Скрывая свое замешательство, Саша усмехнулся и с веселым любопытством взглянул на собеседника:

— Слушайте, да вы, по-моему, просто вездесущи! Я сам об этом только сегодня утром узнал. — Обычные оперативные мероприятия. — Введенский проигнорировал игривый тон Белова и, желая подчеркнуть важность своих слов, строго взглянул на него и повторил ровным и твердым голосом: — Для того чтобы вам все было предельно ясно, я повторюсь: вы должны принять предложение воров. «Так, начинается… — подумал Саша. — Теперь, значит, Конторе нужно, чтобы я еще и оружием торговал! Ну вот уж хрен тебе, Игорек!». — Игорь Леонидович, я ничего никому не должен, — так же ровно и твердо ответил он. — Глупая и губительная ошибка думать так, — неодобрительно покачал головой фсбшник. — Хотите мороженого? — вдруг резко переменив характер беседы, добродушно предложил Белов. — Нет. — Знаете, в детстве я его мало ел. Жили вдвоем с мамой, денег не хватало… — Я сейчас заплачу, — хмыкнул чекист, присаживаясь на скамейку под раскидистой елью. — Не надо, Игорь Леонидович! — Белов сел рядом с ним. — Еще, не дай бог, увидит кто! — Думаете? — Конечно! За нами, кстати, следят… — Кто? — Белочка. — У вас? — Нет, на дереве. — Это наша сотрудница. — Е-мое! Ну, всюду вы! — смеясь, развел руками Саша. — Куда ж мне, бедному, податься?! Настал черед Введенского менять тональность разговора. От легкой словесной пикировки он мгновенно перешел к сухому, почти официальному тону. Со стальным прищуром глядя прямо перед собой, он отчеканил: — Вы определенно недооцениваете ситуацию, Белов. Это большая политика. В Чечне зреет крупная буза, и Контора намерена поддержать противников Джохара. Своим отказом вы противопоставляете себя государственным интересам. Вы отдаете себе отчет в возможных последствиях? Это уже была прямая угроза. Надо было как-то разрядить обстановку, но сделать это следовало так, чтобы у фсбшника не осталось никаких сомнений — Белов ни за какие коврижки не станет ввязываться в это грязное дело. Выдержав паузу, Саша посмотрел на часы. — Игорь Леонидович, поймите меня правильно, — примирительным тоном сказал он. — Я не против сотрудничества, в принципе, но считаю, что дорос до паритетных отношений… Меня эта тема не интересует, так что давайте прекратим дебаты! Извините, но мне пора, я уже опаздываю. Белов поднялся со скамейки и раздраженно швырнул в урну недоеденное мороженое. — Саша, а где сейчас Лендл? — вдруг спросил Введенский. — Ну или, скажем, Макинрой? Белов недоуменно повернулся к нему. — Это я к тому, что политики, как теннисисты, приходят и уходят. А останетесь без партнера — что будете делать? — с едва заметной усмешкой спросил «опекун». «Знает! Все, гад, знает! И про теннис, и про Виктора Петровича, и, наверное, про фонд тоже! — пронеслось в мозгу у Белова. — Все равно — не отступать, не гнуться! Хватит, все! Пусть поищет себе другую шестерку!» — Найду другого — не проблема, — беззаботно пожал плечами он. — Сейчас ведь многие в теннис играют. Вот так, дорогой Игорь Леонидыч, понимаешь! — мастерски спародировал главного теннисиста страны Белый и решительно поднялся. — Счастливо! — И вам не хворать, жену с ребёнком берегите! — ледяным тоном, сквозь зубы, процедил ему в спину Введенский. «Нехороший вышел разговор, — мрачно думал Белов, шагая сквозь нескончаемую толпу с тележками и огромными клетчатыми баулами. — Очень нехороший…» ***

Татьяна Николаевна ждала гостей. Сегодня была годовщина смерти ее мужа, а они с сыном всегда отмечали этот день. Вот и сегодня Саша должен был приехать к ней со всем своим семейством. По этому случаю она затеяла пироги — с морковкой, как любил покойный Николай Иванович, да и Саша с Варей тоже.

— Иду-иду! — крикнула, услышав звонок в дверь, Татьяна Николаевна. Наскоро вытерев о передник перепачканные в муке руки, она бросилась в прихожую. Это наверняка были Варя с Данькой, Саша должен был приехать чуть позже. Татьяна Николаевна открыла дверь и восхищенно всплеснула руками: — Ой, кто это ко мне приехал?! Это мальчик мой приехал! — радостно улыбаясь, она взяла у Пчёлкиной внука. — Ну, иди ко мне, солнышко мое… Давай-ка разденемся, шапочку снимем…

Варвара повернулась к замявшемуся в дверях Максу:

— Заходи, Максим, ты что встал? — Нет, спасибо… — отнекиваясь, попятился он. — Я внизу подожду, в машине… — Ну, проходите, правда! Вы что такой стеснительный! — повернулась к гостю Татьяна Николаевна и понесла внука в комнату, умилительно приговаривая: — Кудряшечки мои, щечки-яблочки, ах ты, золотой мой мальчишечка… Она усадила улыбающегося Даню на диван и начала его раздевать. В комнату заглянула Пчёлкина. — Татьяна Николаевна, у вас там ничего не горит? — Господи! Пирожки-то! — подскочила хозяйка. — Про пирожки-то бабушка забыла! Вы присмотрите за Даней, — попросила она Макса и кинулась на кухню. Охранник кивнул и присел на диван рядом с ребенком. Малыш улыбнулся ему бесхитростной и чистой детской улыбкой. Но женщины все хлопотали на кухне, мальчик вскоре заскучал, и Макс взял игрушку — черного плюшевого бычка. — У-у-у… — направил он его ярко-желтые рога на Даню. — Забодаю, забодаю… Но эффект получился совершенно обратный — малыш не оценил его стараний и ударился в рев. На плач сына примчалась Пчёлкина, она подхватила сына на руки и забрала на кухню. У Макса зазвонил мобильник. — Да… — ответил он в трубку. — Понял, спускаюсь, — заглянул на кухню и предупредил: — Варь, позвонил Саша — он подъезжает. Я пойду встречу. — Хорошо, Макс, — кивнула Варя и повернулась к столу. — А пирожки с чем? — Ваши любимые, с морковкой. — М-м-м… Данька, будешь с морковкой? — Нет, давайте папу подождем. — Татьяна Николаевна прикрыла блюдо с пирогами салфеткой. — Возьми вот ягодок лучше. — Клюква же — кисло, — улыбнулась Пчёлкина. — Ничего, зато полезно. Мальчик с неожиданным аппетитом принялся уплетать клюкву, а Пчёлкина продолжила прерванный разговор. — Ну вот. Я его все время пилю, пилю… Так вы бы, со своей стороны, тоже сказали — ну нельзя же так, пора уже к более спокойной жизни переходить, все-таки сын растет… — Это верно, — согласилась Татьяна Николаевна. — Только не переборщить бы… — Ну, вам лучше знать, как. Тут, наверное, как-то деликатно нужно, между делом. — Конечно, капля камень точит. С улицы донесся знакомый звук автомобильного клаксона с мелодией из «Крестного отца». Варя подхватила ребенка на руки и выглянула в окно. — Ой, Данечка, папа наш приехал! Татьяна Николаевна, вы на Сашу посмотрите. Ему такой стиль идет, правда? Официальный… Внизу, под окнами, из черного «мерса» вылез Саша. Задрав голову вверх, он улыбнулся и помахал шикарным букетом роз своим женщинам. Навстречу ему из подъезда вышел Макс. — Приветствую, — поздоровался он с Белым. — Как дела? — Жизнь налаживается, Макс! — протянул ему руку Белый. — Сам-то как? — Нормально. К ним подошел Фил и хлопнул Макса по плечу: — Здорово, брателла! — Здорово. — Макс ткнул кулаком в его обтянутую бронежилетом грудь. — Ну как — не жмет? — Нет, ничего, удобно… — Фил тоже постучал по своей твердокаменной груди. — Белый, а может, возьмем все-таки пацанам? — Да кончай ты… — отмахнулся Саша. — У нас легальный бизнес, е-мое! А Татьяна Николаевна с материнской гордостью смотрела на своего преуспевающего сына. — Да, Варенька, неплохо смотрится — солидно и вообще… — сдержанно согласилась она. — Только ты ему насчет галстука подскажи, можно и поярче, повеселее. — Ну да, — усмехнулась Варя, — а он скажет: «Что я, клоун?» Внизу Белов, направляясь вместе с Филам к подъезду, словно услышал слова жены. Он на ходу повернулся к Максу, оставшемуся у машин. — Макс, смени клаксон — что мы, клоуны? — Зря, хорошая музыка… — Макса, слышь, что босс сказал! — дурачась, прикрикнул на него Фил. — Да заменим, какие проблемы? — улыбнулся он и повернулся к «мерсу». И тут он увидел, как из-за трансформаторной будки, пригнувшись, вылез мужчина, затянутый в черное, с автоматом в руках. — Саша, Фил! — заорал Макс, выхватывая из-за пазухи пистолет, и немедля открыл огонь. Из-за будки тут же ударила длинная очередь. Фил мгновенно развернулся, левой рукой он задвинул себе за спину Белова, а правой выдернул из кобуры тэтэшник. Но выстрелить он не успел — две автоматных пули со страшной силой ударили ему в грудь. Фил завалился на спину, подминая под себя Сашу. Зато Макс, укрывшись за машиной, палил как ошалелый! Автоматчик в черном, наконец, уткнулся носом в асфальт, но тут же грянули выстрелы слева. Это шедший по тротуару вдоль дома мужчина рванул из портфеля автомат и, опустившись на колено, ударил по лежавшим Филу и Белову. Макс отшвырнул пустой пистолет и вытащил из своего джипа «калаш». Выпрямившись в рост, он накрыл соседний подъезд длинной яростной очередью. Фил, чуть приподнявшись, палил туда же из своего тэтэшника. — Белый, башку прикрой! — выкрикнул он и тут же получил пулю в спину — это с другой стороны, из-за угла дома, ударил третий киллер. — Твою мать! — проревел Фил и, завалившись на спину, выпустил через себя оставшиеся в пистолете патроны по торчащему из-за угла стволу. А в это время Макс, непрерывно стреляя, напрямки, через совершенно открытую площадку, рванулся к соседнему подъезду. Его встретил шквал огня, но Макс оказался точнее — его пуля первой нашла лоб врага. Увидев это, Макс кинулся в другую сторону — к углу дома. — Живы? — бросил он, пробегая мимо лежавших на асфальте Фила и Саши… Третий киллер, мгновенно оценив новые обстоятельства, предпочел скрыться. Преследуя его, Макс перемахнул через заборчик, продрался сквозь кусты, но когда он с автоматом наизготовку выскочил за угол, того и след простыл. — Падла! — Макс в ярости швырнул автомат на землю. Белов выбрался из-под Фила и потащил его по рассыпавшимся розам к дверям подъезда. — Как ты, Фил, жив? Тот что-то невнятно буркнул, его окровавленная левая рука висела плетью. — Спасибо, дорогой… — Саша осторожно опустил его голову на асфальт и крикнул: — Макс, будь рядом! Белов бросился в подъезд и не увидел, как трясущейся правой рукой Фил рванул на груди простреленную рубашку и, прерывисто дыша, пробормотал: — Нет, Сань, «Версачок» — херня… Лучшая жилетка — это бронежилетка… Запыхавшийся Белов ворвался с пистолетом в руке в квартиру матери и дико закричал с порога: — Варя! Собирайся, живо! Насмерть перепуганная жена бросилась ему на шею. Такой Саша не видел жену некогда. — Саша! — Все, нормально, Варь! — пытаясь улыбнуться, он повторил уже гораздо спокойней: — Все нормально, собирайся, бегом…