В гнетущей, не сулящей ничего хорошего тишине они оттранспортировали его до бара и даже — к изумлению бармена — довели до стойки. То есть довел Лысый, а Волосатый направился к «Мустангу», который всю дорогу неотрывно плелся за ними и теперь с независимым видом пасся в пределах досягаемости.

Волосатому пришлось согнуться в три погибели, чтобы с тротуара заглянуть в окошко и без того приземистой машины. За рулем сидел какой-то бородатый хрен с аскетичным лицом служителя закона и делал вид, что ему все по фигу:

— Что угодно? — спросил он Волосатого казенным голосом.

— Поздравляю, ты удобно устроился на собственном конце… — не без ехидства начал тот, но подавился концом собственного остроумия.

Водитель, молниеносно выхватив из кармана газовый баллончик, направил едкую струю в ему в лицо:

— Поздравь свою бабушку, ублюдок! — сказал бородатый злорадным человеческим голосом, опрыскивая Волосатого, как саранчу на кукурузном поле.

— Ах, ты!..

В последовавшем за этим слепом матерном словоблудии досталось всем, включая Господа Бога.

Несомненно, Волосатый еще не раз пожалеет о сказанном. А пока он, вытянув руки, распугивал шарахающихся прохожих, нелепо подпрыгивая на одном месте и утирая вовсе не крокодиловы слезы, «Мустанг» гордой поступью иноходца скрылся за ближайшим поворотом.

…Утром следующего дня Мартин Ферро, который освежил фейс бедняге Волосатому, докладывал о результатах расследования своему начальнику генералу Джексону.

— …Мы даже связались с ведомством генерала Соколова в Москве. Никаких конкретных подтверждений, конечно, не получили, хотя там не отрицают возможность изготовления нового вещества. По их мнению, интересующий нас наркотик, скорее всего, может производиться в одной из подпольных лабораторий Санкт-Петербурга. Подобное производство в России поставлено на широкую ногу, но лаборатории работают автономно, и раскрытие одной никак не сказывается на деятельности других. Так что у наших коллег проблемы…

Генерал — огромный темнокожий мужчина в дорогом сером пиджаке и красном шелковом галстуке — все это время, сдвинув брови, рассматривал фотографии Маковского и его похитителей.

— Но это же ничего, пшик! Нам нужны факты! — в его голосе сквозило явное недовольство работой Мартина.

— Мы перехватили телефонный разговор Маковского с Петербургом… С кем-то по имени Шурик… Возможно, это связано с новым веществом…

— А возможно, с хоккеем?! Это ведь его основная работа?!

— Маковский…

— Какая связь между хоккеем и мафией?

— Две недели назад в Нью-Йорке рэкетиры наехали на русского хоккеиста. Маковский его отмазал…

— Что за приблатненный лексикон?! Завязывай с этой «феней», — голос генерала стал сварливым, как у старой негритянки с плантаций, на которую только что прилюдно завалилась хижина дяди Тома. — Это не доказывает его связи с бандитами. У нас на него ничего нет. Возьмитесь за Маковского вплотную! Все его контакты, связи, все о нем!..

— Да!

— Наройте на него что-нибудь в России. У вас три недели, чтобы его раскрутить. Ясно?

Джексон отшвырнул фотографии и они, как колода карт в отточенных руках шулера, легким веером рассыпались по столу.

— Совершенно!

— Кстати…

Генерал впервые за выволочку взглянул на Мартина заинтересованно:

— Как ваш роман с его супругой?

Мартин отрапортовал по-военному:

— Она оказалась неожиданно приятной в общении…

Джексон хохотнул.

— Ты прямо вылитый отец! Тот тоже катастрофически глупел, когда в очередной раз влюблялся. Свободен!

Из кабинета Мартин вышел в смятении чувств. Ему и в голову не приходило, что его отношения с Ирэн — Ириной Маковской — уже муссируются даже на верхах. Что за дурацкая контора?!

…Судьба свела их три года назад, когда Денис Маковский, сын Филиппа и Ирины, был обнаружен в студенческом кампусе, умирающим от передозировки наркотика. Мартину тогда поручили вести это дело. А Фил и Ирэн — параллельно — тогда же стали отдаляться друг от друга. Общее горе чаще не сближает людей, как это почему-то ошибочно принято считать, наоборот, разводит их в разные стороны. Так уж получилось тогда, что утешения Ирэн искала у него, Мартина, а не у своего супруга…

Вот и сегодня они должны были встретиться в конном клубе. Как-то он взял туда с собой Ирэн с младшей дочкой Машей, и девочка прямо-таки влюбилась в лошадей.

Солнце уже заходило, в прибрежном сквере становилось прохладно. Ирина зябко поежилась. Легкий шелковый шарф был наброшен на плечи больше для красоты, чем для тепла. Она сидела на лавочке, Маша крутилась рядом, слушая плеер и пританцовывая. На минутку остановилась, перестала егозить, капризно надула губы:

— Долго мы еще будем ждать этого… папочку?

— Ты что, куда-то спешишь? — думая о чем-то своем, машинально спросила мать.

— Да нет, — девочка тоже присела на скамейку и, подражая Ирине, сложила руки на коленях. Вылитая уменьшенная копия! — Я просто вспомнила, как он в прошлый раз наобещал, трезвонил-трезвонил, а сам потом не появился…

— Пока все остается в силе, отбой не давал.

— Может, у него телефон сломался? — подковырнула Маша. — Он у него часто в нужный момент отказывает.

— Перестань катить бочки на отца, — устало попросила Ирина.

— А я и не качу, — вздохнула мамина дочка, сердито стягивая наушники. — Просто ему с нами скучно!

Вспыльчивая, вся в отца, отметила Ирина. Точно говорят, если мужчину очень любишь, то дети обязательно будут похожи на него. Ведь и Денис был, как две капли…

— Угомонись, — сказала она. — Тебе что, недостаточно моего внимания?

— Тебе тоже со мной не очень интересно, — упрямо возразила дочь, — у тебя приятели постарше…

Ирина намек уловила, слегка повысила голос:

— Рано тебе мать судить! По-твоему, я должна все бросить…

Фил, неожиданно подошедший с другой стороны аллеи, закрыл Маше глаза ладонями. Прорычал шутливо:

— Кто и за что здесь мать судит?!

— Папа! — по-детски непосредственно воскликнула Маша, как будто ожидала кого-то другого.

— Угадала! — Маковский, смеясь, чмокнул дочь в макушку. — Ну, как успехи?

— Привет, Фил! — с растраченной нежностью смотрела на них Ирина.

— Успехи?.. — голос Маши упал. — В школе — не очень, а вот в клубе — классно! Мартин мной доволен…

— Да ну?! — сделал вид, что рад за дочь Фил. — А кто такой Мартин?

Маша смутилась. По ходу сообразив, что подробности вряд ли будут приятны отцу, стала неловко выкручиваться:

— Ну… Там у нас… Лошадь так зовут, — брякнула она наобум.

— Понятно, — хмыкнул Фил. — Знаем мы этих клубных коней! Не лягается?!

— Отстань от ребенка, — пришла на выручку дочери Ирина.

— Пусть только попробует! — смело заявила Маша. И расхохоталась.

И Ирина рассмеялась, представив картину.

А что оставалось Филу делать?!

Так они втроем и хохотали до слез, сами не зная толком над чем. Пока не сообразили, что это нервное, и разом стали серьезными, стараясь не глядеть, друг на друга.

— Вот, держи, — Фил прервал тяжелую паузу, протянув дочери объемистую коробку.

— Что это? — изо всех сил стараясь не расплакаться окончательно, Маша принялась развязывать большой голубой бант на крышке.

— Иди, разберись, — Фил подтолкнул ее к лужайке, — а я пока с мамой пошепчусь.

Маша послушно изучила содержимое коробки и пришла к выводу, что полный идиотизм перевязывать воздушных змеев такими нарядными лентами. Только вводить девочек в заблуждение. Но Филу об этом не сказала. Потому что у них с мамой были слишком напряженные выражения лиц.

— Я скоро уеду, — Фил порылся в кармане и протянул ей конверт. — Здесь вам на школу за три месяца…

Он не сдержался и брякнул:

— И заодно овса для лошади купите!

Все начиналось снова-здорово.

— Овса?! — Ирина возмутилась. — Дочь тебя совсем не интересует! А у нее сейчас возраст переходный. Девочка превращается в американку, а ведь она — русская…