Голубые глаза, яркие и любознательные, как у пятиклассницы, доброжелательная, чуть снисходительная улыбка...
Разумеется, никаких строгих костюмов даже на самые официальные мероприятия, разве что с яркой пестрой блузкой.
Такая яркая оболочка часто обличает натуры, склонные к внешнему эпатажу, но иногда является продолжением (или отражением) внутреннего.
- А помните, в поход ходили, а мне мама шапку-ушанку с собой дала, чтоб в ухо змея не заползла, я даже на фото с ней, - полетели воспоминания.
- Со змеей!
- С шапкой, дурак!
- А помните, как ставили "Ромео о Джульетту" ставили?
- А помните, Кривчук таблеток как-то наглотался, чтоб в школу не ходить...
- Да, не сложилась у него судьба...
- А я вот недавно рассказывал сыновьям, что как-то мы поколотили самого Антона Трухина...
Класс виновато засмеялся.
- А что же Орлов? Приедет? - вспомнил вдруг кто-то, будто его имя было как-то связано с Антоном невидимыми, но неразрывными нитями.
Юля безразлично пожала плечами.
Антон чувствовал себя каким-то неправильным гадким утенком, ведь гадкие утята не возвращаются в свои курятники, а пролетают высоко над ними, распрямив белоснежные крылья. Не рассказывают петухам, как тепло и красиво на юге, не желают помериться силой с индюком.
А Юля... Юля... Интересно, она вообще удостоила бы его вниманием, если бы не покровительственная дружба Макса?
От предательской мысли по шее пробежал холодок. Макса не было в этом зале, но его присутствие явственно ощущалось во всем: в пузырьках шампанского, в зелени у рояля, в будто бы мимолетных взглядах на дверь одноклассниц.
Вдруг случится чудо, и явится собственной персоной Макс Орлов. Рожденный летать высоко.
- Что-то ты совсем приуныл, Антон, - рядом неслышно опустилась Юля. - Пойдем танцевать?
Как по заказу зазвучала музыка времен их школьной юности из какого-то французского фильма. Пианисту в этот вечер выпала благодарная роль машины времени, а может, мага, возвращающего влюбленным свидания под дождем.
- Помнишь, ты принес мне орхидеи? - улыбнулась женщина, похожая на эльфа. - Красивый такой букет, но почему-то сразу завял.
- Орхидеи очень капризные, - невольно Антон представил увядшие орхидеи.
Это был танец втроем. Макс танцевал между ними. Оказалось, не один.
- Макс живет теперь с Машей. Помнишь, девушка с рецепшн?
При имени "Маша" сердце Антона ухнуло, как филин. Ухнуло и затихло.
Танец впятером. И, кажется, кто-то еще...
Мама... Почему мама?
Антон вдруг почему-то почувствовал себя подлецом, как будто не Макс, а он ушел к другой.
Неужели он настолько воссоединился с образом героя своих снов, что чувствует его чувства?
Юля без Макса почему-то стала ему не нужна.
- Антон, можно задать тебе вопрос, - понизила вдруг голос Юля. -Только обещай ответить честно.
-Обещаю.
- Почему. Ты. Вернул. Нам. Лягушку?
- Я не знаю, Юля, я, правда, не знаю, - оправдывался зачем-то Антон и повторил то, что сказал, уже Максу. - Просто лягушка должна жить на болоте.
Юля грустно рассмеялась.
18
Все телефоны в квартире Валькирии Анджреевны заговорщицки молчали.
Она пока еще не знала, как выбраться из этого плена тишины, но была готова разбить невидимую непроницаемую стену.
Кто-то по ее другую сторону ищет ее:
- Ау, Валькирия Андреевна!
- У-у-у, - сдавленно зарыдала женщина.
Сын не останется на ее день рождения. А какие могут быть дела в отпуск?
Отпуск Антон всегда брал в феврале, Валькирия Андреевна знала, чтобы быть дома на ее день рождения, хотя сын и не озвучивал этого.
Но этот февраль все переиначил.
Что там случилось у них с Юлей - теперь, наверное, уже не узнать, но от этого чего-то страдает теперь она, и это несправедливо, ведь она всегда желала сыну только добра.
Она всегда незримо стояла за его правым плечом, она всегда...
Валькирия Андреевна всхлипнула. Ей вспомнился вдруг тихий заснеженный вечер, когда она пришла домой к Елене Назаровне, классной руководительнице 6 "Б", где учился Антон.
- Я пришла к вам поговорить, - мягко, но настойчиво начала с порога.
- Проходите, - доброжелательно улыбнулась учительница.
- Вы, наверное, догадались уже, о чем?
