Среди слизи, на толстых паутинах, протянутых от дома к дому, в трех метрах над землей висели коконы, похожие на те, что плетут насекомые. Только эти были ростом со взрослого человека. Какие бабочки могут из них вылупиться? Я представила себе такую бабочку, и мне стало совсем уж нехорошо. Почему-то бабочка в моем воображении была грязной, черного цвета и с дырами на огромных крыльях. Но ведь вполне возможно, из этих коконов должны появиться совсем не бабочки…

Что ж, если это сон, то это самый странный и необычный сон из всех, что я видела. Глаза защипало, и на них вновь навернулись слезы.

И тут все начало меняться. Страшные чавкающие существа и гигантские коконы утратили четкость, мусор под ногами исчез, осталась только зеленая слизь. Мимо меня стали проходить люди, которых до этого я не замечала. Да, все правильно, во сне так бывает, но почему тогда происходящее мне начинает казаться реальным?

Маленький мальчик в оранжевой курточке и синих брючках, убежавший вперед от мамы, споткнулся и упал в зеленую лужу. Поднялся весь перепачканный зеленой слизью. Но не малыш, ни его мать, не обратили на слизь внимания, они ее не видели и не ощущали.

Одна гадкая капля, свисавшая с электрических проводов, смачно упала на голову мужчины и вязко растеклась по лицу. Мужчина зевнул, и слизь затекла ему в рот. Я подавила рвотный позыв. Бр…

Слизь была на всех людях: и на взрослых, и на детях, но почему-то эта неприятная субстанция не касалась меня. На мне слизи не было. Даже там, куда я наступала, слизь отползала, как жир от моющего средства.

Наверное, я стояла, наблюдая за прохожими довольно долго, потому что ощутила усталость в ногах. И еще ужасно болела рука в том месте, которое я ущипнула, из небольшой ранки медленно сочилась кровь. Вид крови привел меня в чувство, и ощущение реальности вернулось окончательно. Я не лежала без сознания и не спала в своей постели. Я стояла на тротуаре напротив дома, где только что видела огромного уродливого паука-монстра. Мысли собрались в кучу. Все, что я видела, все, что я чувствовала, было по-настоящему!

Сердце усилило биение, прогоняя кровь по венам с большей скоростью, это помогло окончательно прийти в себя и даже принять происходящее. Что-то менялось вокруг. Похоже, перемены видела только я, и логично было предположить, что преобразование происходили именно со мной. Теперь нужно было найти что-то обычное и родное, чтобы попытаться вытащить себя из этого состояния.

Я еще раз внимательно все осмотрела. Дома, деревья, идущих по дороге людей. Прохожие не обращали на меня никакого внимания, все, кроме двоих парней. Мысленно я окрестила их Высокий и Толстый. Эти двое выглядели странно. Нет, даже не странно… Однажды я видела женщину в возрасте – бабушку, одетую как Барби. В розовой мини-юбке, в колготках в сеточку, на высоченных каблуках и в коротеньком топе на голое тело. Вот это было странно! Эти же двое были словно инопланетяне, выпавшие из своего космического корабля. Причем, выпали они достаточно высоко и падали довольно долго.

Волосы на головах пришельцев росли пучками, словно их выстриг лишай, и были ярко-синими. Такого же цвета были брови и ресницы. Ядовито-зеленые глаза светились изнутри. Если бы не было этого свечения, я бы подумала, что на глазах контактные линзы. В конце концов, каких линз сейчас только нет: и тигриные желтые с длинными зрачками, и белые мертвые глаза зомби, и ярко-красные глаза вампира. Но глаза с подсветкой… Такого я еще не видела.

Одеты парни были одинаково, будто братья-близнецы: огненно-красные плащи, такие же яркие ботинки на ненормально высокой платформе. Полуторалитровые бутылки на толстых веревках висели на манер сумок. И ни капли зеленой гадостной слизи. Мерзкая субстанция сторонилась их точно так же, как и меня.

Инопланетяне в красном уставились на меня, а я смотрела на них, чувствуя себя нелепо и слегка виновато. Такое чувство возникает, когда смотришь на инвалида в коляске. Ты понимаешь, что пялиться на него нехорошо, но и делать вид, что его не замечаешь, тоже неправильно.

– Она что, нас видит? – вдруг спросил Высокий у своего спутника.

– Похоже на то, – ответил тот.

Странные парни подошли поближе и остановились в метре от меня. Принялись с интересом рассматривать, словно работу известного скульптора, одобрительно кивая головами, слегка восторженно и воодушевленно.

– Она мерцает, что мы будем делать? – спросил Толстый.

– Ну, наверное, нужно ей что-то сказать. Она еще не видит всего. Может, удастся ее подготовить, помочь пережить? – слегка безразличным тоном ответил другу Высокий.

– Ты же знаешь, этому нельзя подготовить. Если она переживет эти сутки, она будет жить. Если нет, то я не хочу быть причастным к ее смерти. Мне достаточно и того, что происходит с нами, – рассуждал Толстый.

Они говорили обо мне, словно я была иностранкой и абсолютно не понимала русского языка. Хотя частично так и было, я понимала значение слов, но не понимала общего смысла.

– Я не только вас вижу, черт возьми, я вас еще и слышу! Объясните мне, что тут творится! – я кричала, и мне было без разницы, что подумают прохожие, они все равно меня не замечали.

– Хорошо, хорошо, только не ори, как тебя зовут? – спросил Толстый, поморщившись от моего голоса.

Лишь после его слов я поняла, что на улице слишком тихо. Никаких голосов, и только приглушенный шум машин, словно та трасса, по которой они ехали, находилась очень далеко.

– Вика, – произнесла я растерянным голосом.

– Значит, так, Вика. Тебе все равно мои слова покажутся полным бредом, но я постараюсь объяснить. То, что ты видишь вокруг необычное, – это оборотная сторона мира. Вернее, переходная граница. Раньше ты жила на лицевой стороне, а теперь переходишь на изнаночную.

Толстый говорил с ноткой жалости, и от этого становилось страшно.

– С чего бы это? – вырвалось у меня.

– Мы не знаем, по какой причине оборотная сторона выбирает тех или иных людей. Да это и неважно. Если ты мерцаешь, значит, переход начался, – очень вежливо объяснил Высокий.

– Вика… иди домой, выпей чаю, поспи. Прими этот кошмар как должное. Потом все будет нормально. Так живет много людей. Мы так живем. Тебе, главное, пережить первые сутки перехода, то есть остаться в своем уме… – поддержал друга Толстый.

– Ага, – замотал головой Высокий. – Самое главное, чтобы крыша не поехала. А потом привыкнешь.

– На оборотной стороне есть свои плюсы. Ты не переживай, – ободряюще заговорил Толстый. – Точно-точно.

Пришельцы с оборотной стороны замолчали, словно выискивая плюсы, и Толстый сказал:

– Во! Кушать совсем не нужно, только пить необходимо, – и они, словно сговорившись, отвернули крышки полуторалитровых бутылок и сделали несколько жадных глотков.

– Еще есть магия, – как-то сразу повеселев, продолжил Толстый. – Самая что ни на есть настоящая, как в сказках.

И все равно в их словах я слышала печаль, скорбь, может быть, боль. Даже известие, что оборотная сторона – это волшебный мир, меня не успокоило.

– Вы можете объяснить, кто те твари? – я указала на расплывчатые пятна. Хорошо, что я сейчас не видела их во всей «красе».

– Это мусорщики, они не причиняют вреда живым. Они поглощают только людские эмоции. В основном негативные эмоции: злость, страх, зависть, обиду, боль, ненависть. И все для того, чтобы люди жили со спокойной совестью, ощущали себя счастливыми, красивыми людьми, любили и радовались. Там, где по какой-то причине мусорщики не справляются и остается много слизи, возникают войны, землетрясения, наводнения. Счищать негатив с лицевой стороны мира необходимо, – наставительно подняв указательный палец в небо, ответил Высокий.

– Что мне теперь делать? – я задала вопрос, уже не надеясь получить благоприятный ответ.

– Попрощайся с родными, у тебя еще есть такая возможность, – почти прошептал Высокий и тут же получил толчок в бок от Толстого.