Здесь относительно тихо.

Тим подтягивает меня к стене и пытливо рассматривает лицо. У меня слезы на глаза наворачиваются. Может, это последние секунды вдвоем. Сердце, того и гляди, ребра пробьет.

— Эй, ты чего? — поглаживает скулу большим пальцем.

Не знаю, как начать, с чего. Хочется отложить момент. Закидываю руки ему на плечи и прижимаюсь к губам. Замираю, хочу запомнить это ощущение. Меня трясет.

Тим перенимает инициативу, целует сам, сцепляя руки на моей талии, а потом отстраняется и смотрит так пытливо. В самое нутро метит.

— Это и есть твой разговор? — тон шутливый, но, одновременно, озадаченный.

— Нет. Сейчас — заглядываю в карамельные глаза. — Ты только дослушай до конца, ладно?

— Ладно — соглашается Тим, а сам так и мечется по моему лицу. Не понимает ничего.

«Что ж, начинай» — говорю себе. Может, Тим сейчас меня возненавидит, может, больше никогда так не посмотрит. Поверит ли... Одно знаю точно, ему будет больно. С присутствием Игната в моей жизни он никогда не смирится, потому что именно Игнат — мой первый, именно он был тем мальчиком, из-за которого я не замечала Тима, не хотела замечать.

Отсчитываю последние секунды и глубоко вздыхаю.

— Помнишь нашу ссору из-за Игната?

Тим сразу же напрягается, вижу, как расширяются его зрачки, превращая глаза в черные омуты.

— Помню.

— Он звонил мне и писал все это время. Только я не отвечала. Ни разу. Игнат приехал и нашел меня. Сегодня после пар возле института.

Тим разжимает ладони на моей талии. У меня внутри все перетряхивает от чувства, что вместе с его руками я сейчас теряю и самого Тима. Будто это он сейчас отдаляется.

— Я не узнала его — продолжаю, облизывая пересохшие губы. — Игнат изменился. Он выловил меня, пока я торопилась на метро.

— Зачем?

Узнаю этот тон. Тим старается держаться спокойно, но внутри уже буря. Там лавина несется нам навстречу.

— Хотел встретиться, поговорить. Но я отказала, мне это не нужно. Все в прошлом. Но Игнат не отпустил.

У Тима играют желваки. Он так напряжен.

— Что он сделал? — понижает тон. Голос охрипший, готовый сорваться.

— Он меня поцеловал — выпаливаю, не мешкая.

Тим округляет глаза, глотая воздух ртом.

— Сука, убью его, угандошу — отступает, отворачивается и мечется по коридору, нервно взъерошивая темные волосы.

Подхожу, цепляюсь за край рукава футболки.

— Сначала я впала в ступор, окаменела, а потом оттолкнула его. Тима, послушай, я оттолкнула, веришь? — встряхиваю его, потому что Тим смотрит на стену немигающим взглядом. — Он для меня ничего не значит. Я не люблю его больше, а, может, и не любила вовсе. Было что-то другое — больное, нездоровое, убивающее, но не любовь. Не то, что я чувствую к тебе.

Беру его голову руками и поворачиваю к себе лицом. С силой прижимаюсь к его рту и жмурюсь, выпуская слезы наружу.

— Только не отталкивай меня, пожалуйста — шепчу прямо в плотно сжатые губы. — Не из-за него, прошу тебя.

В ответ Тим хватает за плечи и припечатывает к стене. Дышит часто, сбивая ритм, рвано.

— Нет, Таня, ты его любила. Я наблюдал это почти каждый долбаный день в школе. Твой взгляд, твои губы распухшие и блестящие глаза.

— И что? Я виновата за это? — срываюсь.

— Нет — его руки перемещаются с моих плеч на горло. — Не виновата. Ты выбрала его. Но иногда мне кажется, что я ненавижу тебя, за то, что чувствовал все эти годы.

— Только не рушь все, Тима, пожалуйста — смотрю на его губы.

— Назначь ему встречу.

— Зачем? — растерянно смотрю на него.

— Сам ему поясню, чтоб этот хрен в твою сторону даже не дышал.

Понимаю, какой это будет за разговор.

— Нет, Тим, пожалуйста. Я заблокирую его везде. Игнат скоро вернется в Америку, мы больше не увидимся.

Сокращает расстояние до моих губ.

— Ты боишься за него что ли?

— Не боюсь, просто не надо. Не выйдет у вас разговора, ты же знаешь.

— Нет, боишься. Переживаешь за него, трясет всю.

— Перестань — накрываю его руки на своей шее ладонями. — И отпусти, мне больно.

Тим перебрасывает одну руку на мой затылок, прихватывая волосы.

— А мне, твою мать, не больно?

Расстояние медленно сокращается. Тим прикрывает глаза и сам касается моих губ. У меня взрыв внутри. Кровь, как расплавленная лава, несется по сосудам, распаляя тело. Я хочу его так сильно, как никого на свете. Можно прямо здесь, в этом темном и глухом коридоре. Можно, где захочет. Только бы не оставил.

Его руки уже жадно ползут по телу, по изгибам и сжимают ягодицы. Я стону ему в рот. Когда чувствую, как он тоже меня хочет.

— Ты назначишь ему встречу, по-другому я не смогу.

Мое возбуждение от прикосновений Тима смешивается с паникой. Я не знаю, как быть. Эта встреча станет катастрофой.

— Или так, или я решу, что ты его прячешь — Титм одной рукой перебирается к поясу на моих джинсах и ныряет внутрь.

— Хорошо — я сдаюсь, когда он языком касается ключицы, а рука спускается все ниже.

Но сквозь туман в моем рассудке от его прикосновений, вспоминаю про фотографии.

— Тим — у меня в горле пересохло. — Это еще не все.

Он никак не дает сосредоточится.

— Есть еще фото. На парковке стояли Лиля с Соколовым. Никита снял нас. У него есть фото. И он думает, что я обманываю тебя.

— Сокол снимал вас? — Тим отстраняется, и я задерживаю губами вырывающийся наружу стон, потому что он убирает свои руки. — Что он там делал?

Взгляд туманный, возбужденный.

— Наверное, к Лиле приехал, раз они сегодня вместе. Ты хочешь увидеть?

Несколько секунд он просто блуждает по моему лицу, а потом мотает головой.

— Нет.

После нашего разговора, уже в самый разгар вечеринки, когда Марек увел Тима на кухню, чтобы тот помог притащить бочку с пивом, ко мне подошел Соколов.

Я со стаканом в руке подпираю стену, по которой пляшут разноцветные огни. Большинство народа ушли к бассейну, что находится на улице. Вода в нем с подогревом, и многие ринулись купаться в чем есть.

Никита встал рядом и тоже прислонился спиной к стене.

— Ты ему рассказала?

— Да — понимаю о чем речь и отпиваю из стакана сок. Алкоголя мне сегодня хватит.

— И что, простил? — усмехается в ответ, потягивая пиво из бутылки. — Крепко же ты его за яйца схватила.

Тут в комнату возвращается Тим и сразу заприметив рядом со мной Соколова быстрым шагом пересекает помещение.

— Дэв — не унимается Никита. — Раз уж она тебе все рассказала, фотку показать?

— Свали на хрен — напирает на него Тим.

Беру его за руку.

— Пойдем отсюда — и увожу за собой в сторону выхода к бассейну.

— Я тебе перешлю — за спиной раздается дикий гогот. Тим резко останавливается, и идет обратно.

— Ты чего доеб*лся? Это твоя девчонка? — толкает его в грудь, а я оглядываюсь по сторонам в поисках кого-нибудь из парней.

— Еще раз дотронешься — шипит в ответ Соколов. — И получишь в фейс с ноги.

— Да, ну? — снова толкает Тим, и я жмурюсь.

Но тут появляется Марек и хватает обоих за плечи.

— Ах, вы гандоны, только не на моей тусе — и уводит в сторону бассейна.

После потасовки Тим сам не свой. То и дело прикладывается к бутылке с виски. Пытаюсь его вразумить, но бесполезно. А когда замечаю, что он уже конкретно перебрал, увожу домой на такси.

А в понедельник, когда Тим подвозит меня к институту, вдалеке опять замечаю Игната у ворот. Тим прослеживает за моим взглядом, когда я, не мигая, пялюсь в лобовое стекло, и все понимает. Он первым выскакивает из машины и несется в его сторону, запустив руки в карманы распахнутой куртки.

Тим

Игнат заметил, как я иду в его сторону, и весь подобрался. Он действительно изменился с тех пор, как я видел его в последний раз. Патлатый подстригся и вытащил железки. Теперь больше на мужика похож, а не на обдолбанного гота.