— Какой джаз? — Белов внимательно смотрел на жену, а неубиваемый собственник внутри него буквально рвал и метал.

— Симфо, — повторила Оля, не переставая улыбаться.

— Он на бензопиле играет? — Саша кивнул в сторону граммофона.

— Какой же ты зануда, Белов, — девушка сразу же изменилась в лице. — Ну объясни мне, ну почему ты такой? Ты хочешь быть самим собой, да ради Бога. Кто тебе мешает? Только знаешь, я тоже имею на это право.

— Ну а кто тебе мешает? — спокойно спросил тот.

— Кто мне мешает? — Белова уже практически срывалась на крик. — Ты не понимаешь, что мы с тобой живём в разных измерениях? Тебе нравится твоя жизнь, риск и все дела. Но рожать я как, в бронежилете буду?

— Ну давай переедем, какие проблемы, Оль! — сорвался Саша.

— Да причём тут это-то? Ты за полгода раз хоть спросил, почему я играть бросила? — ком подкатил к горлу настолько быстро, что сейчас девушке было тяжело даже вздохнуть. — Что у меня с распределением? Хоть раз, а?

— Ну, я спрашивал, — Белов с досадой опустил голову, — по-моему…

— Да это по-твоему, — перебила его жена. — А по-моему, тебе просто пофиг, — Оля быстро выключила граммофон, сняла пластинку и быстро вышла из комнаты.

Весь следующий месяц Оля усердно репетировала в группе с Виталиком. Раньше она думала, что замужество будет отнимать все её силы, но Саша проводил с молодой женой слишком мало времени, потому Оля могла посвящать музыке целый день. Не сказать, что супруг пребывал в восторге от её нового рода деятельности, но увлечение Оли он теперь воспринимал не серьёзнее, чем мимолётный женский каприз. Группа Сухотского часто выступала в кабаках и ресторанах — таков был дополнительный источник их дохода. Вот и сегодня выступление должно было состояться в популярном ресторане «Узбекистан» на Неглинной. Конечно, Саше об этом ничего не было известно.

У его бригады день выдался куда более насыщенный: ещё утром, на десяти машинах, не шуточно вооружённые, ребята и братва ехали на стрелу с таджикскими поставщиками алюминия, вагон которого они так мастерски отжали у Лапшина. Разборка вполне могла бы стать последней в жизни молодых бандитов, но, по счастливой случайности, в главе таджикской мафии Белый узнал своего армейского друга Фархада Джураева. Конфликт был погашен в зародыше, и, решив обсудить дальнейшее сотрудничество, обе группировки отправились на деловой ужин в том же «Узбекистане».

— Ты что, женился, что ли? — Фархад удивлённо повёл тёмными бровями, заметив кольцо на безымянном пальце Белова.

— Месяц уж как, Фарик! — Саша гордо вскинул подбородок и залпом выпил рюмку водки. Разве можно было упустить возможность хвастнуть перед товарищем своим новым положением?

— А чего молчишь? — не унимался заинтригованный сослуживец.

Белый надменно улыбнулся, вытащив из бумажника фото Оли, сделанное на отчётном концерте в консерватории.

— Ах, красавица какая, — заулыбался таджик, — скрипачка. Играет?

Белов отрицательно покачал головой:

— Она дома сидит.

— Ну что, попробуем? — Сухотский тем временем ненавязчиво подмигнул Оле, стоило им выйти на сцену: во время репетиций они не раз исполняли эту песню, и Виталик решил, что сейчас самое время для юной джазовой исполнительницы показать свой талант на публике.

— Ты рискуешь, — кокетливо отозвалась скрипачка.

Настроив инструмент, Белова без стеснения заиграла: уж что-что, а скрипка ей поддавалась беспрекословно. Виталик подыгрывал ей в такт, и вот со сцены зазвучала нежная тёплая мелодия, в которую идеально влился вокал Оли.

— У нас в России следующий тост положено выпивать за родителей, — Саша поднял рюмку, — я хочу выпить за родителей, те, которые живы…

Услышав до боли знакомый голос, сидевший к сцене спиной Пчёла так и замер с рюмкой в руке. Он не знал толком, как она поёт, но голос всё равно не смог бы перепутать ни с каким другим, где бы не находился. Он поднял непонимающий взгляд на Сашу, который с раздражением смотрел на выступление. Пчёлкин резко повернул голову. Да, Сурикова, с Белым вон до какой жизни можно докатиться. Он ухмыльнулся собственным мыслям, не сводя с неё заинтересованного взгляда: некогда тихая образцовая студентка музучилища из посёлка Трудовая теперь выступала на сцене в окружении мужчин. Вечерний блестящий макияж, короткое платье… Это было по-настоящему смело и при этом не пошло, не вызывающе, а скорее наоборот — достойно восхищения. Этой девушкой невозможно было не любоваться. Витя никогда не причислял себя к поклонникам джазовой музыки, однако её манера петь и завораживающий голос заставляли сердце биться громче. Белый хоть знает, как ему повезло? Нет… Хорошо будет, если её не убьёт после этого вечера… Впрочем, Пчёла очень скоро забыл и о своём ревнивом друге, и вообще обо всём на свете. Его азартный взгляд то и дело скользил по фигуре и стройным ногам Беловой, и наконец Пчёла громко зааплодировал девушке. Он гордился ею, находил её привлекательной и… да, сексуальной.

— Я сейчас, — Белый резко вскочил из-за стола, расталкивая Фила и Пчёлу, сидевших рядом.

От гневного взгляда друга на свою жену Вите стало не по себе. Сейчас он по-любому устроит ей скандал, будет рвать и метать. А я сижу тут… Он залпом выпил рюмку водки, наблюдая, как Белов хватает жену за рукав платья и выводит её за кулисы.

— Оленька, ну что ты так переживаешь? — попытался поддержать девушку Сухотский. — В конце концов, ты же ведь не в стриптизе танцуешь.

— Дай сигарету, — равнодушно произнесла Белова, потянувшись за лежавшей на столе пачкой.

Длинноволосый скрипач молча поднёс зажигалку к лицу девушки. Оля никогда не курила и даже не пробовала, поэтому сейчас от одной глубокой затяжки горло обожгло, а горький дым, казалось, заполнил все лёгкие.

— Можно тебя? — взгляд Белого был почти стеклянным.

От этого равнодушия и презрения внутри всё до боли сжалось. Саша никогда не бил её и не причинял ей физическую боль, но в эту минуту Оля испугалась чего-то подобного, настолько её супруг был не похож на себя.

— Познакомься, это мой муж, — почти шёпотом обратилась она к однокурснику, — Саша.

— Поздравляю вас с супругой, Саш, — Сухотский едва заметно улыбнулся, сделав очередную затяжку. — Мы с Олей учились вместе. Она действительно очень талантливая.

Белый, не сводя с жены глаз, выхватил из её рук сигарету и шумно затянулся, после чего смерил высокомерным взглядом уже Виталия.

— Кстати, Оль, — Виталик, казалось, совершенно не замечал, что конфликт назревает нешуточный, — приглашай супруга на банкет. Хотим отметить её премьеру, — пояснил он Белову.

— Ну чё, такое событие стоит отметить, — выпалил тот, — желаю тебе успехов. Особенно творческих, — он ещё раз затянулся, пренебрежительно швырнул помятую стодолларовую купюру в узбекскую шапку и удалился прочь.

— Да, ну он и мавр, — заключил Сухотский с ехидной ухмылкой.

Оля вскинула на однокурсника взгляд, полный разочарования. От боли и обиды в груди больно кололо. Он не только не поддержал меня, но ещё и выставил на посмешище перед ребятами… Почувствовав собравшиеся в уголках глаз слёзы, Белова резко схватила пальто и поспешила исчезнуть из ресторана.

— Оль, ну неловко получается, — встревоженный однокурсник догнал девушку уже на выходе. — Я столик заказал, ребята поздравить тебя хотели.

— Потом отметим, я поеду, — девушка махнула рукой на товарища и ринулась к дороге, чтобы остановить такси.

— Ну давай я тебя хоть провожу, — Виталик попытался выхватить у неё футляр со скрипкой, но кто-то быстро одёрнул его за плечо.

— Свободен, музыкант, — Пчёлкин, которого Оля, убегая, даже не заметила, заставил Сухотского буквально отскочить от девушки. — Я провожу.

— У-у-у, Сурикова, да вокруг тебя целая делегация братков, — истерически рассмеялся незадачливый провожатый. — А это ещё кто, охранник, что ль, твой? — не унимался он.

— Ага, охранник, — Пчёла издал негромкий смешок, демонстративно отбросив недокуренную сигарету на дорогу. — Свободен, говорю.