И тут же на него излился поток переживаний – о странном и необычном поведении Салли, граничащем с грубостью, о том, как Дэррелл вышла из себя, о ее сильном ударе, о падении – обо всем!

– И я постоянно волновалась, волновалась и переживала, – со всхлипом закончила Дэррелл. – Я думала, что если мисс Грэйлинг обо всем узнает, то отошлет меня из Башен Мэлори, и вам с мамой будет за меня стыдно, и я никак не могла уснуть, поэтому я встала и …

– Ну что за безголовая маленькая девочка! – сказала отец, и поцеловал дочь в макушку. – Возможно нам и самим придется забрать тебя из Башен Мэлори, чтобы ты жила дома, раз уж ты надумываешь себе такие глупости, Дэррелл!

– О, нет, не делай этого! Мне здесь очень нравится! – воскликнула Дэррелл. – О, папочка, если бы ты знал, какие теперь у меня двойственные чувства, когда я знаю, что Салли сама по себе заболела, и со мной это никак не связано. Но, боже – я же написала обо всем миссис Хоуп! И что же она подумает?

Теперь ей пришлось поведать и о ее письме, и о том, о чем там шла речь. Ее отец и миссис Грэйлинг были также в недоумении, когда услышали, что Салли всем говорила, что у нее нет младшей сестры.

– Здесь кроется что-то странное, то, что необходимо прояснить, – сказал мистер Риверз, обращаясь к мисс Грэйлинг. – И это может помешать ее процессу выздоровления. Когда, как вы говорите, должна приехать миссис Хоуп?

– Завтра, – ответила мисс Грэйлинг. – Я встречусь с ней и все объясню. А сейчас, мистер Риверз, вы окажете нам честь и останетесь переночевать в Башнях Мэлори? Уже очень поздно.

– О, нет! – отозвался тот. – Я уже привык поздно уезжать от пациентов. Благодарю, но я вернусь обратно. А Дэррел должна отправиться в кровать. Так что теперь не беспокойся, милая, все уже в порядке, и то, что ты оттолкнула Салли, не причинило ей никакого вреда, хотя, возможно, падение чуть усилило боль в ее животе. Полагаю, до этого она мучилась от боли весь тот день, бедное дитя.

– Я не отталкивала ее. Я ее сильно толкнула, – возразила Дэррелл.

– И меня очень печалит то, что тебе передался мой взрывной темперамент, – ответил отец. Дэррелл обвила руками его шею.

– Не волнуйся, я одержу над ним верх! – пообещала она. – И буду поступать как ты – оставлю свой гнев для действительно крайних случаев!

– Ну а теперь спокойной ночи, милая, – сказал ее папа и поцеловал дочку. – А затем пойди и навести Салли, когда будет разрешено. Думаю, тогда тебе полегчает!

– Я уже сейчас чувствую себя лучше! – сказала Дэррелл и соскользнула с его колен. Ее глаза покраснели от слез, но она улыбалась. Какие же противоречивые чувства владели ею! Но все ее беспокойство улетучилось.

Ее отец скрылся в темноте автомобиля. Мисс Грэйлинг сама отвела девочку в постель и подтолкнула одеяло. Дэррелл провалилась в сон прежде, чем директриса покинула дортуар.

А в лазарете спала Салли, и ее боль ушла. Сестра-хозяйка наблюдала за ней, радуясь ее равномерному, стабильному дыханию. Каким же искусным и ловким хирургом был отец Дэррелл, потративший на всю операцию не более тринадцати минут! Сестра-хозяйка расценивала это как счастливый случай – то, что он был неподалеку и смог приехать.

Следующее утро с самого рассвета было ясным и солнечным. Дэррелл очнулась ото сна после гонга на одевание, усталая, но вновь счастливая. Она просто лежала и раздумывала с полминуты. Ее сердце переполняла благодарность. С Салли все будет хорошо. Так сказал отец, а еще то, что Дэррелл не была виновата в ее болезни. И все ее тревоги были понапрасну. Нет, не совсем напрасны. Ведь все это произвело на нее огромное впечатление. В следующий раз ей уже будет не так трудно держать свой характер под контролем. Сейчас ей преподали крайне важный урок!

«Мне очень хотелось бы сделать что-то, чтобы показать, как я признательна и благодарна за то, что так все обернулось», – подумала Дэррелл, соскакивая с кровати. – Но от меня сейчас ничего не зависит. Интересно, как сегодня Салли себя чувствует».

Салли действительно становилось все лучше. Когда она услышала, что ее мать и отец собираются навестить ее, то не поверила своим ушам.

– Мама и вправду приедет? – спрашивала она без конца. – Вы уверены, что мама и вправду приедет?

Мисс Грэйлинг приняла чету Хоуп в своей огромной гостиной. Мистер Хоуп оказался крупным дородным мужчиной со встревоженным лицом. Миссис Хоуп же, напротив, выглядела хрупкой, с миловидным личиком.

– Сейчас Салли еще не совсем оправилась, чтобы вы могли с ней повидаться, – сообщила мисс Грэйлинг. – Я необыкновенно рада сообщить вам, что операция была успешной, и что девочка прекрасно перенесла ее. Мистер Риверз, хирург, по случаю, оказался в отеле неподалеку, и нам удалось уговорить его приехать. Он отец одной из наших учениц, Дэррелл Риверз.

– О, Дэррелл Риверз, – повторила миссис Хоуп и вытащила письмо из сумочки. – Сегодня я получила от нее крайне загадочное послание, мисс Грэйлинг. Пожалуйста, прочтите его. Кажется, она считает себя виновной в недуге Салли, хотя, разумеется, это не так. Но, с другой стороны, то, что она рассказала, меня обеспокоило. Могли бы мы переговорить с Дэррелл, прежде, чем я навещу Салли, как вы думаете?

Мисс Грэйлинг прочла письмо и помрачнела:

– Да, здесь есть нечто обескураживающее, – отметила она. – Вы знаете, почему Салли повторяет о том, что у нее нет сестры, хотя и знает, что это не так?

– Понятия не имею, – печально отозвалась миссис Хоуп. – Но Салли стала странно вести себя, как только родилась малышка Дафна. Она отказывалась смотреть на нее или говорить с ней, а однажды, когда Салли полагала, что я не видела, она сильно ущипнула бедную Дафну, что было очень жестоко с ее стороны. А ведь Салли вовсе не жестокий ребенок.

– А у вас есть еще дети? – поинтересовалась мисс Грэйлинг. Миссис Хоуп покачала головой.

– Нет, – ответила она. – Салли исполнилось двенадцать, когда родилась Дафна. Все это время она была единственным ребенком. Я думала, что она будет рада сестренке. Мы не избаловали Салли, как вы сами заметили, но наше внимание она ни с кем не делила до тех пор, пока не появилась Дафна. И иногда я задавалась вопросом – ну, не ревнует ли она, часом.

– Безусловно! – без раздумий сказала мисс Грэйлинг. – Думается мне, миссис Хоуп, что Салли очень привязана к вам, и возмущена тем, что пришлось делить вашу любовь вместе с малышкой, когда та родилась. Вероятно, ей не хотелось говорить вам об этом, потому что, как она считала, вы можете плохо о ней подумать.

– Она никогда и слова мне не говорила! – подтвердила миссис Хоуп. – Она просто изменилась, и все. Она перестала быть веселой и беспечной, она больше не подходила и не ластилась к нам, как прежде. И казалась, что она ненавидит малышку. Я думала, что все это пройдет. И тогда, когда это все не прекратилось, я и мой муж посчитали, что лучше всего будет направить ее в школу-пансион, потому что иногда мне становиться хуже, и моих сил хватает лишь только присматривать за ребенком, а не пытаться сладить с Салли. Мы полагали, что так будет лучше.

– Да, понимаю, – задумчиво произнесла мисс Грэйлинг. – Но с точки зрения Салли могло казаться, что вы больше не хотите быть с ней, и отсылаете ее прочь, чтобы ее место заняла малышка, которой вы посвятили все свое внимание и заботу. Миссис Хоуп, подобная ревность к братьям и сестрам, с которыми есть большая разница в возрасте – вещь привычная и естественная, и вам не стоит упрекать за это Салли. Такое поведение еще больше усилит ревность. Если же вы сможете заставить Салли почувствовать свою любовь, ту, которая исходила от вас прежде, то все станет на свои места. А сейчас – вы хотите позвать Дэррелл?

Послали за Дэррелл. Она пришла, нервничая по поводу того, что может сказать миссис Хоуп. Но вскоре девочка успокоилась и рассказала обо всем, что знала.

Мисс Грэйлинг обратилась к миссис Хоуп:

– Я полагаю, будет здравой идеей позволить Дэррелл зайти и побеседовать с Салли хотя бы пару минут, прежде чем зайдете вы, – предложила она. – И мы позволим Дэррелл рассказать, что вы приехали, и что вам пришлось оставить ребенка дома под присмотром, чтобы как можно быстрее навестить ее. Ты же передашь ей эти слова, Дэррелл?