И только когда друзья заорали так, что задрожали окна соседнего дома и едва не сработали сигнализации припаркованных автомобилей, Саша понял — все, правда истинная, как и то, что они теперь свободны и над ними чудесное голубое небо без единого облачка.
Руки друзей и братвы, приехавшей встречать их, подхватили Сашу и начали качать, высоко подбрасывая в небо. На эту сцену без улыбки не могли смотреть даже те люди, что стояли у бутырских стен в ожидании того времени, когда начнут принимать передачи. А у Саши из карманов вываливались ключи и мелочь, подпрыгивая и крутясь на асфальте. Кто-то из пацанов собрал все это и заботливо положил Саше в карман, когда его, наконец, опустили на грешную землю. Фара обнял Сашу и крепко, ладонью постучал по его спине: — Най-най-на-на-най… Саня, дела потом, — махнул он рукой. — Вези меня смотреть сына! Для мужчины сын — первое дело, клянусь Аллахом! Космос, как всегда, слова в простоте сказать не мог: — В семье самурая дочь — счастье, а сын — праздник, — очень многозначительно шевеля губами, вымолвил он. — Одно смущает, в понедельник родился… — посетовал Саша, на чьем лице продолжала блуждать счастливая улыбка. — А кто тебе сказал, что понедельник плохая примета? В понедельник — это очень хорошо; понедельник — так наш город называется, Душанбе! — уверенно успокоил его Фара. — Володя, — наклонился Саша к водителю, — едем в роддом. Но не забыл и о делах: — Космос, пошли людей в офис, скажи, чтоб прибрали все, — и опять вернулся к главной, самой важной теме: — Фарик, я не верю! Йо-хо-хо!
Под дикарский вопль счастливого отца на бутырском крыльце появилась мрачная троица в лице Бека, Левы и Каверина. Каверин как вкопанный остановился на верхних ступеньках и наблюдал за всей этой веселой вакханалией — его враг опять был на коне.
— Ну, что встал? Поехали, — прервал его размышления Бек, которого сейчас волновало только одно — как бы скорее пожрать Ну никак не мог он не есть больше трех часов подряд, даже ночью. — Ты знаешь, Бек, — многозначительно ответил ему Каверин, усаживаясь в машину, — мы сегодня здесь не зря ночевали. Я чурбана-то этого вспомнил…
====== Часть 26 ======
Комментарий к Часть 26 Приятного чтения!
Отдельная благодарность :
Samanta Adams спасибо родная за помощь в работе!
Саша торопил водителя, приказав ехать через центр. Фил советовал рвануть на МКАД, но Саше казалось, что это то же самое, что ехать, например, в Петербург через Калининград. Поэтому поехали прямо по Лесной — к Белорусскому.
И все вроде бы шло ничего. Только уже посредине Большой Грузинской, перед огромным сталинским домом с высоченной аркой, наперерез им выскочил спецназовец в пятнистой форме, закамуфлированной каске и… опять с десантным автоматом наперевес. Как они надоели! Все одно и то же, словно по дурному кругу! — Чего ты машешь, еханый ты бабай! Я все равно проеду! Я к любимой женщине с сыном еду! — психанул Саня. — Давай, Володь, поворачивай. Дворами поедем. — Стоять! — заорал спецназовец, опускаясь на одно колено и совершенно определенно наводя автомат на Белова. — Э-э, смотри, да он же запросто стрельнет! — глаза Космоса выражали неподдельное изумление и вместе с тем абсолютную уверенность в собственных словах. — Ладно, ладно, — пробормотал Володя, потихоньку сдавая назад. Удрученно вступил в обсуждение и Фил: — Говорил я тебе, Белый, что не надо через центр ехать. И зря он это сделал — Белый был сейчас, как сухой порох: только спичку поднеси. — Ты мне будешь указывать, что мне делать! — заорал он уже на Фила, вымещая на нем свою злобу и бессилие. Из арки тем временем медленно выезжал армейский «уазик», а за ним — огромный «урал». В таких обычно перевозят солдатиков. Именно эту колонну, видимо, и ждали спецназовцы, чтоб пропустить ее вперед всех. Грузовик свернул направо и приостановился перед светофором. — Пацаны, ни хера себе, глянь, глянь! — ахнул Фил. Глаза его будто бы остекленели. Из-под брезента, которым был накрыт какой-то бесформенный груз, свешивалась окровавленная рука человека. В том, что он был мертв, сомнений не было. Как и не было их в том, что весь кузов «урала» забит человеческими телами, то есть, если быть точным до конца, трупами. — Сань, чего это, а? — изумленно спросил Космос. — Это те, кому не повезло этой ночью, — ответил Саша. И добавил, имея в виду не только судьбу этих несчастных, но и многое, многое другое: — Не дай бог.
— Дороги перекрыты, но мы прорвались! — наскоро поцеловав тетку и оставив ей охапку роз, Саша рванулся в палату к Пчелкиной. И, страшно вымолвить, к сыну. Варя сидела на кровати. Она нежно улыбалась мужу, а в руках у нее был аккуратный кулечек. Кулечек сладко посапывал и таращил светлые глазенки. Сын. Даня! У Саши перехватило дыхание. Легонько коснувшись губами Вариных губ, он осторожно взял сына. Руки моментально стали деревянными. Глядя на маленькое смешное личико, он тихо сказал Варе: — А я думал, они лысыми родятся… — Вот так, голову держи… — Варя поправила его руку, чтобы та поддерживала голову младенца.
А Саша всматривался в крошечное существо и все не мог поверить. Неужели вот так, вдруг, еще вчера его не было, а сегодня уже настоящий человечек: реснички, белесые бровки.
— Варя, а он на тебя похож, — восторженно прошептал Саша. Он боялся говорить громко, хотя сын не спал, а вовсю таращился на папу. — Настоящий человеческий детеныш. — Я уже не могу без него… — Варя погладила мужа по плечу, глядя на сына. Глаза ее наполнились слезами. — Я люблю тебя, моя хорошая, не плачь, не плачь, ну… — Ты где был? Я так тебя ждала… — слезинка скатилась по щеке. — Зайка, верь мне. Я не могу тебе сказать, где, но я не мог выбраться… Правда… — Руки совсем онемели, ему хотелось обнять жену. — У, колени дрожат… Страшно, оказывается, детей-то иметь… Кать, возьми, а? — Он осторожно передал Ваньку Катерине и наконец обнял жену. — Что, Даниил Александрович, напугал отца? — Катя умело взяла кулечек и вышла из палаты на цыпочках.
В маленьком коридорчике, который отделяло от палаты стекло, стояли и смотрели на сцену встречи супругов Анна Сергеевна и Татьяна Николаевна.
— Учтите сразу: воспитание я возьму в свои руки. Хватит одного бандита в семье. — Анна Сергеевна строго, поджимая губы, посмотрела на Сашину маму. — Не смейте моего сына оскорблять! Ваша дочь тоже не ангел воплоти, — тихо, но твердо вступилась за сына Татьяна Николаевна. И добавила укоризненно: — Что ж вы за человек такой? У вас внук родился… А вы ядом плюётесь. Они не входили в палату, через стекло умильно и ревниво разглядывая, как Катя забирает ребенка у Саши. — Варюш! Тебе не пора кормить? — Анна Сергеевна все же решила показать, кто здесь главный. — Она уже кормила, — успокоила ее Катя, закрывая за собой дверь. — Девочки, — примирительно сказала она, — пойдемте пить чай. Пусть они тут полюбезничают, — она оглянулась на шепчущихся супругов…
— Где вы все были? — Пчелкина не собиралась сдавать позиции за эту ночь, что она не могла дозвониться до мужа и друзей она знатно понервничала и хотела знать причину, по которой муж не приехал на самое важное событие в жизни их семьи.
— Нас с ребятами ОМОН принял, — не стал скрывать Белов глядя в глаза жены. — Всю ночь в Бутырке провели.
— Нельзя сказать, что я не догадывалась.
— Я завтра заеду. Тебе что принести? — Саша поправил уже успокоившейся Варе выбившуюся прядь. — Напиши мне записку, ладно? — вспомнила Варя о «потерянной» записке. Она твердо знала: мужья должны в роддом писать женам трогательные письма, так было во все времена. — Напишу, — засмеялся Саша. — Только не на компьютере, — предупредила Пчелкина. — Прямо сейчас напишу. — Саша взял лист из стопочки, лежавшей на белой тумбочке, и быстро, но аккуратно, почти печатными буквами вывел на первой страничке: «ВАРЕНИК МОЙ». — А остальное потом допишу, — пообещал он, отрывая листок. И махнул рукой. — А это — для тебя! По его знаку жалюзи на окне палаты как по волшебству раскрылись, и обомлевшая Пчелкина увидела всю бригаду: Космос, Фил и Фара, размахивая огромными букетами, дружно грянули: — С днем рожденья, Даниил, с днем рожденья, Даниил, с днем рожденья, Даниил Александрович, с днем рожденья, родной! — К их на удивление стройному хору присоединился и Саша, радостно подмигивая ей уже из-за стекла. Она не могла не рассмеяться. Ну и шум они устроили в роддоме! Вот идиоты любимые, честное слово!
