— Всё хорошо?

— Да, — отвечает он хриплым голосом и слегка ёрзает подо мной. Я чувствую выпуклость в его штанах, и меня охватывает трепет от того, что я так на него подействовала. особенно когда он добавляет: — Правда сейчас держусь на волоске, но в остальном всё в порядке.

Не разрывая зрительного контакта, я кладу пальцы правой руки на его подбородок.

— Мне придётся опустить все щиты, я не смогу удержаться от проецирования эмоций, так что ты можешь почувствовать кое-что из моего.

— Ладно. — Он кивает и его щетина трётся о подушечки моих пальцев. — Я постараюсь не держать на тебя зла за это.

Я закрываю глаза, впитывая его близость. Кожа Кейна холоднее моей, и я прижимаюсь чуть ближе. Связь, которая широко открылась в момент, когда мы увидели друг друга впервые, никуда не делась, но со стороны Кейна есть сопротивление. Я чувствую его, даже не раскрываясь полностью.

— Впусти меня, Кейн, — шепчу я, обращаясь к своим чувствам. Затем немного ослабляю свою защиту, позволяя Кейну увидеть, как сильно я хочу ему помочь. Он напрягается, но после того, как я ритмично поглаживаю край его подбородка, понемногу расслабляется, и я наконец вижу вход.

Магия циркулирует внутри, и я выпускаю её, нежной волной омывая Кейна. Я завоёвываю его доверие, он не сопротивляется, и я полностью сбрасываю защиту, открываясь для работы. Благодаря силе проводника, моё сознание погружается в его и я сортирую то, что нахожу по пути. Все переживания хорошие или плохие часть этого мужчины. Из-за бессмертия мне предстоит многое сделать, но по мере продвижения, я вижу ярко-красную вспышку и следую за ней. Когда приближаюсь, вижу пульсирующую боль от раны и стоит магии только коснуться её, меня переполняет воспоминания о нападении, в результате которого погибла семья Кейна. А его самого оставили умирать. Но после появился шанс отомстить за тех, кого он потерял. В нём столько ярости и боли, что я понимаю, почему он не мог исцелиться без посторонней помощи. Никто бы не смог, и постоянная потребность найти виновного, чтобы вершить правосудие, тоже снедала Кейна, а его добыча постоянно ускользала. До сих пор.

Я заворачиваю воспоминания Кейна в свою силу, желая успокоить боль и гнев от эмоциональной раны, которая сильно мучает его, и это отражается на мне. Но я обучена управлять подобными эмоциями. С ними я могу разобраться позже. Сейчас я чувствую, как по щекам текут слёзы, — печаль одиночество и отчаяние… Трудно понять, как Кейн так долго жил со всеми этими чувствами в одиночку. Помочь ему исцелиться — это лучше дар который я могу предложить. Справиться с таким непросто, — это всё равно, что атаковать гниющую рану, заклеив её пластырем. Сейчас же я слой за слоем снимаю это всё, пока, наконец, не дёргаю за последнюю нитку. Я чувствую лёгкость внутри Кейна и медленно поднимаюсь из его сознания в своё.

Я открываю глаза, моргаю, будто только что проснулась, и ошоломлена, заметив влагу на щеках Кейна. Слёзы могут исцелять, и я рада видеть такое доказательство того, чего мы достигли. Кейн крепче обнимает меня и слабо улыбается.

— Спасибо, — говорит он. А затем целует меня.

Кейн

Всё похоже на сон, пока я удерживаю её на месте, и она погружается в меня. Она доверяет мне оберегать себя, делая себя полностью уязвимой, чтобы помочь мне. И я хочу быть лучше, чем есть. Поначалу кажется, что ничего не изменилось. Но затем у меня в груди возникает неожиданный трепет — лёгкая щекотка, и гнев, который так часто подстегивал меня, утихает. На его месте — цель, которая была всегда, но ею больше не движет ярость, над которой я боюсь потерять контроль. Слёзы катились по моим щекам. Слёзы, которые я не лил с тех пор, как потерял самых близких людей. Аня открывает ярко-зелёные с золотыми крапинками глаза, и меня охватывает внезапный прилив благодарности и страсти. Я хотел, чтобы поцелуй вышел невинным, просто поблагодарить её. Но как только мои губы касаются её, меня охватывает непреодолимое желание большего. Аня дрожит в моих объятиях и ахает, когда я скольжу языком по её рту. Словно между нами пробегает электрический импульс, шокирующий нас обоих силой. Аня опускает руки мне на грудь, скользя по соскам, прежде чем обнимает меня. Будто ей нужно держаться за меня, как за якорь в шторме, к которому мы ни были готовы.

Мы, наконец, отрываемся друг от друга, и Аня тяжело дышит, полуприкрыв глаза. У неё опухли губы от поцелуя, и в данный момент стала ещё прекраснее. Я наклоняюсь, желая поцеловать её снова, попробовать больше вкуса, но Аня успокаивающе кладёт руку мне на грудь. Я останавливаюсь, желая спросить почему, но она меня опережает, будто может читать мысли.

— Это было неожиданно. И замечательно. — Она смотрит на часы, а затем бросает на меня полный сожаления взгляд. — Но нам нужно идти, и прежде чем что-то подобное повторится, нам кое-что нужно обсудить.

Она скользит назад, и я стону от восхитительно болезненного трения о мой налитый член. Она округляет глаза и краснеет, отчего становится просто восхитительной. Она — невероятное сочетание невинности и сексуальности, и если бы нам не нужно было искать террориста, готового убить людей, я бы сказал, чтобы она осталась на месте. Даже осознавая, что она права, я не сразу её отпускаю. Потому что жажду контакта и не хочу отказываться от него. Связь между нами ещё открыта, и я чувствую целую смесь эмоций, бурлящих в ней.

— Хорошо. Мы пойдём. Но дай мне представление о чём нужно поговорить, прежде чем уйдём, чтобы я не отвлекался во время работы.

Аня качает головой, но когда я не отпускаю её, пожимает плечами.

— Просто это очень эмоциональный процесс. Ты сделал, что я просила, и впустил меня, и из-за этого я, должно быть, проецировала то, что заставило тебя почувствовать желаемое. И это нарушение согласия. Так что, извини.

— О чём ты говоришь? — Я смотрю на неё в полном замешательстве, и она отводит взгляд, будто ей стыдно. — Подожди, поцелуй? Ты говоришь о поцелуе?

Она кивает, не в силах встретиться со мной взглядом.

— Ты сделал это только из-за чувств, которые получал от меня. Мы пытаемся защититься от этого, но я была сосредоточена на исцелении и не осознавала, что проецирую так много чувств в тебя.

— Думаешь, я поцеловал тебя, потому что ты хотела поцеловать меня? — Когда она так и не смотрит на меня, я протягиваю руку и приподнимаю её лицо за подбородок. — Пойми, я поцеловал тебя, потому что хотел. И ещё хочу. Очень. Сейчас я отпущу тебя только потому, что у нас есть задание, которое нельзя откладывать. Но ни на секунду не думай, что я сделал что-то, чего не хотел делать. Ясно? — Она ошеломлённо кивает, и я заставляю себя отпустить её. — Хорошо. А теперь иди собирайся. Я даю тебе десять минут. — Как только она выходит из комнаты, я наклоняюсь вперёд и упираюсь локтями в колени. А затем потираю грудь, будто ищу боль, которая внезапно пропала, и усмехаюсь. — Как тебе так чертовски повезло, дурак? Просто постарайся не испортить всё.

Аня

Мы ждём в тени дальнего угла часовни, Кейн — огромная фигура в темноте рядом со мной и подобен охотнику, полностью насторожившемуся при малейшем намёке на добычу. Я слышу, как толпа снаружи становится всё больше. Ночь прохладная, и люди рано собираются. Во время каникул здесь всё больше людей, хотя двери должны открыться только через двадцать минут.

Кейн хватает меня за руку и машет свободной рукой. Я смотрю туда, куда он указывает, и вижу худощавого мужчину, входящего в помещение часовни через боковую дверь. Что-то, чего я не могу разобрать, зажато у него под мышкой.

— Стой здесь, — приказывает Кейн, но я останавливаю его.

— Тебе нужна моя помощь. Я могу убедить его не делать этого.

Он хмуро смотрит на меня, а затем отрывисто кивает.

— Ладно, но держись ко мне как можно ближе.