Без пуховика я сразу же замёрз. Натянув поглубже на голову нелепую для уральской зимы широкополую шляпу, я выбрался из сугроба на протоптанную через рельсы тропку.
– Готов? – спросил безразличный и какой-то нечеловеческий голос в моей голове.
– Да.
Никаких предупреждений или дальнейших реплик не последовало, и сам момент перехода я опять толком не уловил. Уже давно очень хочу понять, что со мной происходит в этот момент, но – увы – каждый раз всё происходит слишком быстро.
Когда мгла перед глазами рассеялась, оказалось, что вокруг тепло, светло и пахнет морем, солью и водорослями. Всё-таки здорово иногда вот так, ненадолго, попасть из февраля в конец лета, такие моменты стоит ценить…
Солнце вставало из-за далёкого горизонта, с трудом пробивая висящую над водой туманную дымку. Орали чайки и где-то, довольно далеко, глуховато грохотало и бабахало. Довольно невнятно и с большими паузами. Похоже, местная канонада. Хотя для меня, неоднократно слышавшего орудийные «разговоры» Второй мировой (с их рёвом «Катюш» и долбёжкой сотен «сталинских кувалд») и воочию видевшего, как в пределах видимости рвутся водородные бомбы, этот звук показался каким-то откровенно несерьёзным.
Ленивый прибой баламутил водоросли, шлёпая в сваи под тёмными досками причала, на котором я стоял. Кажется, навели меня удачно: поблизости не обнаруживалось ни одной живой души (рыбы, медузы и чайки не в счёт). Справа и слева от меня тянулись какие-то деревянные сараи с белёными стенками. Я посмотрел по сторонам. Да, впереди открывались обширные бухты, где в жидком тумане маячили тёмные угловатые силуэты кораблей. За ними на заднем плане тянулись вверх подсвеченные восходящим солнцем высокие сопки, часть которых в описаниях здешней обороны именуются горами, с голыми буро-желтоватыми склонами и зеленью на вершинах, на фоне которых терялись здешние строения.
Это в следующем веке бывшая наша военноморская база фактически пропадёт среди обширной застройки района Люйшунькоу разросшегося вдоль всего побережья Квантунского полуострова города Дальянь со всеми его доками и закрывающими горизонт небоскрёбами. Но пока никакой КНР и не пахнет и здесь всё ещё Порт-Артур, который начали строить в 1898 году (когда здешнюю землицу взяли в аренду на 25 лет, причём после дачи тогдашним китайским сановникам взятки на откровенно невдолбенную по тем временам сумму в 750 тысяч рублей) и за шесть лет успели отстроить не более чем на 20 процентов – 3263 жилых дома, более 42 000 жителей, русских подданных – 17 709, включая 4297 женщин и 3455 детей, военных – 13 585, все прочие – китайцы и иже с ними. Короче говоря, даже по тогдашним расейским меркам это был, мягко говоря, заштатный Мудогубернск – райцентр, где и двухэтажное здание считалось вполне себе за высотное.
Осмотрев себя, я нашёл, что всё в порядке. Стоит сказать, что возможность появления здесь в офицерском мундире Российской императорской армии или флота я отмёл сразу же. Во-первых, возникновение непонятно откуда неизвестно-незнакомого военного сразу же вызовет нешуточные подозрения. Так оно и понятно: как это тебя, такого красивого, японцы через свою блокаду в форме-то пропустили? Ну явно же шпион! Тем более что здесь не очередной провинциальный косплей на тему «Россия, которую мы потеряли» и одним переодеванием в не слишком аутентичные тряпки, увы, не обойтись. А изобразить «их благородие» я, при всём желании, навряд ли смогу, поскольку актёр из меня так себе, а художественная литература или кино этот вопрос проясняют слабо.
Тем более что книг по этой войне не так чтобы офигенно много. Обычно применительно к Русско-японской войне почему-то вспоминают Валентина Пикуля, только вот как раз конкретно про Порт-Артур он ничего не написал. Ну то есть была у него трилогия по Русско-японской войне (если я всё верно помню – «Богатство», «Крейсера» и «Три возраста Окини-Сан»), которой, было дело, вполне себе зачитывались (ведь в библиотеках, в журнальном варианте, в порядке живой очереди брали, вот до чего доходило!), только у меня с тех давних пор отношение к творчеству этого романистического мариниста довольно сложное. Поскольку я-то после школы попал на истфак, где умные и в меру желчные скептики с учёными степенями сразу же объяснили мне, чем разная там романная белиберда отличается от реальной истории (на заборе тоже много чего написано, но ведь за забором никогда ничего нет, да и в щёлочке между досками может быть гвоздик или заноза!), а вот один мой хороший друг детства (настолько хороший, что с ним мы тогда могли разговаривать о чём угодно, от баб до книжных и кулинарных предпочтений включительно), неосторожно начитавшись Пикуля, взял да и подался за этой самой долбаной, будь она неладна, романтикой служить на флот. А было это в начале 1990-х, когда, как легко догадаться, подобного рода занятия приятно пахнуть уже окончательно перестали. И, угодив на какое-то ремонтное корыто Тихоокеанского флота, он с избытком хватил шилом самой разнообразной патоки с хреном. Вернулся он, разумеется, совсем другим, но самое страшное не это, а то, что на том ломаемом об колено флоте, где всё трещало и сыпалось, он совсем разучился соображать, и ряд последующих сделанных им фатально неверных шагов завёл его жизнь куда-то ну явно не туда. Впрочем, сам-то он как раз так не считает. И хотя чужая душа всегда потёмки и я тут вроде бы совсем ни при чём, особенно при чётком понимании того факта, что фарш назад, увы, не провернёшь, мне до сих пор где-то стыдно и неловко. Этакая остаточная ответственность в стиле известной цитаты из Экзюпери…
Или, для примера, могу ещё назвать другой, тоже неоднократно читанный роман А. Степанова «Порт-Артур». Когда-то, в далёком детстве, вроде вполне ничего себе казалось. А сейчас откроешь, пролистаешь несколько страниц – господи, да у него же там всё настолько безлико, что вместо героев представляешь себе просто скопище манекенов нейтрально-белого цвета, на которых маркером написаны фамилии – «Стессель», там, «Братовский» или какой-нибудь «Пахомов»!
А уж если брать за некую «точку отсчёта» заведомую кинолабуду вроде «Серебряных коньков» (где всё, кроме красивой картинки, глубоко антиисторично), выйдет и вовсе полнейшая чушь. Тем более что большинство известных в нашем времени фильмов о Русско-японской войне снято всё-таки японцами, поскольку им это, во всех смыслах, важно, а нам нет. Как-никак, это мы тогда продули, а они, вовсе даже наоборот, выиграли…
Ну да, допустим, я знаю, как выглядят и ведут себя командиры Красной, Советской и современной Российской армий (лично видел), а вот по части старорежимных манер у меня явный пробел в образовании. К примеру, у нас на реплику «Пошёл на хер, мудак» даже не отреагируют (ну в лучшем случае лениво ответно пошлют в том же направлении), а здесь-то, если кого-то из этих «нежных натур в золотых погонах» привычно пустить по матери, они же могут запросто на дуэль вызвать. А оно мне надо?
Опять-таки, представишься офицером, и, даже если у тебя документы в порядке, начнётся бесконечное, занудное нервомотание – так сказать, неявная проверка, на чисто бытовом уровне. И сразу пойдут разговоры (пусть даже ненавязчиво так, за обедом или ужином, под рюмку анисовой – или что они тут пьют?) о всяких там паскудных мелочах и деталях, и во время этих разговоров могут неожиданно обнаружиться какие-то общие знакомые – люди, которые вместе с тобой учились (а военно-учебных заведений тогда было не так чтобы сильно много) или «в одном полку служили». Кстати, на флоте тогда было ещё хуже: кораблей не так уж много, офицеры, от безусого мичмана включительно, все переписаны и наперечёт, так что кто-то неизвестный в эту «тёплую компанию» затесаться вряд ли мог. И вот тут начнётся самое интересное: не сможешь ты вспомнить, усы или бороду носил какой-нибудь условный «генерал от гидрографии» (ну или адмирал от инфантерии) Бздоимский, которого по здешним понятиям просто стыдно не знать, и сгоришь на ерунде, похлеще какого-нибудь педрильного полковника Редля с его перочинным ножиком. Тем более что неизвестно, сколько мне придётся тут торчать…
