© Нартов А. К., 2022

© ООО «Издательство Родина», 2022

Приложение к LXVII тому

Записок Импер. Академии Наук № 6

Санкт-Петербург, 1891

Напечатано по распоряжению Императоской Академии Наук C. – Петербургъ, Октябрь 1891 года.

Непременный Секретарь, Академик Л. Штраухъ

типография императорской академии наук.

Любопытный исторический памятник, здесь издаваемый, известен только по одной рукописи, хранящейся ныне в Московском публичном музее под № 2747. К сожалению, это не подлинник автора в даже не список с подлинника, сделанный в пролом столетии, а копия, снятая не раньше первой четверти текущего века; она составляет тетрадь листового формата, в 116 листов. Тетрадь эта поступила в музей из бумаг М. П. Погодина, а ему была доставлена А. Ф. Бычковым, который приобрел ее в Петербурге.

До сих пор «Достопамятные повествования и pечи Петра Великого» не были изданы вполне, хотя большая их часть и существует в печати. Впервые появилось из нашего памятника извлечение в журнале «Сын Отечества» 1819 года (части 54–58), при чем из 162 рассказов напечатано только 72; какою рукописью пользовался составитель этого извлечения – не известно, но текст выбранных им рассказов представляет лишь очень немногие и незначительные отличия от музейной рукописи. Затем в 1842 году в «Москвитянине (№№ 4, 6, 7, 8 и 11) была сделана попытка издать полный текст «Повествований», но она не увенчалась уcпехом, так как рассказы 3‑й, 5‑й, 19‑й, 24‑й, 87‑й, 137‑й, 139‑й, 145‑й, 146‑й, 154‑й, 157‑й и конец 10-го были исключены цензурой. Это издание печаталось по той же рукописи Московского музея, которою пользовались мы, и воспроизводит ее очень точно; во всяком случае нельзя признать справедливым отзыв покойного П. П. Пекарского, сказавшего, что изданиe «Повествований» в «Москвитянине» сделано «крайне небрежно»¹. В нашем издании не допущено никаких отступлений от рукописи, но мы сочли себя вправе привести в порядок ее правописание. Kpoме того, мы внесли в рукописный текст (в прямых скобках) те немногие дополнения, которые нашли в тексте «Сына Отечества», а текст русского перевода письма аббата Биньона, включенный в рассказ 91‑й, проверили и и исправили по изданию того же перевода в сочинении Пекарского: «Наука и литература в царствование Петра Великого» (т. I, стр. 530–532).

Интерес «Повествований» давно обратил на себя внимание наших историков; все они признают, что эти записки живо изображают личность великого преобразователя². Устрялов, Соловьев, Пекарский пользуются «Повествованиями» в своих трудах, посвященных времени Петра Великого. Но критическая оценка этого исторического памятника еще не сделана, если не принимать за нее кратких замечаний Устрялова об общем характере «Повествований», о свойстве и происхождении некоторых заключающихся в них известий {История Петра Великого, т. I, стр. LV–LVII; т. IV, ч. I, стр. 208, 209.}. При новом полном издании «Повествований» уместно представить соображения по крайней мере по важнейшим вопросам исторической критики этого памятника {Критическая оценка отдельных рассказов отнесена нами в примечания, задачею которых поставлено: 1) указать на источники «Повествований», 2) дать по возможности хронологическое приурочение рассказываемым происшествиям, и 3) сличить известия «Повествования с другими однородными русскими источниками.}.

«Повествования» снабжены предисловием, которое подписано «Андреем Нартовым, действительным статским советником, Петра Великого механиком и токарного искусства учителем» и проч.; в нем говорится от имени автора, что он состоял при государе «более двадцати лет», и что он «собирал повествования о Петре Великом и речи сего славного монарха, слыша оные либо устно от самого государя, или от достоверных особ, в то время живших», – написал же свои рассказы по смерти Петра и кончил «в 1727 году». Показания эти так положительны, что в достоверности их нельзя бы, кажется, и усумниться. Однако, еще Устрялов обратил внимание на их неточность: во-первых, из документов, относящихся до службы токаря Нартова, обнаруживается, что он был взят в токарню Петра не раннее 1712 года, следовательно, состоял при государе, был «самовидцем упражнений и бесед его» не двадцать лет, как сказано в предисловии, а только двенадцать; во-вторых, некоторые рассказы нашего памятника основаны не на личных воспоминаниях составителя или других современников Петра, а на книжном источнике, по предположению Устрялова – на дневнике Корба, который мог быть известен А. К. Нартову в русском рукописном переводе, сделанном около 1702 года, после того, как латинский подлинник этого сочинения был выслан князем П. А. Голицыным из Bены в Москву³. Со своей стороны заметим еще одну неточность в предисловии: А. К. Нартов называется в нем действительным статским советником, тогда как он умер в 1756 году в чине только статского советника⁴.. Наконец, нельзя не обратить внимания на слог «Повествований»: он мало походить на слог, каким писали в двадцатых годах прошлого века. Из всего этого следует, что показания предисловия не заслуживают доверия и не могут быть принимаемы в расчет при оценки самого памятника; поэтому мы предпочитаем оставить их в стороне и рассматривать «Повествования» независимо от предпосланного им предисловия.

«Повествования» хотя и изложены в форме отдельных рассказов без хронологической последовательности, однако касаются различных моментов жизни Петра с самой его юности, когда токарь Нартов еще не находился при царе. Отсюда ясно, что составитель «Повествований» не мог руководствоваться только своими личными воспоминаниями и должен был искать пособия в других источниках. Один из них и указан им: это – предания, слышанные им от современников Петра касательно таких событий, очевидцем которых быть не мог сам составитель. На другой же его источник обратил внимание только Устрялов: это – известия, почерпнутые из книг. Разумеется, тот отдeл «Повествований», где мы находим личные воспоминания А. К. Нартова, наиболее важен и любопытен, и только этот отдел может быть назван «первоисточником» для истории Петра (как выразился Пекарский); к нему-то и относятся слова Устрялова: «Нельзя думать, чтобы Нартов бессовестно лгал, когда он говорит: я видел своими глазами». Но именно для того, чтобы выставить эту существеннейшую часть «Повествований» в ее настоящем значении, необходимо по возможности отделить от нее те рассказы нашего памятника, которые не могут быть названы рассказами очевидца. Притом, наблюдая приемы, употребленные составителем при пользовании устными преданиями и в особенности книжными источниками, мы получим возможность сделать заключение о том, насколько он вообще умел сохранять историческую точность. Итак, состав «Повествований» необходимо рассматривать сообразно трем вышеуказанным отделам.

Из 162 рассказов нашего памятника для 35 нам удалось определить печатные источники более или менее точно. Из сличений, сделанных в примечаниях к издаваемому тексту, обнаруживается, что под руками составителя «Повествования» несомненно находились следующие печатные книги:

1) Memoires du regne de Pиerre le Grand, изданный в Гаге в 1725–1726 годах Жаном Руссе под псевдонимом барона NestesuranoИ.

2) Histoire de Charles XII Вольтера, первое издание которой относится к 1731 году.

3) Historie de Pиerre, surnomme le Grand, Элеазара Moвильона, дважды изданная в 1742 году в Амстердаме и Лейпциге {Ссылки на это сочинение в наших примечаниях относятся к трехтомному изданию в 12-ю долю листа.}.

4) Histoire de L’empire de Russie sous Pierre le Grand Вольтера, которая появiлась в свете впервые в 1761–1763 годах.