Она нахмурилась, оглядываясь по сторонам. Дверь оказалась незапертой, но свет не горел. Уже собираясь отступить, Эрика нахмурилась, когда услышала приглушенный звук.

— Эй, — позвала она.

Раздался грохот, как будто что-то уронили. Или, может быть, опрокинулся стул. Эрика потянулась к сумочке, нащупывая мобильный телефон, чтобы вызвать охрану. Она все еще искала проклятый телефон, когда внутренняя дверь открылась и в приемную вошел доктор Эдгар Мур.

На нем была его обычная белая рубашка и черные брюки, но галстук отсутствовал, а седые волосы выглядели взъерошенными. Неужели он заснул за своим столом? В этом как раз ничего необычного нет. Многие профессора проводили безумные часы в своем кабинете. Они либо одержимы исследованиями, либо пишут статьи в надежде, что их опубликуют.

Публикация или поражение — это не шутка в академическом мире.

— Эрика. — Эдгар моргнул, протянул руку, чтобы нажать выключатель на стене. Приглушенный свет залил приемную. — Что ты здесь делаешь?

Эрике вдруг стало не по себе. Возмущение вытолкнуло ее из галереи сюда, но теперь, когда стояла лицом к лицу с Эдгаром, она почувствовала, что не так легко, как ожидала, сообщить ему о том, что обнаружила.

Внезапно ее охватило яростное желание отступить и оставить прошлое там, где ему и место… в прошлом. Однако потом она расправила плечи. Если полиция на самом деле вновь расследуют смерть Лорел, она не может молчать. Это означало бы предательство по отношению к женщине, изменившей ее жизнь.

— Я хочу задать тебе несколько вопросов, — заставила она себя произнести.

— Сейчас? — Эдгар оглянулся через плечо, словно желая вернуться в уединение. — Серьезно?

— Да. Сейчас.

— Я в середине…

— Мне все равно, — фыркнула Эрика. — Это может подождать.

Эдгар бросил на нее укоряющий взгляд, явно обиженный тем, что его прервали.

— Ты всегда отличалась настырностью, — посетовал он.

Настырная. Это слово использовалось для унижения амбициозных женщин. Обычно мужчины боялись, что их главенствующее положение находится под угрозой.

— Я не настырная, а решительная.

Эдгар щелкнул языком.

— Я предупреждал предыдущего декана еще до того, как он принял тебя на работу, что это ошибка. У колледжа Грант есть определенные стандарты, которые он ожидает от своих сотрудников. Даже если ты всего лишь консультант.

Эрика была квалифицированным специалистом. Ничто и никто не смел пошатнуть ее самообладание. Но Эдгар Мур обладал редкой способностью действовать ей на нервы. Возможно, потому, что они всегда оказывались по разные стороны любой стычки. От ее места в этом колледже до привязанности Лорел и того, как Винтер должна справиться со своим горем.

И сегодняшний вечер ничем не отличался от других.

— По крайней мере, я не лживый маленький придурок, — ответила она.

— Лживый? — Эдгар нахмурился. — Что это значит?

— Ты ведь умудрился всех обмануть? — Эрика шагнула вперед, подавленные эмоции вырвались на поверхность. Эта битва давно назревала. — Ты притворяешься мягкотелым профессором, который проводит свою жизнь, уткнувшись в свои книги.

Он изогнул бровь.

— Кого я мог обмануть?

— Твою жену, например.

— Мою жену? — Эдгар вздрогнул, как будто ее слова причинили ему физическую боль. — Лорел?

Эрика отказалась расстраиваться. Не в этот раз.

— Она считала, что ты холоден и не способен на сильные страсти. Мне же известно лучше.

Лицо Эдгара покраснело, руки сжались в кулаки.

— Не смей говорить о ней.

— Я предупреждала Лорел, что ты держишь эмоции под замком, и, как любой, кто подавляет чувства, ты — бомба замедленного действия, которая только и ждет, чтобы взорваться, — безжалостно давила Эрика, и тошнота накатывала на нее, когда она вспоминала свои ссоры с Лорел.

Ее подруга твердо верила, что Эдгар — холодная рыба с патологической неспособностью радоваться жизни. Эрика пыталась предупредить ее, что Эдгар — полная противоположность. Он чувствовал так глубоко, что это приводило в ужас даже его самого. Поэтому вместо того, чтобы делиться своими эмоциями, он отчаянно пытался их подавить. Они не исчезли, они просто бурлили и кипели под поверхностью, как горячая лава под вулканом.

Черты лица Эдгара сузились от застарелой горечи.

— Уверен, ты много чего рассказывала Лорел обо мне. Ты отчаянно пытался нас разлучить.

Она не могла спорить. Он прав. Она хотела, чтобы Лорел ушла от мужа. И не только потому, что он был твердолобым мудаком, который обращался с ней как с дерьмом. Эрика искренне верила, что сможет сделать Лорел счастливой. Кто еще понимал демонов, которые толкали ее на крайности? И кто еще обладает терпением, чтобы дать ей свободу, в которой она нуждалась, когда чувствовала себя в ловушке? Кроме нее, кто еще видел личность под поверхностной красотой и очарованием?

Не то чтобы Эрика готова признать свою веру в то, что Лорел была ее родственной душой. Только не Эдгару.

— Ты отравлял ее, — вместо этого обвинила она.

Эдгар сузил глаза.

— Если кто-то и вредил Лорел, то это не я.

— Ты скрывал свою любовь, чтобы наказать ее за то, что она не вела себя как подобает жене профессора. В ответ она вела себя плохо. Чем холоднее ты к ней относился, тем более возмутительно она себя вела. — Эрика встретила его пристальный взгляд. — Ты токсичен.

— А ты всегда присутствовала рядом, шепча ей на ухо, как змея в Эдемском саду, — огрызнулся он. — Ты помешалась на ней.

— Она была моей подругой.

— Но ты хотела большего.

Обвинение врезалось в нее с силой кувалды. Конечно, она хотела большего. Она обожала Лорел. И, возможно, даже немного была одержима ею. Отчасти в этом сыграла роль молодость Эрики. Она была готова влюбиться в первого встречного, подарившего ей внимание, которого она так жаждала. А Лорел обладала даром околдовывать других. К сожалению, она использовала этот дар, чтобы манипулировать и контролировать людей, которые ее любили.

— Я хотела только лучшего для нее, — пробормотала Эрика.

— Ты?

— Счастья.

Эдгар покачал головой, на лице застыло раздражение. Ему никогда не нравилась Эрика. С первого дня ее пребывания в колледже Гранта он изо всех сил старался убедить других профессоров, что она — пустая трата драгоценных денежных ресурсов. А когда она подружилась с Лорел, его неприязнь к ней переросла в уродливую ревность.

— Нет. Просто пыталась убедить ее в том, что она никому не нужна, кроме тебя, — настаивал он.

Эрика поджала губы. Возможно, в его словах содержалась доля правды. Она ненавидела делить Лорел. Ни с кем.

— По крайней мере, я не пыталась ее задушить. Между тобой и постоянными придирками твоего отца, Лорел не могла дышать. Я хотела, чтобы она освободилась.

— Освободилась от чего?

— От твоих ожиданий. Они её подавляли.

Эдгар пренебрежительно махнул рукой. Он был типичным мужчиной, полагая, что жена будет соответствовать его ожиданиям, не требуя от него компромиссов. Неважно, что Лорел пришлось отказаться от своего желания стать художницей, лишь бы Эдгар процветал и преуспевал в своей карьере. Все остальное не имело значения.

— И поэтому ты пыталась убедить ее сделать аборт? — потребовал он.

Эрика задохнулась от неприкрытого нападения.

— Это неправда.

Его губы искривились в неприятной улыбке.

— Я подслушал, как она говорила с тобой по телефону.

Рот Эрики пересох. Она вспомнила тот звонок. Лорел рыдала, когда узнала о своей беременности. Она сказала Эрике, что напугана. Она не хотела, чтобы Эдгар знал. Не потому, что он хотел стать отцом. Он слишком эгоистичен, чтобы отягощать свою жизнь ребенком. Но отец Эдгара, Сандер Мур, требовал наследника с того самого дня, как они поженились. У старика была какая-то странная одержимость передачей семейной фермы. Как будто это королевский титул, а не участок земли в глуши. А поскольку они постоянно сидели в долгах перед Сандером, Лорел боялась, что рождение ребенка — это та цена, которую Эдгар заставит ее заплатить.