— Саш, — Лена вдруг остановила его, положив ему на плечо руку. — А хочешь — трахни меня!
— Что-о-о-о? — выдохнул ошеломленный Белов.
— То! — поняв, что сморозила что-то не то, истерично выкрикнула она. — То! Правильный ты наш! Ну, надо же — честно служил, а девушка изменила! Ну, так трахни меня! Вот она я — здесь! Ну! Ты же этого хочешь!..
Саша прищурился и, еле сдерживаясь, ледяным тоном отчеканил:
— Ты из-под Мухи давно?
— Ой, Саш, я сама не знаю, что несу! — Лена замотала головой от отчаянья и, схватив Белова за рукав, жалобно зачастила. — Ну, прости меня, Сашенька! Миленький, родной, прости, прости!!! Вот видишь? — она протянула ему на ладони простенькое колечко, которое ей подарил когда-то Саша. — Я же люблю тебя, ну прости, прости, пожалуйста!..
— Бог простит, — покачал головой Белов и тут его прорвало: он схватил колечко и, зашвырнул его в кусты, яростно закричал: — Все! Не попадайся мне больше! Все!!!
Развернувшись, он бросился прочь — не выбирая дороги, наобум, напролом через кусты…
— Саша! Саша! — кричала ему вслед Лена, размазывая по лицу слезы вины и отчаяния.
Белов остановился только тогда, когда эти крики затихли. Он обхватил руками голову и опустился на землю. Его буквально трясло от злости, обиды и отвращения. В ушах эхом звучали слова Лены: «А хочешь — трахни меня!» С каким обыденным бесстыдством она предложила это? Как у нее только язык повернулся? Как она могла?!
И тут он, наконец, понял — могла. Могла, потому что никогда не была той, какой он себе её представлял! Она просто была другой — настоящая Лена Елисеева. Та Лена, которую он любил, никогда, ни при каких обстоятельствах не стала бы шлюхой. Эта — стала. Та, наверное, скорее откусила бы себе язык, но не произнесла бы этих мерзких слов. Эта произнесла их легко и просто, словно предложила ему не себя, а, скажем, сигарету…
Мучительно, с болью и разочарованием Саша осознавал, что его любовь оказалась всего лишь иллюзией. Просто он был слишком наивен. Да, наивен, доверчив и глуп. Что ж, теперь он будет умнее. Как говорится — спасибо за науку!
Итак, отныне у него нет девушки. Однако у него есть друзья… Варюша, и сейчас они его ждут. И почему его мысли снова возвращаются к ней, и почему он вновь думает о Пчёлкиной? В голове крутится её образ. Белов глубоко вздохнул и встал — надо идти. Он вдруг ощутил озноб. Подтянув молнию куртки к самому подбородку, Саша поднял голову.
Над парком вовсю гулял холодный ветер, он срывал с веток желтеющую листву, скручивал из нее вихревые жгуты и гонял их меж стволов деревьев. Все, лето кончилось.
«Осень, — подумал Белов. — Вот уже и осень».
====== Часть 8 ======
Комментарий к Часть 8 Telegram channel фанфика :https://t.me/brigada_bonni
— Ну что, мам? — спросил Саша, усаживаясь завтракать.
Этот вопрос он задавал матери по несколько раз в день всю последнюю неделю — с тех самых пор, как нашел, наконец, собачника, продававшего щенка мастиффа.
На щенка вообще-то Татьяна Николаевна согласилась почти сразу, но, когда она узнала, сколько просят именно за эту собачонку, с ней едва не сделалось дурно. Саше пришлось начинать уговоры заново. Конечно, можно было поступить проще — взять деньги у Космоса или Варьки. Но делать этого ему отчего-то не хотелось. И вовсе не потому, что Белов так уж осуждал их способы добычи денег, нет. Но вот — не хотелось…
Каждый день он звонил продавцу и просил еще денек отсрочки, и каждый день по сто раз задавал матери один и тот же вопрос:
— Ну что, мам?..
Сегодня был решающий день — больше собачник ждать не хотел, — и Белов утроил усилия. В успехе он не сомневался, видел, что мама уже сопротивляется, скорее, по инерции, поэтому заранее договорились и с продавцом, и с Космосом — чтобы привез его со щенком домой.
Время поджимало, надо было еще успеть, к сроку добраться до загородного дома собачника, и Саша украдкой поглядывал на часы.
— Нет, я тебя не понимаю, Саш. Тебе о невесте пора думать, а ты все… — ворчала Татьяна Николаевна, возясь у плиты.
— Так я думаю, мам! Вот веришь — каждое утро встаю и начинаю думать!
— Вот и думай! — Она поставила перед сыном тарелку и пожала плечами. — И потом, ну почему так дорого? За эти деньги корову купить можно.
— Ну, мам, я же говорил — это древнейшая порода, с ними ещё кельты на колесницах сражались!
— Какие еще кельты? Она хоть пушистая? — с надеждой спросила Татьяна Николаевна.
Саша помотал головой и, дожевывая обжигающе-горячую сосиску, невнятно ответил:
— Гладкошерстная…
— Это что, как такса что ли?.. — разочарованно протянула мама.
Нет, похоже, собака за такую несусветную цену в принципе не могла вызвать у нее ни малейшей симпатии.
— Примерно! — засмеялся он и поднял руку над полом. — Только она в холке сантиметров семьдесят — вот такая примерно — и весит как… ну почти как я!
Татьяна Николаевна с ужасом представила себе такое чудовище в их квартире и предприняла последнюю попытку отговорить сына.
— Нет, Саш, лучше мы эти деньги на взятку в институт потратим! Будешь у нас студентом, вулканы изучать…
Сын взял ее за руки и заглянул в глаза:
— Ну, мам… Мамуся… Мамырлик…
— Какой ещё «мамырлик»? — засмеялась Татьяна Николаевна.
— Мам, взаймы, а?.. Я через месяц отдам!
— Ну, вот ещё! — она шутливо шлепнула сына по затылку. — Выдумал тоже — в семье деньги занимать! Мы что, чужие? Ладно, горе ты мое, когда-нужно-то?..
— Сегодня, мам! Прямо сейчас! — вскочил со стула Саша.
— Ну-ка, сядь и доешь, — нахмурилась мать и вздохнула: — Сейчас принесу…
Слухи о том, что какой-то парнишка разделал, как бог черепаху самого Муху, всплывали в разных концах Москвы. О самом герое никто из братвы ничего толком не знал, но о том, что он корешок Вари и Космоса, было известно многим.
К ним нередко обращались за подробностями — кто он, да откуда, да с кем работает, — вот и сегодня у Космоса и Пчёлкиной опять спросили о Белове.
Сегодня они с Варькой объезжали точки, собирая деньги, которые их люди натрясли с торгашей за неделю. Небольшой рынок у метро был последним пунктом их маршрута. Пчёлкина приняла плотный сверток и села в автомобиль пересчитывать «капусту», а Космос неторопливо покуривал с пацанами.
— Говорят, у вас какой-то крутой появился? Муху отбуцкал… —спросил его качок в костюме “Адидас”. — Что, начнёте теперь порядки наводить?
— А что их наводить? — хмыкнула Пчёлкина, выходя из автомобиля Холмогорова и доставая из кармана сигареты. — У нас и так порядок. Это у вас там чехи волну гонят! Только и слышно — того подрезали, другого перерезали…
— Да наверху мудрят, все разговоры с ними трут, — отмахнулся её собеседник. — Чую, закончится вся эта байда капитальным разбором, вот и все дела! Вы мне лучше вот что скажите — этот пацан ваш… Как там его?..
— Саня Белый.
— Вот, Саня Белый! Он как, вообще, расти-то думает? Может, встретится с ним, потолковать, а?
— Бесполезно, — нахмурился Космос. — Я и сам хотел его к нашим делам подтянуть — по нулям! Он вообще пацан упертый, у него своя жизнь…
— Смотрите, ребята, только Муха это дело так не оставит, — покачал головой парень. — Это — к гадалке не ходи!..
— Ничего, — грозно набычился Кос. — Кто с пером к нам придет — от ствола и скопытится!
— Ладно, посмотрим, как оно пойдет. Давайте, ребята, берегите себя и своих друзей! И удачи вам в нашем нелёгком деле…
— Бывай, — Пчёлкина, и Космос по очереди пожали протянутую руку.
Машина медленно выбралась с рынка и вырулила на улицу. Космос, управляя «Линкольном», то и дело неодобрительно косился на Варю. Слов нет, Пчёлкина, конечно, классная девчонка. Было дело они даже провели пару ночей вместе, ничего серьезного: так, для здоровья по дружбе, но быстро поняли, что такой формат отношений не для них. С самого начала Космос знал о том, что Варино сердце давно принадлежит Белову. И это было известно ещё со школы. И поэтому, когда они недавно поговорили, решили остаться, как и прежде друзьями. Космос не возражал, но то, с каким трепетом она относилась к деньгам, Космоса ужасно раздражало.
