— А когда деньги кончились, что делать стали?

— Подружка моя посоветовала устроиться помощницей по хозяйству с проживанием. Только ребенка куда девать? Кто с ним сидеть будет? Пошла я последние ценности продавать к Натану. И он предложил мне сделку.

— Продать вашего бутуза?

— Сара бесплодная: выкидыши ее измотали, а детей старому еврею хочется. Я говорю, что, мол, ты на ребенка взгляни. Беленький он у меня. А ему без разницы. Его Сара любому была бы рада. Они в детдоме собирались ребенка брать.

— И продали?

— Тогда не смогла. Долго он меня уламывал. Но когда совсем денег не стало и жрать нечего, пошла и продала ребенка. Есть грех. Потом приходила и издалека смотрела, как Сара его любит…

— А все говорили, что вы на трассе работаете.

— Кем?

— Проституткой.

— Это жена председателя свои сплетни распускала по округе. Понять ее можно. Точила ее обида изнутри. Вот она своим помелом и мела.

— Говорили, что вы с другими бандитами спали. И ювелира вниманием и лаской не обошли.

— Горазды местные сплетники небылицы сочинять.

— Да, в этом они специалисты.

— Тоже прилетало от добрых односельчан?

— Да нам с Никитой так кости перемыли. Всякое болтали.

— Тогда ты должна понимать, что большая часть выдумок от недостатка информации. Просто правды не знают и додумывают черте что.

— Похоже на то. Но у меня вопрос. Разбогатели вы как?

— А ты уверена, что про богатство правда?

— Ваша тетка говорила всем, что вы обеспеченная дама.

— Что еще она говорила?

— Что дома за границей есть.

— Тетка врать могла. Эту возможность ты не допускаешь?

— Допустим, тетка врет, чтоб злые языки местным сплетникам заткнуть. Достаточно посмотреть на вашу одежду, чтобы понять: деньги у вас есть.

— Разбираешься в шмотках?

— Не очень. Но вещи на вас хорошего качества. Это даже мне понятно. Я бы сказала, что европейского качества.

— Ну, тогда слушай, как я пришла к благополучию. Подружка моя посоветовала меня в одну семью убираться. Двойная выгода: и не надо весь день где-то в офисе сидеть, и работа рядом. И Москва все-таки.

— Вы Марка ювелиру отдали. Руки у вас развязаны.

— Не сразу отдала: пока могла, тянула лямку. Отдала, когда жизнь прижала. Поняла, что не вытяну ребенка. Пропадем вместе. Если бы не нужда, фиг бы моего мальчика Натан получил. Я деньги ему на содержание Марка отсылала. Как стала прилично зарабатывать, так и стала отсылать.

— И ювелир брал с вас деньги?

— А чего не брать. Говорю же, жадный он был. Сара померла, а Марку нужна была нянька. Хорошо, что нянька у него добрая была.

— Почему он вам ребенка не отдал? Или вы сами не хотели забирать? Не нужен был?

— Еще как нужен. Только Натан сказал, что Марк меня ненавидит и презирает. Что считает Сару своей мамой. И по документам оно так и есть. Они Марка на себя оформили. Официально они его родители. Как им это удалось, я не знаю.

— За взятку, как еще. Только за деньги.

— Да мне и не хочется в этом копаться. Продолжу, с вашего позволения. Натан сказал, что если я появлюсь на горизонте, то меня просто убьют. Мальчика он мне не отдаст. Ему наследник нужен. Вот я и не рыпалась. Помнила про его криминальные связи. Мертвая мама Марку ничем не поможет. А пока жива, есть надежда…

— Понятно. Запугал?

— Запугал. Мне тогда лет было меньше, чем тебе сейчас. Доверчивая, молодая, глупая.

— И уже битая жизнью…

— Вот именно. Поэтому отложила решение этого вопроса на потом. И это потом наступило. Приехала я на Марка посмотреть, как обычно, издалека. Марк уже в школу пошел. Я возле школы на него и любовалась. Там меня никто не знает, и никто Натану не донесет. Там с ним и познакомилась. Это была наша общая тайна.

— И сколько лет вы с Марком общались втайне от ювелира?

— Как он в первый класс пошел. Он у меня умница. Рано пошел в школу. С шести лет. А когда Марку было восемнадцать, то скрывать свое общение перестали. И Натан понял, что ничего уже сделать не может.

— Так это вы помогли Натану восстановить бизнес после дефолта?

— Догадливая. Я помогла ему удержаться на плаву, чего скрывать.

— А он нынче опять прогорел?

— Прогорел. Горе-бизнесмен наш Натанчик: не вписался оба раза в рынок. Только нынче прогорел подчистую. Глупый еврей даже в долги залез.

— Почему Натан Львович раньше не понял, что вы с Марком общаетесь?

— Он мальчика и не замечал. Редко когда с Марком общался. И то общение это было специфическим: больше похоже на нотации. Я с нянькой Марка договорилась. Хорошая женщина. Она нам помогала общаться.

— Поэтому Марк и заикаться перестал? Общение с вами помогло?

— Мама появилась у него, он и перестал заикаться. Сняли психотравму.

— Логично.

— Я Марка не бросала, как говорят люди. Они просто не знают всей правды. В общем, я работала, как каторжная. Убиралась в чужих квартирах. Мне предложили очень приличные деньги, чтобы жить в одной квартире, убираться там и ухаживать за престарелой бабушкой. Я согласилась. Работу свою делала честно: дома была чистота и порядок. Бабушка ухожена и довольна. Деньги копились. Квартиру-то мне снимать уже не надо было. Родня меня уже за свою считала, но деньги платили исправно. Потом они за границу уехали.

— А вас не взяли?

— Куда я от Марка? Не поехала я с ними, хотя они звали. Но они мне сделали протекцию. Рекомендовали своим друзьям. И стала я как сыр в масле кататься. Эти новые хозяева были щедры и богаты. У них был дедушка. Он ничем не болел. Меня к нему поселили, а я готовила, убирала, беседовала с ним. Вот он моим образованием и занялся. И ему хорошо, он делом занят. И мне хорошо, я в интеллектуальном плане расту. Уже не шокала и не гэкала, а говорила чисто и правильно.

— А деньги копились и копились. В валюте?

— В валюте. Это мне хозяин посоветовал. Как знал, что дефолт будет. Потом его детей бандиты убили. Внуков не было у него. Не родили. Залезли в квартиру грабители. Скорее всего, по наводке работали. Хозяева были, к несчастью, дома. Их и убили. В квартире раритеты: картины голландских мастеров, раритетные книжные издания. Но это воры не взяли. Наверное, не знали им цену. Они только драгоценности украли. Ради побрякушек убили таких хороших людей.

— И как их отец это все перенес?

— Плохо. Болеть начал и сдал сильно. Потом подозвал меня к себе. И сказал, что мы женимся.

— Зачем? Чтобы вам все оставить?

— Не интересно с тобой интриговать. Просчитываешь варианты быстро.

— Другого варианта просто нет. Любовь вы к нему не испытывали. Единственная мысль, что хотел вас обеспечить, чтобы государству все не отошло.

— Так он и сказал. Чтобы государству не досталось. Там чиновники по себе все растащат, а он хочет оставить тому, кого сам вырастил.

— Я ему сказала, что он же меня не растил.

— А он мне говорит, что зато воспитывал не один год. А это почти что отцом был несколько лет. А чтобы никто оспорить завещание не мог, он пройдет психиатрическую экспертизу, освидетельствуется и составит на меня завещание, чтобы все мне досталось. Я тогда разревелась и рассказала ему все откровенно, ничего не скрывая. Он даже обрадовался, что у меня сын есть. Значит, наследство будет кому оставить.

— Марка к себе почему не взяли жить? Или ваш новый муж был против?

— Муж, наоборот, хотел, чтобы Марк с нами жил. Я была бы счастлива. Но тогда Натан приболел. Вот Марк его и не мог бросить на произвол судьбы.

— Приболел из-за того, что разорился в дефолт?

— Он сразу как-то сдулся. Стал тихим, незаметным, сгорбился. В один день, лишившись денег, стал стариком.

— И тут нарисовались вы. Спасительница…

— Понимаю. Смешную картинку жизнь нарисовала. Только так и было. Я предложила Натану деньги, чтобы он выкарабкался из нищеты. Не потому, что его уважала или хорошо к нему относилась. Не потому, что Натана жалко было. Нет. Из-за Марка. У меня выхода другого не было: Марк его бы не бросил, а подвергать лишениям своего сына я не хотела.