придется снова прочувствовать то мерзкое состояние, с которым лежала в траве.

– Ты уже не такая, ты сильнее, – на ее плечо опустилась рука. Мару повернулась и увидела себя держащую в руках хамелеона. – Не удивляйся, я алайсиаг эфира. Пойдем, я покажу тебе дверь в настоящее, – Мару последовала за своей точной копией. – Прошу, не стой на пороге, проходи.

Мару сделала шаг и оказалась в заснеженном пространстве, которое ослепляло, когда глаза привыкли, она увидела Верму и Караму. Ее собственный голос потребовал посмотреть страху в глаза.

– Привет, – Карама улыбнулась. – Ты пришла за смертью?

– Да. Твоей, – Мару закричала, валькирии упали на идеальное снежное полотно. Она подняла руки вверх, валькирии приподнялись над землей. – Бум, – Мару зловеще улыбнулась, от Вермы и Карамы осталась лишь черная пыль.

Она тряхнула головой и снова очутилась в машине. Уставившись на Кристофера, выпалила.

– Я видела тебя раньше.

Кристофер расстроено покачал головой.

– Надеялся, что не вспомнишь. Давай поговорим об этом позже, – он протянул ее бутылку с водой.

– Но… – Мару была в замешательстве.

– Поверь, будет лучше, если мы отложим этот разговор.

Мару кивнула.

– Долго же ты.

– Долго? Прошло минут пять.

– Если быть точным, восемь часов двадцать одна минута.

– Не может быть.

Кристофер кивнул в сторону окна, Мару повернула голову и увидела, что на улице темно.

– Готова идти за своим парнем или есть вопросы?

– Спасибо тебе.

– За что?

– За колготки, – Мару улыбнулась и бесцеремонно обняла его. Сердце Кристофера бешено забилось, она почувствовала это и посмотрела в его зеленые глаза, повисла неловкая пауза. – Извини, – отстранившись, Мару выскочила из машины, оказавшись на улице зажмурилась и вдохнула хвойный воздух.

Облокотившись на машину, Кристофер ждал пока она придет в себя.

– Лучше?

– Да, – Мару открыла глаза, осмотревшись по сторонам, сразу вспомнила эту усадьбу. Приехав первый раз сюда с группой из института, она сражу же влюбилась в нее, после неоднократно приезжала рисовать по несколько раз в год. – Усадьба Середниково, образец русского классицизма.

– Пройдемся? – Кристофер согнул руку в локте. – Разбираешься в архитектуре?

Мару ощутила смущение, но приняла приглашение. Это казалось странным, вот так под руку идти с Кристофером по территории старинной усадьбы, когда ты пару минут назад (или часов?) узнала, что знакома с ним с детства.

– Немного. Так говорил мой мастер ведуты. Я художник по жизни и смежными с искусством рисунка профессиями.

– Никогда не сомневался, что ты станешь человеком искусства. Была внутри?

– Семь лет назад с экскурсией. А ты?

– Боюсь ошибиться, вроде это был семьдесят первый год, хозяином дома тогда был Иван Григорьевич Фирсанов. Интересный мужик.

– Погоди, он жил здесь в девятнадцатом веке.

– Что тебя удивляет? – Кристофер повел ее мимо основного дома к ступенькам, ведущим к озеру, и остановился. – Красиво. Когда останавливался здесь, любил спускаться утром к воде, под первые лучи солнца, пробирающиеся через густую листву деревьев.