— Иди ко мне, прекрасный юноша, — шептал таинственный женский голос, заманивая в глубины мрачного подземелья.

Этот голос завораживал и пленял, отдаваясь от стен.

Пугающая темнота вспыхивала магическими светильниками и отступала в загадочные глубины подземелья.

Осторожные шаги, словно стук испуганного сердца, гулким эхом тревожили в тишину, разрушенную мелодичным манящим шепотом: «Иди ко мне!»

— Иди ко мне, — шептал таинственный голос тихо–тихо, словно приманивал того, кто сейчас осторожно держался за каменную стену, двигаясь неспешно и острожно. — Не бойся, о, храбрый рыцарь… Я представляю, как ты нежно обнимаешь меня, как пленительно сладко целуешь в губы…

«Храбрый рыцарь» шмыгнул носом, утирая его об бархатный рукав дорогой одежды. А потом решительно одернул штаны.

— Спаси меня, о мой рыцарь, — шептал чарующий голос. В тишине он казался таким громким, что можно было разобрать каждое слово. — Спаси меня, о, мой прекрасный рыцарь! И я стану твоей женой…

Рыцарь горделиво расправил плечи. В его руках был красивый меч, которым он решительно готов был отбиваться от полчища врагов.

— Я жду тебя, мой рыцарь, — сладко–сладко и совсем близко произнес женский голос. Он раздавался оттуда, откуда лил странный свет, освещая противоположную стену.

Меч выпал из рук, а прекрасный рыцарь замер на мгновенье, поднимая его с пола.

После гулкого сырого и мрачного подземелья эта камера показалась рыцарю красивым сном.

В ней не было ни вонючей соломы, ни деревянной плошки, ни ржавых цепей, ни тощего узника в лохмотьях, забившегося в угол.

Рыцарь стоял, глядя во все глаза и не верил сам себе. Его взгляд тут же стал подозрительным.

Сквозь светящиеся магией прутья он видел дорого обставленную комнату. В ней была заправленная кровать, изящный столик со свежими цветами, будуар со шкатулочками и дорогой ковер.

Возле золотого зеркала сидела женщина изумительной красоты.

Ее голубое платье сверкало миллионами звезд. Роскошные волосы, которые сами по себе напоминали огненное золото, струились по плечам и падали на пол. Они расползались, словно медные змеи по ковру, мягким сиянием наполняя странную комнату, вовсе не похожую на темницу.

Если бы не решетка, то это выглядело бы обычной очень дорогой комнатой.

Красавица сидела боком, проводя расческой по роскошным волосам. Но даже отсюда ее профиль казался точеным. Она отложила расческу и достала шкатулочку.

Алые губы нежно улыбались, пока руки вдевали золотые серьги в маленькие ушки. Уши рыцарю сразу понравились. Волосы нет. Их было слишком много.

— И где же мой красавец — рыцарь! Где мой спаситель? — медленно поворачивая голову, произнесла узница, глядя на рыцаря прекрасными глазами. — Кто заслужил мой поце…

Глаза красавицы распахнулись. Рыцарь шмыгнул носом и одернул штаны. Он не хотел, чтобы красавица подумала о нем плохо из–за спущенных штанов.

— Касивая, — вздохнул очень мужественный рыцарь и утер нос. Деревянный меч выпал из его руки. — А кто вы такая, тетенька? И почему вы живете под землей?

Рыцарю было пять лет. Но он уже был очень мужественным. Правда, очень хотел писять.

— О, — умилилась красавица, грациозно скользнув к прутьям клетки. — Ты пришел освободить меня? О, это так благородно…

На ее губах была чарующая улыбка. Вовсе не злая, а нежная и ласковая.

— Протяни мне руку, мой рыцарь, — опустилась на ковер красавица. Ее глаза были сверкающими, огромными, как бриллианты на мамином платье. — Не бойся…

— Где мой сын! Кто не закрыл дверь? Мальчик мой! — послышался перепуганный мужской голос, а по коридору слышались тяжелые громыхающие шаги.

Внезапно красавица вздрогнула, бросая взгляд поверх головы юного рыцаря. На плечо рыцаря легла рука с красивой фамильной печаткой, оттаскивая ребенка от клетки.

— Не вздумай! — произнес страшный голос.

Мальчика подхватили мужские руки, не оставляя места для подвига. Тусклое сияние магии на прутьях, освещало изумленное лицо ребенка.

— Почему, отец? — послышался изумленный детский голосок. Он казался слишком звонким в этом мрачном подземелье. Красавица сидела на роскошном ковре, а ее платье напоминало голубую розу.

— Потому что это … фэйри. Она способна влюбить в себя любого мужчину. Так что будь осторожен с ней…, — сглотнул отец. — Их еще называют скрытый народец… Да, она прекрасна и очень опасна… Но, присмотрись… Что в ней не так?

Красавица усмехнулась. От улыбки она стала в несколько раз прекрасней. Взгляд рыцаря скользил по ее волосам, которые ему не нравились. Потом детский подозрительный взгляд скользнул по платью. Юные брови хмурились

И тут он увидел, как под платьем что–то шевелится, словно огромная змея.

— Ее за попу кусает змея? — спросил рыцарь, видя, как под юбкой что–то шевелится. — И теперь бьется в копульсиях?

Слово «конвульсии» и другие длинные слова давались рыцарю с трудом. Поэтому он использовал их только в крайних случаях.

Из–под юбки красавицы показалась рыжая кисточка, чтобы тут же исчезнуть. Она словно подразнила ребенка, чтобы снова исчезнуть под юбками, словно ее и не было.

— Хвост? — открыл рот изумленный мальчик, не сводя взгляда с прекрасной незнакомки. Отец взял его на руки, а клетка удалялась.

Сияние красивой комнаты исчезало в темноте. Гулкие шаги отдавались от сводов мрачного подземелья родового поместья.

В глаза брызнул яркий привычный свет отцовского кабинета. Панель на стене встала на место, словно и не было никакого прохода, никакого подземелья, никакой красавицы с хвостом, спрятанной в подземелье старинного роскошного особняка.

— У нее хвост, — изумленно пискнул рыцарь, которого вынесли в пахнущую дорогим деревом комнату и поставили на роскошный ковер. — Хвост, папа! Как у коровы! Хвост!

— Мэрэдит! — грозно закричал отец, скрипнув зубами.

На крик прибежала молодая перепуганная девушка. Она хотела броситься к ребенку, но ее остановил грозный ледяной взгляд отца.

— Ваше преосвященство, — шептала бедняжка, не находя слов в свое оправдание. — Я лишь на секунду отвернулась, а юный лорд пропал. Я обещаю, что больше так не буду. Я буду следить за ним очень внимательно… Я клянусь вам! Такое не повториться!

Юный лорд сидел на диванчике, пока отец отчитывал рыдающую няньку. Та умоляла не выгонять ее. У нее десяток братьев и сестер в деревне, а мама умерла в том году.

Раньше юный лорд считал, что самой красивой на свете является его мама.

Та самая, что смотрела с портрета. Она была одета очень дорого и вся сверкала. Даже на холсте. Ее корсет был расшит крупным жемчугом, на тонких руках сверкали кольца, в руках она держала розу и книгу.

— И чтоб больше такого не повторилось! — крикнул хозяин, пока няня утирала слезы и соглашалась со всем, что ей говорили. — Следи за ребенком, дура!

Мама смотрела с портрета и, казалось, сама вот–вот расплачется. В ее прекрасных темных глазах стояли слезы. Художник настолько мастерски передал их, что, казалось, они вот–вот стекут по ее фарфоровым щекам на шею с ниткой жемчуга.

— Вон отсюда! Жди за дверью! — прикрикнул отец, расхаживая вокруг письменного стола. Он взял кружку с недопитым сладким чаем, достал из ящика небольшой пузырек, глядя со вздохом раздражения на портрет вечно плачущей жены.

— Папа, а все фэйли касивые? — спросил любопытный рыцарь, рано оставшийся без мамы.

— Эти — самые прекрасные… — голос отца дрогнул. — Она способна свести с ума любого мужчину… Очаровать его, околдовать… Он будет готов отдать за нее жизнь! Ни одна женщина с ней не сравниться… И рядом с ней меркнут даже первые красавицы…

Отец сглотнул, глядя перед собой, словно опьяненный какими–то своими мыслями.