— Тетя Нюра, вы жену бывшего председателю хорошо знаете?

— И что?

— Можете про нее рассказать?

— А зачем?

Тетя Нюра стала откровенно придуриваться. И как ее разговорить?

— Ладно, Иришка. Боятся они все про нее рассказывать. Она их потом, как и девку ту, ославит на всю округу. Хоть муж теперь и не председатель, а она их до сих пор в кулаке держит. Понять людей можно, — пришел мне на помощь Никита. Схитрил мой муж: взял старушку на слабо.

— Ой, и кто это ее боится? И кого там боятся? Потаскуху эту?

— Почему потаскуху?

— Она стала сама мужу изменять.

— Так он ей изменял?

— А как же? Изменял. У любого спроси.

— Часто? Или только с Русланой?

— Вот ты наивная. Руслана черт знает какая по счету у него была. Он своей жене изменял направо и налево. Всегда.

— С молодыми?

— И со старыми, и с молодыми, и с замужними, и с одиночками.

— А она что?

— Терпела, молчала и прощала. Уж больно ей председательшей остаться хотелось.

— В смысле?

— В простом смысле. Председательшей.

И видя, что мы не понимаем, попыталась объяснить.

— Женой, но не абы кого, а именно председателя. Он начальник. И она как бы начальница. Понимать надо!

— Она готова была терпеть постоянные измены мужа, только чтобы председательшей быть? Вроде начальницы при своем муже начальнике?

— Именно так.

— Это же глупо.

— Это вам кажется глупым. Вы в те времена не жили. А возможности у председателя по тем временам были знаешь какие?

— Какие?

— Он здесь был царь и бог.

— А она, стало быть, царицей и богиней?

— Вот теперь, смотрю, ты поняла.

— И карать, и миловать мог кого угодно. И одарить, и опале предать?

— Правильно мыслишь.

— И она так же могла? Править за его спиной?

— Не так, но почти.

— Понятно. А почему именно Руслану она так ненавидит?

— Да потому, что впервые он от жены ушел. Гулять-то он гулял, но не уходил никуда. Уж всех баб здесь перепробовал, а все не унимался. А тут ушел. Нонсенс…

— Сам ушел?

— Сам. Вещи молча собрал и ушел.

— А она знала, куда он ушел?

— Знала. Донесли ей.

— А она? Теть Нюра, ну что я из вас клещами все тяну? Теперь-то она никто. Чего вы все боитесь?

— Чего это я боюсь? Ничего я не боюсь. Просто вспоминать тяжело.

— Может, тогда чаю или чего покрепче? — спросил Никита. Он готов в магазин смотаться, лишь бы ей язык развязать. Самому интересно стало.

— Не надо ничего покрепче. Что вы от меня хотите? Старая я уже стала и тяжело вспоминать.

— Да ладно? Вы вот только про склероз нам не говорите. Все знают, что с мозгами у вас полный порядок, — Никита и мне подпел, и опять ей польстил. А он у меня, оказывается, льстец.

И ей понравилось, что Никита хвалит. Ласковое слово и кошке приятно. Она сразу расцвела, как роза на навозе. Зарделась, аки красна девица. И про какую старость бабулька говорит, если так на комплименты еще реагирует? Плутовка рыжая…

— Ну, с мозгами-то да. Пока не заржавели…

— Так вспоминайте.

— В общем, она поняла, что он от нее к этой Руслане уходит. Она-то думала, что он девку просто поимеет и успокоится. А эта девка его, видимо, зацепила, и он решился уйти. Жена его и парткомом стращала, и карами небесными, а он в доме для командировочных девку поселил и стал с ней в наглую жить. Потребовал развода.

— А жена его что? Дала развод?

— Стала препятствовать. Под окнами бродила и девке этой угрожала. В магазин скандалить ходила.

— А он что?

— А он сходил к ней один раз. Поговорил. Уж не знаю, что он своей жене сказал, но этой Руслане она угрожать перестала. Только все равно эта девка от него ушла к бандиту.

— Это правда, что жена председателя по улице голой бегала?

— Правда. Пришла к нему в тот дом в шубе норковой, а под шубой ничего. Соблазнить хотела мужа. Он ее погнал по улице. Она как бежала, шуба распахнулась, а она голая. Так голяком до дома от него и бежала. И он на босу ногу за ней гнался с дрыном в руках. Больше она к ним не ходила никогда: как бабки отшептали. Да и позор такой на всю округу.

— А что дальше было? Такие страсти…

— Потом девка к другому ушла и из магазина уволилась. В город со своим хахалем подалась. Председатель погоревал да к жене лыжи направил. Уговорила она его вернуться, но он все надеялся, что та девка вернется.

— Неужто влюбился?

— Да кто ж его знает? Может, влюбился, а может, она давала хорошо. Седина в бороду, бес в ребро, как говорится.

— Вы говорите, он гулякой был хорошим. А где внебрачные дети? Может, сочиняет народ все? Приписывают ему подвиги. Как актерам приписывают романы, а на самом деле они порядочнее многих обычных граждан. Так и тут. Может, он верным мужем был. И изменил только раз, когда полюбил…

— Народ не врет. Гулял он по-черному. И к подругам моим хаживал. Сама свидетельницей была. А детей нет… Он бесплодный, видать. Иначе он бы за ребенком ходил. Детей председатель любил и своих хотел. Многие от него родить мечтали. Тогда не жизнь бы у них была, а малина. Только пустоцвет он. Не мог детей иметь.

— Вы точно знаете?

— Точно. Нет у него ни одного наследника. К размножению не годен.

— А он это знает?

— Откуда он мог знать? Подозревать он, может, и подозревал. Разве он обследовался? Нет. Мужики уверены в себе. У них всегда баба виновата, коль детей нет. Он тоже все свою жену винил. Она же после этой Русланы стала погуливать.

— И правильно делала. Ему можно, а ей почему нельзя? Он, значит, всех в округе оттоптал. А она жди, когда благоверный домой от очередной бабы явится? Правильно она ему изменяла. Она, может, тоже своих детей иметь хотела. Лично я ее понимаю.

Посидели, поболтали и посмеялись. Молодость тетя Нюра вспоминала. Поговорили и выяснили все, что меня интересовало. Договорились с тетей Нюрой, что если нужны еще какие сведения, то мы заглянем. Она сказала, что будет нам рада. Довольные и уставшие, мы с Никитой двинули домой. Он по пути заскочил в магазин. Сказал, что хочет сделать мне сюрприз. Пришли домой, а там сборы идут полным ходом. Петька носится по всему дому, как угорелый. Того и гляди нас с ног собьет.

— В чем дело? — спросила я маму. Мне интересно, с чего этот переполох.

— Мы решили сегодня ночевать в том доме. Дать вам свободу пораньше.

— Я думала, что мы сегодня вместе побудем, и вы завтра переедете.

— Мы хотели пораньше вас вдвоем оставить наедине.

— Это Никита тебе подсказал или сама надумала? Мы в этом доме еще несколько месяцев вдвоем с ним будем.

— Я сама так решила.

— Куда вы торопитесь?

— Я хотела, как лучше.

— Ты меня спросила? Для меня лучше, чтобы вы утром переехали.

— Никита что думает?

— Тебе важнее, что думает Никита или твоя родная дочь?

— Конечно, твое мнение мне важнее.

— Тогда останьтесь на ночь, пожалуйста. А завтра мы торжественно проводим вас в новое жилище.

— Ладно. Твоя взяла. Петька, сегодня останемся здесь на ночь. Завтра с утра собираться начнем.

Петька запрыгал от радости. И Грейс за ним стал повторять. Сладкая парочка. Еле выгнали весельчаков на улицу: пусть в лесу прыгают и бегают. Значит, съезжать не хотели ни Петька, ни мама. Опять Никита за моей спиной действовал? Тихушник. И ведь спроси его прямо, начнет говорить про то, что хотел, как лучше. А почему меня не спросил, как лучше для меня? Для себя лучше хотел. Для себя любимого старался. Раньше такого я за ним не замечала. Раньше он мне в первую очередь угодить старался. Неужели разлюбил?

Что-то я мнительной стала. После рассказанных сплетен, интриг чужих. Наслушаешься историй и начинаешь их на себя примерять. У нас-то все не так. Не стала бы я Никиту уговаривать со мной остаться. Да и любого другого не стала бы. Нашел другую. Ну и живи с ней и радуйся жизни… И никакая жажда власти, мнимой или реальной, меня не остановила бы.

Это же надо. Председательшей быть ей хотелось. Смешно. Она же молодая была, когда он первый раз ей изменил. Могла свою судьбу после первой измены поменять: развестись, выйти замуж за другого и детей нарожать. Прогадала. И сама она пока не понимает, как сильно прогадала. Может, до нее когда-нибудь дойдет. Глупая баба вцепилась мертвой хваткой в мужика гнилого и держалась за него всю жизнь. Про все измены знала.