– Чего такое? – поинтересовалась Алисия.

– Ох, ничего страшного. Были некоторые сложности с Салли, всего-то… Но это меня вывело из себя, – ответила Дэррелл.

– Идиотка! – отозвалась Алисия. – И что ты сделала? Ударила ее? Без хлеба вручила девчушке бульон, и шлепнула на ночь, чтоб крепче был сон?*

* Отсылка к старинному английскому стишку-потешке «Жила была бабка в большом башмаке» (перевод Н. Полянской, журнал «Мурзилка»).

Жила была бабка в большом башмаке.

У бабки внучат – что горошин в стручке.

Давала им бабка без хлеба бульон

И шлепала на ночь, чтоб крепче был сон.

Но Дэррелл не было смешно. Она чуть не плакала. Какое ужасное окончание такого чудесного дня! После всех этих радостных волнений – и вдруг такая ссора, заставившая почувствовать девочку крайне вымотанной. И она совершенно не обрадовалась, когда Эмили подошла к ней со своим рукоделием.

– У тебя очень хорошие родители, – начала Эмили и принялась болтать, чего раньше за ней не было замечено. Тоска зеленая! Дэррелл хотелось сказать Эмили, чтобы та умолкла. Да, если бы она была Алисией, то так бы и поступила, но все же она была мягче, чем резкая на язык Алисия, и не желала обижать людей. Так что она слушала утомительную болтовню Эмили, призвав на помощь все свое терпение.

Мэри-Лу наблюдала за ними с другого конца комнаты. Ей хотелось подойти и присоединиться к беседе Дэррелл и Эмили. Но Гвендолин изливала ей потоки своих семейных историй, и девочке пришлось их выслушивать. А еще Мэри-Лу немного опасалась, что Дэррелл отчитает ее, если она приблизиться к ней.

Дэррелл же бдела, ожидая появление Салли в общей комнате. Возможно, ей удастся вырваться к ней и рассказать, что она очень сожалеет. Сейчас она стыдилась себя, и единственным правильным поступком было рассказать обо всем Салли. О, Боже! Как ужасно иметь такой взрывной темперамент, который вырастает из простой досады, и ты даже не догадываешься, когда он вспыхнет! Что же она может сделать с таким характером?

Но Салли не вернулась в общую комнату. Вскоре раздался звонок на ужин и девочки рассаживались в обеденном зале. Дэррелл еще раз огляделась в поисках Салли. Но той снова нигде не было видно. И это было уже действительно странно.

Мисс Поттс заметила пустующий стул.

– Кто отсутствует? – спросила она.

– Салли Хоуп, – ответила Дэррелл. – Я видела ее с час назад в одной из музыкальных комнат.

– Хорошо, тогда сходи и приведи ее, – раздраженно приказала мисс Поттс.

– Но она ушла, когда я там была, – объяснила Дэррелл. – И я не знаю, куда она направилась.

– Начнем без нее, – решила мисс Поттс. – Она должна была слышать гонг на ужин.

Девочки делились впечатлениями о прошедшем дне. Только Дэррелл не вступала в беседы. Где же Салли, она очень расстроена? Что могло с ней случиться? Почему она так странно реагировала на ее слова? Из-за чего она была такой несчастной?

Мэри-Лу оглушительно чихнула.

– Где твой платок? – спросила мисс Поттс. – У тебя нет ни одного? Мэри-Лу, ты же прекрасно знаешь, что надо носить хотя бы один. Сходи за ним прямо сейчас. Терпеть не могу ваши шмыганья.

Мэри-Лу выскользнула из комнаты и побежала в дортуар. Отсутствовала она дольше, чем надо, и мисс Поттс становилась все более недовольной.

– В самом деле! Кажется, у Мэри-Лу уйдет весь вечер, чтобы отыскать платок!

Почти сразу же послышался топот бегущих ног, и дверь обеденного зала резко распахнулась. Мэри-Лу ввалилась в зал, и выглядела еще более перепуганной:

– Мисс Поттс! О, мисс Поттс! Я нашла Салли. Она лежит на своей кровати в дортуаре и издает чудовищные звуки!

– Какие именно? – поспешила вскочить на ноги мисс Поттс.

– Ну вроде стонов, и еще она постоянно обнимает себя руками и говорит: «Ой, мой живот!» – ответила Мэри-Лу, и не сдержала рыдания. – О, мисс Поттс, пойдите к ней. Со мной она даже не желает разговаривать!

– Девочки, продолжайте ужинать, – коротко бросила мисс Поттс. – Звучит, словно Салли съела слишком много клубники и мороженого. Кэтрин, иди и расскажи об этом сестре-хозяйке, пожалуйста, и попроси ее подняться в ваш дортуар.

Учительница стремительно покинула зал. Девочки сразу принялись обсуждать услышанное, забрасывая испуганную Мэри-Лу разнообразнейшими вопросами. Только Дэррелл сидела молча, а ледяной ужас сковывал ее сердце.

Она толкнула Салли, и та перелетела через комнату, запнулась о стул и упала на пол! Должно быть, она ударилась животом. Дэррелл припомнила, как та произнесла: «Больно». И это не из-за переедания клубники и мороженого. Это все случилось из-за вспыльчивого темперамента Дэррелл!

Дэррелл не смогла съесть ни кусочка. Она выскользнула из зала, чтобы побыть наедине в общей комнате. Быть может, Салли не так уж сильно ударилась? Возможно, всего лишь слегка ушиблась. Несомненно, скоро подойдет мисс Поттс и веселым тоном скажет: «Ну вот! С Салли ничего страшного не произошло!»

– О, как я надеюсь, чтобы было так, – произнесла вслух несчастная Дэррелл, с беспокойством и тревогой прислушиваясь, в ожидании энергичной поступи мисс Поттс.

Глава 16 Плохие времена для Дэррелл

После ужина девочки толпой вернулись в общую комнату. Перед тем, как идти спать у них оставалось еще полчаса. Все они умаялись после слишком насыщенного событиями дня, а некоторые из них уже клевали носом.

Алисия с удивлением посмотрела на Дэррелл:

– А ты чего такая мрачная?

– Ну, я просто сильно переживаю за Салли, – ответила Дэррелл. – Надеюсь, она не сильно больна.

– А почему она должна сильно болеть? – поинтересовалась Алисия. – Куча народу не могут есть клубнику без сыпи или колик. Мой брат один из таких.

Алисия погрузилась в одну из ее коротких историй про свою семью, а Дэррелл с благодарностью ее слушала. Ведь Алисия не строила свои рассказы о восхвалении себя, как это делала Гвендолин, она просто вываливала тонну забавных баек о себе и своих братьях, и о их жизни на каникулах. Если же верить россказням Алисии, то их проделок с лихвой хватило бы, чтобы миссис Джонс давно поседела! Однако, как показалось Дэррелл, у мамы Алисии не было ни единого седого волоска, когда та приехала проведать дочь.

Раздался гонг, призывающий учениц первого и второго класса идти спать. Те сразу же отложили свои занятия. У сестры-хозяйки не было привычки проявлять терпение к копушам. Именно поэтому очень много девочек поспешили оказаться в кровати!

Обратно мисс Поттс не вернулась. Дэррелл снова ощутила, как ее охватывает беспокойство. Но, возможно, сестра-хозяйка что-то знает. И Дэррелл решила расспросить ее насчет Салли, как только та заметит, что перед отбоем девочка замешкалась у душевых.

Но сестра-хозяйка не пришла. Вместо нее была мадемуазель, с благосклонностью освещавшая каждого, на кого падал ее взгляд, все еще в добром расположении духа из-за чудесного дня, который был у всех.

– Оу, мадемуазель! А где сестра-хозяйка? – спросила изумленная Алисия.

– Присматривает за Салли Хоуп, – отозвалась та. – Ах, у бедного дитя такие боли.

Сердце Дэррелл упало.

– Значит, она в Лазе? – спросила девочка.

Девочек, которые заболевали, всегда размещали в лазарете, в котором было множество удобных палат прямо над апартаментами директрисы. В Лазе властвовала своя сестра-хозяйка – улыбчивая, но строгая медицинская сестра, которая имела грандиозный успех не только в борьбе с любыми школьными происшествиями и заболеваниями, но еще и с характером некоторых учениц!

– Да. Разумеется, она в лазарете. Она тяжко больна, – добавила мадемуазель. И, имея склонность к некоторому преувеличению, учительница произнесла еще пару фраз, от которых сердце Дэррелл совсем ушло жить в пятки:

– Это все ее гавот* – ой, то есть живот, как вы говорите, n’est ce pas**? У нее там громадная боль.

* Французский танец

** Не так ли?