– Дэррелл, я прошу прощения за то, что хоть на секунду подумала, что это твоя вина. На самом деле я не была в этом уверена, но ничего не оставалась, как так подумать. Я прошу у тебя прошения.

– О, все в порядке, – ответила Дэррелл, светясь от радости. – Совершенно! Я чувствовала себя ужасно, но со мной была Мэри-Лу и Салли, которые были на моей стороне. А у Гвендолин никого не будет!

Девочки по очереди подходили к Дэррелл и извинялись. Алисия было немного неуютно приносить извинения, так как ей стало по-настоящему стыдно за свои жестокие слова. Но в то же время, Алисия и правда была несколько бесчувственна. Ей еще предстоит немало осознать, перед тем, как она сможет избавиться от своей жестокости и начать сочувствовать и понимать других.

– Я бы снова хотела дружить, – неловко произнесла она. – Можешь ходить вместе со мной и Бетти, как прежде, если хочешь.

– Ну, – сказала Дэррелл, оглянувшись на излучающее уверенность личико Салли, находившейся рядом с ней, – ну, полагаю, что ты не станешь возражать, если я останусь с Салли и Мэри-Лу. Я была не слишком любезна с ними, но они поддержали меня, когда у меня были неприятности, и сейчас я считаю их своими настоящими подругами!

– Ой! – пискнула Мэри-Лу и ее лицо также осветилось радостью. – Спасибо, Дэррелл!

Салли же не произнесла ни слова, но Дэррелл почувствовала, как та ущипнула ее повыше локтя, таким образом выражая свою радость. Дэррелл повернулась к ней и расплылась в улыбке. Как она была счастлива! Теперь все снова будет хорошо вплоть до конца триместра. Здорово!

Затем она увидела Гвендолин, лежащую на своей кровати лицом вниз. Та отчаянно ревела. Ощущая радость в своем сердце, Дэррелл не смогла вынести вид своей противницы в таком отчаянии. Девочка подошла к Гвендолин и пошевелила ее, но вовсе не грубо.

– Гвендолин! Я никому ничего не расскажу об этом случае, как и остальные, если я их попрошу. Но ты купишь Мэри-Лу очень милую авторучку взамен той, что ты сломала. Поняла?

– Да, – глухо отозвалась Гвендолин. – Куплю.

И это было единственное, что кто-либо добился от Гвендолин. Она не смогла себя заставить извиниться. Не смогла произнести хоть пару слов, даже тогда, когда передала Мэри-Лу поистине великолепную перьевую ручку, которую купила для нее. Она оказалась еще слабее Мэри-Лу, ведь у нее даже не было силы перебороть себя.

– Она же никогда не сможет стать лучше, правда, Кэтрин? – спросила как-то Дэррелл. Кэтрин улыбнулась:

– Это зависит от того, как долго она пробудет в Башнях Мэлори, – ответила она. – Это странно, но чем дольше ты остаешься здесь, тем нормальнее ты становишься. Именно так сказала мне моя тетя. Она тоже была здесь, и поведала мне кучу историй об ужасных девчонках, которые в конце концов стали лучше!

– Только если они не были, как Гвендолин, – возразила Дэррелл. – Ее ничто не сможет изменить! Как бы мне хотелось, чтобы она уехала!

Гвендолин тоже этого хотелось. Две последние недели триместра стали для нее не самыми приятными. Никто больше не заикнулся насчет случая с перьевой ручкой, но все мысленно вспоминали о нем, едва завидев Гвендолин, и не хотели смотреть на ее или заговаривать с ней, и ничего не могли с этим поделать. Они также убедились в том, что Гвендолин и была той, кто так зло шутил над Мэри-Лу на протяжении целого триместра.

Несчастная Гвендолин! Частично из-за презрения одноклассниц, частично из-за своих чувств, в оставшееся до конца учебы время девочка вынуждена была работать как проклятая, совершенно не имея возможности передохнуть. Но она всего лишь пожинала то, что посеяла, так что не ей следовало бы роптать!

А вот Дэррелл все оставшееся время до каникул была счастлива. Она, Салли и Мэри-Лу постоянно были вместе. Дэррелл больше не нуждалась в дружбе с Алисией. Теперь ее подругой стала Салли, и это оказалась весьма стоящая дружба, ведь характер у Салли был ровный и уравновешенный, и Дэррелл больше не взрывалась от своей вспыльчивости, если Салли была рядом!

Экзамены как наступили, так и прошли. Их Дэррелл сдала хорошо. Салли сдала их чуть хуже, отчасти из-за того, что пропустила две-три недели учебы, отчасти из-за того, что по болезни ей не разрешалось учиться в полную силу.

Гвендолин закончила триместр лучше, чем все ожидали.

– И это показывает, – довольно строго сказала мисс Поттс, – прямо-таки доказывает, Гвендолин, что ты можешь, если постараешься. Почему ты решила приберечь силы только для последних двух недель, я не могу представить. Возможно в следующем году ты утрудишь себя тем, что станешь учиться на протяжении всего триместра!

Гвендолин так и не призналась мисс Поттс, что заставило ее так усердно заниматься эти две недели! Она страстно надеялась на то, что учительница добавит несколько приятных слов в свои замечания к табелю. Каким ужасным был этот триместр! Она жалела, что не могла все вернуть обратно. В следующем году она обязательно будет стараться и заставит девочек забыть о ее поступках в этом триместре.

Дэррелл, напротив, считала, что это был очень приятный триместр – за исключением проблем Салли со здоровьем и тех двух или трех дней, когда остальные думали, что она так ужасно поступила с Мэри-Лу. Но об этом Дэррелл редко задумывалась. По натуре она была очень доброжелательной и ей нравилось размышлять о приятных вещах. И жалела, что учеба подходит к концу – но, возможно, и каникулы будут замечательными!

На этих каникулах Салли намеревалась погостить у Дэррелл, а та, в свою очередь – приехать на неделю к Салли.

– Познакомишься с моей младшей сестренкой, – обещала Дэррелл. – Она тебе понравиться. Она очень подвижная.

– А ты – с моей, – слегка застенчиво ответила Салли. – Я буду заниматься с ней, чтобы она такой же спортивной – ну как ты!

Мэри-Лу жалела, что не живет поблизости от Салли или Дэррелл, ведь тогда бы она могла видеться с ними. Ничего, настанет следующий триместр, а за ним – следующий, а потом еще один… Сама Мэри-Лу понимала, что настоящей подругой Дэррелл была Салли, а не она, но не возражала. Дэррелл ее обожала и восхищалась ею. И именно это в ней больше всего ценила преданная малышка Мэри-Лу. А как сильно удивится мама, обнаружив, что Мэри-Лу больше не боится темноты!

Настал последний день триместра, со всеми его волнениями по поводу собранных в последнюю минуту чемоданов и охотой за потерявшимися от них ключами. На это время школа превратилась в самый настоящий цирк, и ученицы Северной, Южной, Восточной и Западной Башен находились вперемешку во всех комнатах школы.

– Вечно этот последний день какой-то помешательный! – тяжело выдохнула мадемуазель, проталкиваясь через бурлящую толпу переполненных восторгом учениц. – Дэррелл! Салли! Позволите ли вы мне пройти? Ох уж эти сумасшедшие английские девчонки!

Мисс Поттс, невозмутимая и деловитая даже посреди всеобщего столпотворения, раздавала небольшие сумки, с которыми ученицы приехали в первый день, вычеркивала из списков тех детей, которых родители забирали на автомобилях, находила потерянные ключи и оставалась единственной вменяемой личностью во всей Северной Башне. Даже сестра-хозяйка время от времени терялась от волнения. Так, к примеру, она потратила кучу времени на поиски списка выдаваемой одежды, который до этого аккуратно засунула за пояс своего фартука.

Автобусы подъезжали, чтобы забрать девочек, которые поедут на поезде.

– Ну же, Дэррелл! – крикнула Салли. – Давай займем передние места. Где Мэри-Лу?

– Она едет на машине! – крикнула в ответ Дэррелл. – Эй, Мэри-Лу, до свидания! Пиши мне и рассказывай о своих новостях. До встречи!

– А ну-ка пошевеливайтесь! – рявкнула мисс Поттс, и девочки поспешили забраться в автобусы. – Где Алисия? Если она снова запропастилась, я по-настоящему выйду из себя. Алисия! Быстро забирайся, не смей больше выходить! До встречи, девочки. Ведите себя хорошо, ну или насколько сможете, хорошо! И на следующий год не смейте показываться мне на глаза без своего медицинского свидетельства!