Игнат промолчал, хотя был согласен с рассуждениями Теслы. Зная своего отца, он морально готовился к войне. Впрочем, все будет как обычно. Он выслушает претензии и будет кивать, в обратном порядке отсчитывая минуты. Игнат не соглашался с политикой нынешнего лидера локации и ждал часа, когда займет его место. Нужно было проявить жесткость и покончить с угрозой раз и навсегда. К сожалению, Филипп не понимал, что любая победа требует жертв. Или же просто не был готов их приносить. В отличие от Игната.
— Как же мне все это надоело, — вздохнул он.
Тесла открыл рот, но не нашел слов и решил сменить тему.
— Слушай, ты понял что-нибудь про крысу? — спросил он, нажав на педаль и тронувшись с места. — Или мне послышалось?
— Тогда послышалось не тебе одному. Если я правильно понял…
— …у нас большие проблемы, — закончил Тесла. — Опять же, мы не знаем, можно ли верить этому Динго. Без него у нас ничего бы не было. А теперь у нас есть что? — бодро пропел он, выруливая на заросшую магистраль. — Мешок с дерьмом!
— Езжай уже, — проворчал Игнат и, устроившись удобнее, закрыл глаза.
Когда машина начала монотонно покачиваться на ухабистой дороге, он задремал, несмотря на светившие в лицо солнечные лучи.
Глава 12. Трофей
Корделия так и не заснула, что с ее регулярной бессонницей не стало сюрпризом. Навалившаяся усталость удвоилась. Когда в окно ворвались — не пролились, а именно ворвались — первые солнечные лучи, Корделия решила, что пришло время встретиться с реальностью лицом к лицу.
За ночь она уже успела обдумать и взвесить все имевшиеся варианты.
Корделия помнила слова Игната. Допрос с пристрастием был для нее вполне реальной угрозой. Собственно, любое взаимодействие с противником вроде Игната, безусловно, тревожило бы ее. Но сейчас, при мысли о возможном насилии, она холодела от страха. Думала, что любого человека можно сломить. Любого. У каждого терпения есть свой предел. Вопрос в том, сколько мучений способен вынести пленник, прежде чем перестанет быть собой, согласится на что угодно, расскажет все, что от него захотят услышать. А еще… Сколько мучений способна вынести она сама?
При попытке припомнить всю известную информацию, Корделия открыла радостную и одновременно печальную истину — ей нечего рассказать. Совершенно нечего.
Что обычно хотят вызнать у военнопленных?
Численность противника? Вооружение? Иерархию? Месторасположения убежищ? Корделия ничегошеньки не знала ни об одном пункте из списка. Всю жизнь ее держали в неведении, да она и не задавала вопросов. Разве что пару раз поинтересовалась мимоходом, но отец с братом неизменно улыбались и обещали просветить ее потом. Могли ли они предвидеть такой исход?
Нет, невозможно. Корделия безжалостно отогнала крамольную мысль. Никому и в голову не приходило, что Грин предпримет нечто подобное. Она старалась не думать о том, какое наказание ждало его. Карл — ее отец — был отличным лидером, но также и суровым человеком, который не терпел измен. Хотя сама Корделия наотрез отказывалась верить, что любимый опекун стал предателем.
«Помни, девочка, я люблю тебя больше всего на свете и желаю тебе только счастья. Я бы никогда не сделал ничего тебе во вред!»
Выходит, Грин уже тогда все распланировал. Надеялся ли он, что впоследствии она — измученная, запутавшаяся, испуганная — вспомнит его слова? Даже если так, разве они несли утешение? Разве хоть что-нибудь объясняли?
Корделия горько фыркнула. От ее легкого содрогания Паштет поднял голову и зевнул, демонстрируя огромный розовый язык.
— Дружок, у тебя дурно пахнет изо рта, — помахала ладонью перед лицом Корделия.
В ответ на оскорбительное заявление пес потянулся, чуть не спихнув ее на пол. Едва ли не кубарем скатившись с кровати, он засуетился, просясь наружу.
Корделия встала следом за ним и, скривившись при виде длинной черной шерсти на своем пыльном потрепанном халате, выпустила Паштета из спальни. Вместе они прошли к двери в дальнем конце кухни.
Природа звала, физиология требовала своего. Стоило Корделии выйти на улицу, как ей в лицо хлынул поток холодного свежего воздуха. Он был немного влажным, пах травами и мокрой древесиной.
Глубоко вдохнув, Корделия ощутила восторг, удививший ее саму. Воздух оживил ее, вдохнул в нее силы. Впрочем, утренний холод заставил ее с еще большим рвением искать то, ради чего она вообще покинула дом.
Корделия осмотрела открывшийся ей заросший двор. Похоже, когда-то здесь была беседка, ныне обросшая плющом и превратившаяся в зеленый кокон. В дальнем углу «джунглей» маячила крыша маленького деревянного домика, в котором Корделия опознала туалет. Сортир. Уборную. Клозет. Ведь так сказал Игнат? Блестящая демонстрация словарного запаса, ничего не скажешь. Корделия и сама могла дополнить список: нужник, отхожее место… Стоит ли продолжать?
Выбравшись из «джунглей» через несколько минут, Корделия неспешно прошла на середину заднего двора. Остановилась, обняла… обхватила себя обеими руками и глубоко вдохнула, сощурившись от удовольствия. Мокрая холодная трава была настоящим благословением для натертых босых ног. Казалось, даже свежий воздух помогал, изгоняя последние крупицы пыли из легких.
Внезапно послышался шорох.
Перепугавшись, Корделия быстро опустила руки и сжала кулаки. Из зарослей показалось улыбающееся мужское лицо. Странное, ассиметричное, словно перекошенное.
Несмотря на явное благодушие гостя, Корделия поспешила прочь, стараясь максимально сохранить достоинство и не сорваться на бег. Она не хотела выглядеть испуганной и жалкой.
Корделия взлетела на заднее крыльцо, скользнула в дом. Оказавшись в большой комнате, игравшей роль гостиной и огромной прихожей одновременно, уже готова была облегченно выдохнуть, как распахнулась парадная дверь и на пороге показался тот самый улыбчивый парень. Корделия запоздало вспомнила, что уже видела его в заброшенном городе после перестрелки. Именно он был за рулем автобуса, когда они направлялись в локацию.
Тогда Корделия была не в состоянии разглядеть его как следует, зато сейчас ей представилась такая возможность. Рыжеволосый, широкоплечий и высокий. Возможно, лет двадцати пяти. Однако больше всего привлекал внимание его левый глаз, практически не открывавшийся из-за огромного шрама, расползавшегося на половину лица.
— Привет, — пробасил незваный гость.
— Привет, — настороженно ответила Корделия.
— Я зайду?
Вот так вопрос! Можно подумать, она имела право отказать.
— Конечно, — кивнула Корделия, отойдя подальше. К сожалению, Паштет еще не вернулся. Ей было бы спокойнее рядом с ним. Видимо, придется спасаться самой.
Парень протопал в дом. Прошел к дивану и положил на него стопку вещей.
Вытянув шею, Корделия попыталась рассмотреть их. Среди принесенного были свертки и коробочки, пакет, из которого выглядывала какая-то одежда, и сверху… Корделия вглядывалась изо всех сил. Сверху лежало что-то плоское, очень похожее на… планшет? Приблизиться Корделия не решилась, предпочла стоять за креслом, как за баррикадой. В конце концов, она имела дело с незнакомцем и не хотела рисковать.
Заметив ее напряженную позу, незваный гость шутливо насупился, но тут же опять расплылся в улыбке.
— Да не бойся ты. Я не кусаюсь. Если, конечно, сама не попросишь, — подмигнул он здоровым глазом. — Значит, Корделия?
— Да, — опасливо отозвалась она.
— Ты уже стала у нас звездой сплетен, — заявил он. — Меня как раз просили присмотреть за тобой, вот я и решил быть джентльменом, — парень подошел к дивану и с размаху плюхнулся на него. — Кстати, меня Леший зовут.
— Леший? — изумилась Корделия.
— Да. Прозвище у меня такое. Имя тебе лучше не слышать. Ай, я бы и сам не слышал его вовек, — загоготал он. — Если не знаешь, пару десятилетий назад началась мода на глупые забытые имена. Думается мне, большинству лучше бы и дальше оставаться забытыми. Мамочки с ума посходили. Нет, увольте. Мне такого счастья не надо. Девушкам еще можно, но парням? Вот у тебя странное имя, но тебе идет.
