– Вот это да! Здесь ещё и олени живут!
– Говорю вам, это удивительное место, Инга Николаевна… Не будем беспокоить красоту. Пока мы здесь, Генерал всё равно не вернётся, если не хочет, чтобы его рассекретили… Лучше нагрянуть завтра.
По пути в гостиницу мы остановились у реки. Завидев вдали молодых людей с биолокационными рамками и лопатами, Чевычелов покрылся красными пятнами и закричал, что неизвестные воруют наши ископаемые на том самом месте, в общем, вы помните… Да, такой комичный персонаж, иначе не скажешь, ведь я собираюсь писать об этом, пожалуй, роман, попался мне в спутники.
Вернее, попалась я…
А лопатами орудовали археологи – студенты истфака, и интересовали их отнюдь не виртуальные миллионы, а вполне реальное городище. Под толщей земли уже вырисовывались скалообразные изгибы-очертания древней крепости.
Узнав, что мы из газеты, ребята сразу же отложили лопаты. Только двое загорелых парней с сосредоточенным видом продолжали копать.
– Видите, браслет – стеклянный, – показал один из них, высокий в бандане, находку. – Такие носили в городах. Значит, здесь было городское поселение.
– А правда, что где-то здесь жил Соловей Разбойник? – спросила самого старшего в группе, оказавшегося, как я и предполагала, их руководителем – рыжеволосого худощавого молодого мужчину по имени Андрей Иванович.
– Не знаю, в сказки я не верю, – вздохнул он глубокомысленно, – хотя иногда мне и кажется, что прошлое – время сказок. Наверное, был и Соловей Разбойник на Руси и, скорее всего, не один. Может, был такой и здесь. Во всяком случае, в этих местах нашли уже четыре клада. Самый большой – сундук обрезанных в кружок арабских диархем – думаю, они были спрятаны славянами в конце десятого века. Несколько монет осталось в местном музее старины, останется время – загляните. Не пожалеете!
– А вы живёте прямо здесь, в палатках? – полюбопытствовал Чевычелов.
Вдали у импровизированного временного городка что-то готовили на костре две девушки – одна с двумя длинными косами, другая – с кудрями, спускающимися по пояснице. Если бы не обрезанные джинсы на обеих, можно было бы подумать, здесь снимают фильм о Древней Руси.
– Здесь и живём, – подтвердил Андрей Иванович.
– А почему не в домах, ведь вокруг много опустевших деревень? – перевела я разговор на волновавшую меня тему. – Мы сейчас были в одной, там вообще только один дом, хотя, говорят, и наведывается туда некто по прозвищу Генерал.
– Призрак Генерала туда наведывается, – совершенно серьёзно ответил не верящий в сказки Андрей Иванович.
– Но как же… в Соловья Разбойника вы не верите, а в призрак какого-то там генерала… – растерялась я.
– Не какого-то, а самого настоящего генерала девятнадцатого века, – продолжал убеждать Андрей Иванович.
– Почему вы так уверены? – вставил своё веское слово Чевычелов.
– Потому что видел сам. Два дня назад. Перед рассветом. Слышу сквозь сон, как хрустнула ветка, открыл глаза и вижу – со стороны того дома мимо нас идёт генерал.
– Так вот же, генерал, а не призрак! – поймал его на слове Чевычелов.
– Действительно, – растянул губы в саркастической улыбке Андрей Иванович. – Каждую ночь по старинным дорогам расхаживают генералы в николаевских шинелях…
Прикоснуться к прошлому – не просто метафора, у него есть запах, цвет и даже вкус. Послевкусие.
А будущее для одних – предвкушение, а для других – ожидание, смешанное в той или иной пропорции со страхом.
Настоящее отфильтровывает материю, оставляет память, пока не кончится даже будущее, и мы все не вернёмся в безвременье, где нас давно уже ждут.
А пока люди инстинктивно продолжают цепляться за прошлое, складируя его в музеях…
Музей старины закрывался рано, в пять, но до обозначенного часа мы успели, а специально для нас, вернее, для Чевычелова, закрытие отсрочили на неопределённое время.
Директором музея и экскурсоводом в одном лице оказалась заведующая местной библиотеки – Татьяна Петровна, приветливая пожилая женщина с огоньком в глазах и даже неким фанатизмом, без которого в глубинке не только не создашь что-то дельное, а захандришь, запьёшь и пропадёшь.
Чевычелов показал себя в музее знатоком старинной утвари, даже рушников, хотя вышивать – женское занятие. Впрочем, в Швеции, например, был король-рукодельник Густав V, искусно вышивавший крестиком. Но где Чевычелов и где король?
– Домотканые ковры 19 века, – вдохновенно ощупывал экспонаты Чевычелов с таким видом, как будто обнаружил подлинную голову Ники Самофракийской. – Чёрно-красный узор, характерные петушки и бутоны. Такие ковры ткали на юге губернии.
– Какие у вас глубокие познания! – искренне восхитилась Татьяна Петровна. – Да, ткали вот на таких станках.
Она чинно подвела нас к следующему экспонату.
– А вы сами ткать умеете? – живо заинтересовался Чевычелов.
– Признаться, нет, – растерялась от неожиданного вопроса женщина. – Вот бабушка моя ткала, и прабабушка – жалко, ковров тех не сохранилось.
– А нитки у вас есть? – продолжал удивлять Чевычелов.
– Здесь, наверное, нет, но я могу принести из дома, я здесь живу недалеко. Как раз и чаю попьём…
За чаем выяснилось, что ткать Чевычелова научила мама-рукодельница, а по образованию – историк.
– Значит, случайно к нам в музей заглянули? – недоверчиво вдруг взглянул на Чевычелова муж Татьяны Петровны, за что получил строгий взгляд супруги.
– Не обращайте внимания, – махнула рукой. – Миша у меня ревнивый. Пойду за нитками…
– Случайно, – ответил Чевычелов.
– А то, я думал, вы специально в наш музей из города приехали, – раздул красноватые щёки.
– А что, часто приезжают СПЕЦИАЛЬНО из города? – встала я незаметно на защиту Чевычелова.
– Представьте себе, не часто, но приезжают и СПЕЦИАЛЬНО! – загадочно и уже более миролюбиво ответил Михаил (представился он без отчества).
– Просто посмотреть или что-то конкретное интересует? – поспешила я уточнить.
– Спрашивали письма или бумаги, документы там какие-нибудь из того дома, где вы были недавно…
– Откуда вы знаете? – удивилась я.
– Молва донесла. У нас она быстро всё доносит. Вот только я бы вам возвращаться в тот дом не советовал. Я и ребятам тем, что приезжали, сказал то же самое. Нехорошая слава ходит о том доме. Говорят, бродит там приведение…
– Выдумки всё это, – насторожился Чевычелов.
– Никакие не выдумки. Призрак Генерала.
– Так здесь жил генерал? – стало слегка жутковато и мне.
– Жил, говорят, но откуда, зачем, почему – толком никому не известно. Бежал, говорят, от кого-то. С местными ни с кем не общался, так затворником и жил. Думали даже сначала, монах-отшельник. И писем никаких не оставил. И документов. Зря искали студенты! А уж удирали они отсюда, аж пятки сверкали, когда генерала ночью увидели. На следующий же день и уехали!
– Нет никакого призрака! – упрямо пискнул Чевычелов.
– Есть! – ударил по столу Михаил. – Сам видел, как он шёл из дома по дороге, освещённой луной. Бррр! Аж мурашки по коже! А в другой раз —почти на том же месте, только утром – кони с головами людей! Может, водочки, ребята, а то чай, да чай?..
– Можно, – согласился вдруг Чевычелов, хотя я почему-то была уверена, что он не пьёт никогда и не при каких обстоятельствах… – Но только нам пора уже идти.
В дверях появилась хозяйка с мотками шерстяных ниток.
Всё-таки я хороший психолог, даже Новиков признаёт, что я тонко чувствую людей. Только мама и Макс уверяют, что я стала черствее и, значит, наверное, хуже. Но не думаю, что это так, просто не каждый считает нужным выставлять напоказ свои эмоции. И это не повод заносить в льдинки или притворщицы. Просто я такая, какая есть, и мне так удобно. А кому не нравится – я никого с собой общаться не заставляю, но нет же, некоторые господа (не будем показывать пальцем) просто жаждут задушевных бесед со мной, намекая при этом, что мой характер – не мёд.
