Наконец Егорова открыла глаза.

— Вот блин, как они меня так вырубили, — поднимаясь с пола, она почесала затылок, — Марго, что произошло? Где Зимовский?

— Тут я, — стиснув зубы от боли, шикнул Антон, — Наталья, уходи отсюда, пока они не пришли.

— Антон, они заперли дверь с той стороны! — выкрикнула я, дергая ручку.

— Давайте я папе позвоню! — заистерила в край напуганная Наталья.

— Егорова, ты башкой чтоль ударилась?! — возмутилась я, резко вспомнив, что оно так и есть, — хочешь инфаркта Наумычу?! Это ж Вальдемар, он страшнее Барракуды!!!

— Я ничего не понимаю в ваших криминальных знакомствах, — взвыла Егорова, — но я знаю одно, что мы не можем ждать, пока они сюда придут!

— Лезьте в окно, — приказал Зимовский.

— Ага, интересно, как ты туда полезешь, — Егорова вдумчиво закусила палец, — скажите мне, вы что-то должны этим уродам? О какой сумме речь?

— Мы проиграли всего-то 50 тысяч, — хмыкнула я, — но Вальдемар сказал, что должны уже сто. У него бешеные проценты каждый день капают, так что точной суммы уже никто не знает, а мы и так три сотки в редакции сперли… — тут я закусила губу, понимая, кому я вообще об этом говорю.

— Зимовский, балкон есть у тебя? — явно что-то спланировав, спросила Наташа.

— Да, в кухне, — держась за бок, ответил он.

— Пятый этаж, высоко лезть в окно, — констатировала Егорова, явно осмелев, — я полезу через балкон соседей, и привезу вечером вам деньги. Никуда не звоните, это явно страшные люди.

— Но Наташа, ты же беременна, и вообще, ты жертва наших обстоятельств… — осознавала я.

— Сейчас не до разговоров, — бросила она, пролезая через балкон в соседское, к счастью открытое окно.

— Вот это Егорова Штирлиц, — расхохотался Антон, снова хватаясь за бок.

— Блин, давай обработаем чем нибудь, — встревоженно докасалась я до продолжавшей кровоточить раны, — где у тебя бинты, спирт?

— Из спирта в моем доме только коньяк, — тихо рассмеялся Антон.

Я вытащила бутылку из холодильника, и наливая на полотенце, стала промокать кровь. Антоха зашипел, цепляясь за мою руку.

— Потерпи, Антошка, — пробурчала я, дуя ему на рану.

— Как ты меня назвала? — он очень удивленно поднял брови.

— А что, не нравится?

— Да нет, наоборот! Даже не Зимовский, и даже не Антон Владимирович, и даже не индюк и не петушок, — он попытался смеяться, но снова схватился за бок.

— Слушай, Зимовский! — обиженно выкрикнула я, — какой ещё индюк!

— Ну вот, опять Зимовский!

— Щас я тебе дам блин! — шикнула я, — дай обработать, хватит ржать!

— А я тебя люблю, — улыбнулся он, притягивая меня к себе.

— Так, если мы сейчас не обработаем, то будет заражение крови! — продолжала я ругаться.

Внезапно дверь открылась, и влетело уже четверо в масках.

— Опа, голубки очнулись! — взревел тот, — твою мать, а где вторая баба?!…

====== Часть 20. ======

От испуга я выронила бутылку коньяка на пол.

— Ууу, вы тут ещё и бухнуть решили, — протянул второй, — правильно, перед смертью надо время проводить с пользой!

— Осел! — взревел первый, — вторая баба исчезла! Надо валить, она приведет ментов! Суслика пристрелить, а красотка с нами поедет!

— Ты че, удод, почему это я стрелять должен? — явно запаниковал он.

— А кто, я чтоль?!

Я попыталась вытащить из кармана телефон, чтобы хотя бы скинуть гудок Наташе.

— Телефон на базу! — этот бугай подставил дуло к моему виску, — и ты тоже, — он перевел пистолет на Антона, закрывая ему рот.

Мы покорно положили перед ним мобильники.

— Послушай, мужик, — дрожащим голосом произнесла я, — Наташа уехала за деньгами! Она не вызовет ментов! Не стреляйте в него! — я смотрела на Антона взглядом, полным боли и страха, — хотите машину? Ровер новенький, а? Забирайте!

— Нахрена нам твоя тачка, красавица! — вмешался третий, — как ты ее на нас переоформишь, а? Или полагаешь, мы покажем тебе документы? Стреляй!!!

— НЕЕЕТ! — я вскочила, но другой заломал мне руки.

— О как за суслика трясётся, — злобно заржал четвёртый, — каким образом твоя подруга вышла, если дверь заперта? — тут он бросил взгляд на открытый балкон, — твою мать! Менты! Сваливаем!

— А этих куда? — вдруг спросил тот, что держал Антона.

— Стрелять поздно, услышат. Хватай их, и валим!!!

Неужели Наташа вызвала ментов? Нет, она не могла, скорее всего соседи, через которых она лезла… эти уроды схватили нас под руки и вытащили на чердак дома, закрывая дверь на замок.

— Если будет хоть слово, твари, — он снова навёл на нас курок, толкая силой на пол, — обоих грохнем. Телефончик подруги говорите, мы скажем куда нам деньги привезти!

— Но…

— Красавица, живее! — перебил меня второй.

— Так он записан в телефоне, а телефон у вас…

— Как записана? — рявкнул кто-то из них, доставая мой телефон из кармана.

— Е-е-горова… — еле выдавила я.

— Звони! — под дулом пистолета заставлял меня он, — звони и говори, чтобы привозила бабосики по указанному нами в смс адресу!

Он набрал номер, включая телефон на громкую связь.

— Але, Наташа, — тихо прошептала я в трубку, — Наташа, в квартиру не приезжай… привези деньги по указанному в смс адресу…

— Молодец, красотка! — мужик скинул трубку, убирая пистолет, — и ни звука здесь, пока мы не приедем и не вытащим вас!!!

Они закрыли нас, и я услышала лишь удаляющиеся шаги по лестнице. Я сразу кинулась к Антону. Мое тело дрожало от страха, но страх был за него, а не за себя. Я готова была отдать в тот момент все — квартиру, тачку, переписать на них все счета, только бы они не стреляли в него. На чердаке была кромешная тьма, но своей рукой я чувствовала, что его бок ещё кровоточит, хоть уже и не так сильно.

— Чшш, — снова зашипел он, накрывая мою руку на его ране своей.

— Прости, больно? — встревоженно спросила я, убирая ладонь.

— Жить буду, — Антон улыбнулся уголками губ, наклоняясь ко мне, — пока ты со мной рядом, я никогда не умру.

Мы даже не поняли сразу, как снова целовались. Нежно, отчаянно, как будто прощались… за эти несколько часов мы пережили целую жизнь, а ситуация дала понять, что никто и ничто не сможет больше нас разлучить.

— Прости, что не поверила тебе, — еле слышно произнесла я, — я все знаю об Эльвире, и как я могла на это повестись…

— А что ты знаешь? — подозрительно спросил он.

— Что Эльвира не беременна, что она подстроила это, чтобы вернуться к тебе…

— Такого бы никогда не случилось, — он продолжал меня целовать, — а Мокрицкая дура, пусть Калуге такую сказку расскажет.

— Так ты простишь меня? А? Антошка? — с ласковой интонацией спросила я, гладя его по щеке.

— А я похож на обиженного? — он вдруг хитро улыбнулся, залезая мне под футболку.

— Слушай, Зимовский, ты не меняешься! — вдруг засмеялась я, — раненый, на грязном чердаке, ай-ай-ай! О чем вот ты думаешь!

— О тебе, — тихий шёпот в мою шею заставил меня вздрогнуть, — знала бы ты, как…

— Знаю, — я прервала его поцелуем, начиная явно дрожать от этих прикосновений, — я два дня в Испании тоже вспоминала… я разбила окно в номере, представив, что в тот день в твоей постели Эльвира и…

Я почувствовала его руки уже выше, и футболка куда-то улетела. Он нежно провёл языком от мочки уха вниз по шее и обратно. Сердце заколотило с немыслимой скоростью.

— Она приходила, я ее выставил, — Антон поднял на меня глаза, — я же тебе сказал, когда предложил быть со мной. Что мне нужна только ты. Моя любовь, — он продолжил то, что делал до этого…

— Антоооон, ну у тебя же бок… — пробормотала я дрожащим шёпотом, водя руками по его груди.

Я прижалась к нему, вдруг чувствуя, как что-то уперлось мне в ногу.

— Капец! — произнесла я, касаясь рукой его напряжения.

— Ты ждала другой реакции, когда ты так близко, в темном и тихом месте? — ухмыльнулся он, — и когда я так по тебе соскучился? А?

— Да ты ж раненый, при смерти! Я вообще подумала, что ты умер! Тебя ж чуть не убили только что! — пыталась я возмущаться, осознавая вдруг, что также сильно хочу того же…