II. Сравнительный этнографический анализ показывает, что сообщества, обладающие низкой степенью оседлости, используют орудия небольшие по размеру и весу, применение которых имеет многофункциональный характер (например, шесты эскимосов, применяемые ими при строительстве переносных жилищ, для опоры при ходьбе, для колки льда, в качестве остроги). Некоторые каменные предметы и орудия носителей культуры Дзё̄мон не подпадают под эти требования. К ним относятся сэкибо̄ (каменные жезлы неизвестного назначения, длина которых варьируется от 30 см до 2 м) и каменные ступки (исидзара), не поддающиеся транспортировке. Тщательная отделка ступок, не свойственная кочевникам, также указывает на сравнительно большую степень оседлости их изготовителей.
III. Наличие массовых захоронений служит надежным индикатором высокой степени оседлости (полной или сезонной), поскольку кочевые собиратели не имеют обычно специально выделенных мест для захоронений — погребение производится непосредственно возле места смерти. Захоронения периода Дзё̄мон часто располагаются в непосредственной близости от стоянок (обычно — неподалеку от «раковинных куч»). Некоторые из этих захоронений концентрируются в одном месте, что свидетельствует об определенной стабильности поселений.
IV. Следы перестроек и увеличения площади землянок, обнаруженные в результате тщательного изучения жилищ периода Дзёмон, также говорят в пользу предположения о сравнительно долговременном обитании их владельцев в одном месте.
Эти выводы позволяют усомниться в том, что носители культуры Дзёмон были кочевыми охотниками и собирателями, и свидетельствуют в пользу весьма высокой степени их оседлости, что явилось одной из ключевых предпосылок быстрого перехода к земледельческому обществу в период Яёй.
Несмотря на существование контактов между населением Японских о-вов и континента, обитатели Японии не восприняли земледельческую культуру вплоть до периода Яёй. Это было связано прежде всего с разницей в уровнях культурного и хозяйственного развития, т. е. с готовностью к усвоению тех или иных культурных инноваций.
Однако не исключено, что уже в то время были сделаны перше шаги к разведению растений, в частности, ямса, один из видов которого произрастает в Японии в диком виде. Первые крупные лесные пожары, являющиеся надежным индикатором антропогенного воздействия на окружающую среду и связанные, видимо, с практикой выжигания леса для хозяйственного использования земли (для строительства жилья, и, возможно, примитивного подсечного земледелия), отстоят от нас на 8,5–7 тыс. лет.
Первые обнаруженные в Японии следы земледелия (возделывание гречихи) относятся приблизительно к 4600 г. до н. э. Следы возделывания проса найдены на рубеже II–I тысячелетий до н. э. (префектура Симанэ). Около 1000 г. до н. э. подсечное земледелие практиковалось уже достаточно широко. В этот период наблюдается стремительное исчезновение многих древесных видов (таких как остролистный дуб, камфарное дерево, камелия японская) и распространение хвойных пород, пришедших на смену широколиственным вечнозеленым лесам, характерным для V–III тысячелетия до н. э., когда климат Японии был наиболее теплым за последние 20 тыс. лет (на 2–3° выше, чем ныне).
Наиболее ранние свидетельства возделывания суходольного риса обнаружены на севере о-ва Кюсю (Итадзукэ, префектура Фукуока, и Нобатакэ, префектура Сага), в наиболее близком к Корее районе страны, и датируются приблизительно 1200 г. до н. э. Следует, однако, иметь в виду, что в период Дзё̄мон возделывание риса (как и других культурных растений) носило спорадический, в лучшем случае вспомогательный, характер, и не оказывало решающего влияния на образ жизни древнего человека.
Из-за высокой детской смертности, характерной для всех обществ охотников, рыбаков и собирателей, средняя продолжительность жизни человека Дзё̄мон составляла около 20 лет. Если же подростку удавалось перейти рубеж в 15 лет, то он имел хорошие шансы дожить до 30 (средняя продолжительность жизни в 30 лет была достигнута только около 1600 г., а рубеж в 50 лет
покорился лишь в 1947 г.).
В результате повышения продуктивности хозяйства, а также улучшения возможностей сохранения запасов пищи, о чем свидетельствует появление многочисленных ямных кладовых и керамических сосудов, рост населения Японского архипелага значительно ускорился. По оценкам специалистов в области исторической демографии в начале периода Дзёмон оно составляло 20 тыс. чел. (т. е. 7 чел. на 100 кв. км), а в период наибольшего расцвета этой культуры, пришедшегося на средний Дзё̄мон, оно, видимо, увеличилось до 260 тыс., т. е. достигло плотности 1 чел. на 1 кв. км. Для обществ подобного типа такую плотность населения следует признать весьма высокой. Однако за фазой роста населения в конце периода Дзёмон последовал явный кризис — уменьшение количества стоянок и поселений, стагнация роста населения и затем его сокращение (до 70 тыс. чел.). По всей вероятности, нагрузка на окружающую среду при использовавшихся типах хозяйствования оказалась настолько велика, что привела к экологическому кризису.
Показательно, что этот кризис гораздо слабее затронул прибрежные поселения — для доиндустриальных обществ рыба и моллюски были практически неограниченным естественно возобновляемым пищевым ресурсом. Сильнее всего кризис проявился в юго-западной части Японии, менее богатой продуктами собирательства, объектами охоты и рыбной ловли. В дальнейшем это послужило одной из предпосылок более быстрого укоренения там производящего типа хозяйства, что и обозначило выход из кризиса. Однако это случилось уже в следующем хронологический периоде — Яёй — при самом непосредственном участии переселенцев с материка.
Глава III.
«Яёй (Бронзово-железный век)»
В 1884 г. в районе Токио под названием Яёй-мати был найден сосуд, который позже был идентифицирован, как принадлежащий эпохе, пришедшей на смену Дзё̄мон. Приблизительно с 1896 г. Понятие «керамика типа Яёй» прочно вошло в научный оборот. Несколько позже было высказано ставшее впоследствии общепризнанным предположение, что носителями культуры Яёй были переселенцы с Корейского п-ова.
Несмотря на то, что период Яёй получил название по одному из районов Токио, центр этой культуры первоначально находился На северном Кюсю, откуда она и распространилась в дальнейшем в северо-восточном направлении. Наиболее полное развитие культура Яёй получила в районе современных городов Нара-Киото-Осака, т. е. в том месте, которое через несколько веков стало центром формирования раннеяпонской государственности. Период Яёй датируется III в. до н. э. — III в. н. э. и подразделяется на многие подпериоды. Так же, как и для Дзёмон, существующие периодизации основаны прежде всего на типологии керамики и не имеют абсолютных хронологических привязок.
Сосудов, строго специфичных для периода Яёй, выявлено не так много. Самые общие отличия керамики Яёй от керамики Дзёмон сводятся к следующему. Керамика Яёй стала более унифицированной. Ее типология проще, проще и орнаментальное украшение сосудов (покрытых «веревочным орнаментом», отпечатками раковин, «царапинами»). Многие типы керамики вообще не имеют орнаментального украшения. Цвет керамики Яёй обычно имеет красноватый оттенок, обжиг осуществлялся несколько более равномерно. Большинство типов сосудов имеют ясно выраженный утилитарный характер.
Технология изготовления керамики — отсутствие гончарного круга, низкотемпературный обжиг — осталась прежней. Характерно, что даже у специалистов по керамике нередко возникают проблемы, связанные с соотнесением конкретных находок с периодами Дзё̄мон или Яёй. Поэтому употребление термина «период Яёй» следует признать совершенно условным с культурно-исторической точки зрения, ибо «лицо» эпохи определяют не столько новые типы керамики, сколько принципиальные хозяйственные и социальные изменения
Хотя название периода Яёй носит условный характер, социальные и культурные последствия его были колоссальны. Они могут быть приравнены к тому, что знаменитый археолог и культуролог Г. Чайлд назвал «неолитической революцией», в ходе которой произошел переход к земледелию, т. е. к производящему типу хозяйства. Вдобавок, в Японии под непосредственным воздействием континентальной культуры в ходе этой «революции» было начато (хотя и весьма ограниченное) использование металла — оружия и орудий труда (железных) и ритуала (бронзовых). Благодаря этому развитие японского общества осуществлялось ускоренными темпами.
