© Громов С.А., автор – составитель, 2023

© ООО «Издательство Родина», 2023

Дорогие читатели, предлагаю вашему вниманию сборник, который можно определить как своеобразную мини-антологию русской философской мысли XIX и XX столетий.

Здесь представлены статьи, посвященные выдающимся авторам, чье творчество пришлось на чрезвычайно сложные и в то же время идейно насыщенные периоды отечественной истории – дореволюционную эпоху, годы революций и первые десятилетия существования Советской России-Союза ССР.

Многие из этих мыслителей большую часть своего творческого наследия создали в эмиграции, и их имена по понятным причинам стали широко известны соотечественникам лишь после распада «первого в мире государства рабочих и крестьян».

В новейшие времена у нас уже стало хорошим тоном цитировать труды Василия Розанова, Ивана Ильина, Николая Бердяева, Константина Леонтьева, Николая Данилевского, Павла Флоренского, Николая Трубецкого и других интеллектуалов Золотого и Серебряного веков нашей национальной культуры.

«Жить стоит только тем и верить стоит в то, за что стоит бороться и умереть; ибо смерть есть истинный и высший критерий для всех жизненных содержаний».

«Чтобы быть верным, надо что-то любить; то есть надо вообще уметь любить, а именно безраздельной полной любовью. Эта любовь и определяет человека».

«Посмотришь на русского человека острым глазком… Посмотрит он на тебя острым глазком… И все понятно. И не надо никаких слов. Вот чего нельзя с иностранцем».

«Правда выше солнца, выше неба, выше бога: ибо если и бог начинался бы не с правды – он – не Бог, и небо – трясина, и солнце – медная посуда».

«Мы слышим клеветы, мы знаем оскорбленья тысячеглавой лжи газет, измены, зависти и страха порожденья. Друзей у нашей Руси нет!».

Вышеприведенные и многие другие удивительно точные изречения отечественных мыслителей прошлого если и не стали сегодня крылатыми, то по крайней мере все чаще используются в речах российских политиков, общественных деятелей, представителей интеллигенции.

Представленные в этом сборнике материалы подготовили наши замечательные современники, самые, пожалуй, авторитетные русские философы первой четверти XXI века, то есть те, кто духовное наследие предшественников-коллег не только всесторонне изучил, но и творчески осмысляет, развивает, интерпретирует, популяризирует.

Все эти тексты впервые были опубликованы в моем ежемесячном «журнале для просвещенного консерватора». Издание носит название «Свой» и выпускается как приложение к газете «Культура».

Уникальность предложенной вашему вниманию мини-антологии состоит в том, что в ней (возможно, впервые под одной обложкой) собраны статьи о почти четырех десятках русских мыслителей. Большинство из них придерживались позиций просвещенного консерватизма, их концепты и концепции не потеряли актуальности и по сей день. Кто-то из этой высокообразованной и вольнолюбивой братии переболел революционными вирусами и начал выздоравливать, увы, на борту «философского парохода».

Как бы то ни было, всех этих авторов по-настоящему объединяет главное: они являлись настоящими патриотами России, и каждый из них мог бы подписаться под словами Розанова о том, что «счастливую и великую родину любить не велика вещь», что все мы должны любить ее независимо от того, какой этап своего исторического бытия она переживает…

В особенности я рекомендую эту новинку студентам и преподавателям философских факультетов российских вузов – не только как учебное пособие, но и как настольную книгу. Приятного чтения!

Ваш Никита Михалков

Иван Сергеевич Аксаков

«Семейство как практическое начало любви» – так в подготовительных материалах к «Братьям Карамазовым» автор романа определил значение уз близкого родства. Семья, в которой появился на свет философ, поэт, публицист Иван Аксаков, служила примером таких отношений. Отец Сергей Тимофеевич, писатель и критик, мать Ольга Семеновна, их четверо сыновей и семь дочерей являли собой полную противоположность тому, что Достоевский называл «случайным семейством», где меж детьми и взрослыми пролегает полоса отчуждения.

У Аксаковых – доверие без дидактики, взаимная открытость, общие разговоры и дела, близкие мысли, никакого разрыва между формой и содержанием, чувством и его внешним выражением. Любовь же, соединяющая родителей, братьев, сестер, органически сливается с верой.

Многостраничные послания Ивана Сергеевича, исписанные красивым, уверенным почерком, прилетали в отчий дом сначала из училища правоведения, где подростком он постигал курс наук, затем – из Астраханской, Калужской, Ярославской губерний, Бессарабии и Малороссии, куда посылало его по делам службы правительство, из экспедиции 1853-го, во время которой он описывал нижегородские ярмарки, из Крыма, когда в составе комиссии князя Виктора Васильчикова оценивал ущерб, нанесенный Черноморскому побережью войной, из заграничных поездок… Подробно, в запоминающихся, ярких деталях обрисовывал увиденное и услышанное, фиксировал труды и дни, делился впечатлениями, создавая у близких эффект соприсутствия, преодолевая расстояние теплым, сердечным словом: «Милый отесенька и милая маменька, милые сестры и братья».

Иван Аксаков воспринял от семейных корней и преданий высокий строй души, твердую нравственную основу, неколебимость духа, восхищавшие современников. Федор Тютчев отзывался о нем: «Это натура до такой степени здоровая и цельная, что в наше время она кажется отклонением от нормы. У древних был очень меткий образ для характеристики таких сильных и в то же время мягких натур – они сравнивали их с дубом, в дупле которого пчелы оставили свои медовые соты».

Идеализм в Аксакове сочетался с надежным ощущением почвы, стремлением не упускать из виду реальность, как бы ни контрастировала она с его убеждениями. В 1840–1850-е он отчаянно спорил с родными, друзьями – отцом, братом Константином, Александром Кошелевым и другими, упрекая их в чересчур восторженном отношении к старине, неприятии деятельности Петра, ригористичном отрицании современности: «Допетровской Руси сочувствовать нельзя, а можно сочувствовать только началам, не выработанным или ложно направленным, проявленным русским народом; но ни одного скверного часа настоящего я не отдам за прошедшее».

Он постоянно стремился как можно лучше узнать Россию. Использовал для этого служебные поездки, позволившие ему взглянуть на народ изнутри, познакомиться с раскольниками-староверами; инициативы Русского географического общества, для которого он описывал украинские ярмарки; собственные путешествия. Мыслитель-славянофил изучал и Европу, чтобы судить о ее путях не голословно. В 1857-м посетил Германию, Францию, Швейцарию, Италию, а в 1860-м – славянские страны.

На госслужбе Иван Аксаков провел почти десять лет. Чиновник по форме, он не был таковым по духовному складу. Свое дело понимал не как послушное исполнение предписаний начальства, но как честное служение. Именно такими хотел видеть русских управленцев Гоголь, призывавший трудиться не за страх, а за совесть, обретать нравственную опору в Боге: «Христос научит вас, как закалять дело крепко и навеки».

Вот и Аксаков в статьях и письмах, с одной стороны, мастерски описывает быт и нравы местной чиновничьей братии, иронизирует, где добродушно, а где едко-зло, над ее крючкотворством, горько сетует на организацию государственного управления: «Служебная деятельность в России лишена всякой жизненной почвы. Она есть высшее выражение формализма». А с другой – обращается к чиновничеству почти с проповедью, требуя «полагать душу в дело, не скучать препятствиями, не свыкаться и не мириться со злом». Рисует иную, высшую модель управления, в основе которой – преданность «истинному народному началу и идеалу». А этот идеал, в представлении славянофилов, совсем не материальное благоденствие, не секулярные гражданские права и свободы, но Царствие Божие. В своей публицистике – от ранних заметок до развернутых выступлений в газете «Русь» – он представал как убежденный сторонник оправдания истории, внесения христианства во все сферы, от педагогики и культуры до экономики и хозяйства, устроения человеческого общества «на законах высшей нравственности и христианской правды»: «Обыкновенно смотрят на религию как на «утешение в скорбях», как на «отраду», на Бога – как на приют, как на богадельню для увечных, больных и всяких духовных инвалидов… Бог есть не только утешение, но сила на подвиг, труд, на деятельность, на жизнь».