При одной мысли о том, чтобы провести здесь еще одну ночь без света и телефона, Касс стало дурно.

— Трейси исчезла этой ночью, — прошептала она. — Я не хотела тебя тревожить.

— О Господи! — вырвалось у Кэтрин. — Только не Трейси! — И она снова залилась слезами.

— С Трейси ничего не случится, — твердо заявила Касс, хотя сама не верила в свои слова. — И если уж на то пошло — с какой стати мы должны торчать здесь до понедельника? Как только она вернется — а это, надеюсь, случится с минуты на минуту, — мы соберемся и уедем!

— Как скажешь, — кивала Кэтрин, тихо плача..

— Есть что-то еще, правда? — догадалась Касс. — Ты не все мне рассказала?

— Да. Отец Эдуардо погиб от ужасных ран, когда ему едва исполнилось сорок лет.

— А сам Эдуардо умер в сорок два года, верно? — с тоскливым предчувствием спросила Касс.

Кэтрин молча кивнула.

— Что ты хочешь сказать? — Но ответ напрашивался сам собой. На протяжении многих десятилетий мужчины в роду де ла Барка умирали совсем молодыми и не своей смертью. А Антонио… ему тоже скоро исполнится сорок!

Касс остолбенела.

— Его ударила ножом собственная жена, — продолжала Кэтрин. — Ее признали невменяемой, и остаток жизни она провела в сумасшедшем доме.

— Аитонио никогда об этом не говорил, — прошептала Касс, чувствуя, как в комнате все сильнее пахнет фиалками. — Тетя Кэтрин!

— Пойдем отсюда, — выдохнула Кэтрин, нервно оглядываясь.

Касс и не думала спорить. Все ее существо кричало о том, что эта женщина сейчас здесь, в этой комнате, что, безусловно, являлось полным абсурдом, кроме запаха фиалок. Он был более чем реален. И тетка тоже ощутила ее присутствие, иначе что заставило бы ее замереть на месте, испуганно распахнув глаза и едва дыша? Судя по всему, Изабель находилась где-то совсем рядом, между ними, обволакивая их ароматом своих духов. Он становился все сильнее. Из-за него было трудно дышать. Касс закашлялась.

Кэтрин, смертельно бледная, рванула ворот блейзера и забилась в приступе кашля.

— Тебе плохо? — с трудом выдавила Касс.

Но Кэтрин не могла ответить. Она боролась с удушьем.

Касс перепугалась. Она похлопала тетку по спине, но Кэтрин зашлась в новом приступе кашля.

Касс с криком рванулась вперед и едва успела подхватить Кэтрин. Беспомощно хватаясь за горло, выкатив от натуги глаза и покрывшись синюшной краснотой, ее тетка упала на пол. Наверное, с ней случился сердечный приступ вроде апоплексического удара. Нужно скорее дать ей кислород!

— Антонио! — отчаянно закричала Касс. — Антонио! Антонио! — Она не знала, что делать. На память пришли уроки первой помощи. Касс распахнула блейзер у Кэтрин на груди.

По коридору к ним бежал Антонио.

— Нужно отвезти ее в больницу! — воскликнула Касс. — По-моему, у нее сердечный приступ!

Антонио встал на колени. Тем временем Кэтрин совсем перестала дышать, а ее лицо приняло зловещий пурпурный оттенок. Дико выпученные глаза оставались пустыми, невидящими. Антонио немедленно начал делать ей искусственное дыхание.

С возраставшим ужасом Касс следила за тем, с какой силой он налегает на грудную клетку тетки и старается вдувать воздух в легкие. Бесполезно. «Нет! — тупо твердила про себя Касс. — Только не это! Этого не может быть!»

Однако, несмотря на ужас и растерянность, она обратила внимание на то, как слабеет запах фиалок. Вскоре он совсем исчез.

«Боже! Боже!» — молилась Касс про себя, не спуская глаз с Антонио, все еще делавшего искусственное дыхание Кэтрин.

Наконец он сел на корточки.

Касс взглянула на Кэтрин: ее лицо стало восковым, неподвижным — и в отчаянии вскричала: — Почему ты остановился?

Антонио закрыл Кэтрин глаза и поднял на Касс печальный взгляд.

— Мне очень жаль, Кассандра, — промолвил он.

Замок Стоунхилл. Июль 1550 года

Наконец-то он приехал.

Ее дядя, граф, сославший ее в это место семь лет назад, ждет ее.

Изабель спряталась за деревом, понимая, что должна идти, но не могла сделать первый шаг. Шумная ватага солдат в цветах графа Сассекса по-хозяйски расположилась во дворе — ее дворе, а собственных слуг Изабель не было ни видно, ни слышно. Изабель не винила свою челядь. Вид дядиных солдат не сулил ничего хорошего. Они наверняка только что вернулись с севера. На прошлой неделе жители Ситтингберна взбунтовались из-за высоких налогов, и власти подавили мятеж железной рукой.

— Изабель! — звала ее леди Хелен.

Изабель тяжко вздохнула. Девушке совсем не нравилась компаньонка, кузина дядиной жены, навязанная ей после того, как она лишилась семьи. Сварливая, вздорная женщина. Да к тому же еще и шпионка. Изабель не сомневалась, что Хелен регулярно доносит дяде обо всех ее поступках. Было бы о чем доносить! За семь лет, проведенных на глухой восточной окраине графства, Изабель окончательно стала деревенщиной…

— Изабель!!!

Нет, дальше тянуть нет смысла. И она вышла из-за дерева.

Хелен стояла посреди двора и замахала руками, заметив Изабель.

— Ты что, не нашла другого времени пойти за ягодами?

Изабель приосанилась и гордо вздернула подбородок. Она была босая и придерживала рукой подол передника, полный спелой ежевики.

— Он не предупредил нас, что приедет именно сегодня!

— Ах вот как, мы снова решили показать свой норов? Ну, юная леди, позволь тебе напомнить, что он твой опекун и за семь лет впервые вспомнил о твоем существовании! А все потому, что тебе пора замуж!

— И без тебя знаю! — огрызнулась Изабель.

Она пошла через двор, стараясь не обращать внимания на наглые ужимки дядиных солдат, осыпавших ее грубыми насмешками и еще более грубыми предложениями. Внутри у Изабель все дрожало. В ближайшие минуты решится ее будущее!

— Она родная племянница Сассекса! — прикрикнула Хелен на чересчур обнаглевшего латника. — Попридержи язык, деревенщина!

Изабель, не обращая внимания на Хелен, толкнула тяжелую дверь.

Граф в раздражении мерил шагами главный зал. Он был не один. С ним были двое его рыцарей. Изабель задержалась на пороге: дядя так увлекся разговором, что не заметил ее. А вдруг она сумеет прошмыгнуть к себе в комнату и успеет переодеться?

Но в этот миг граф Сассекс остановился и взглянул на девушку с холодным презрением.

— Мы велели подать вино! Где оно?

Изабель сделала такой глубокий реверанс, что едва не упала. Этот замок не шел ни в какое сравнение с Римской крепостью, и грубый каменный пол больно царапал босые ноги. Ничего удивительного, что граф принял ее за служанку.

— Прошу прощения, милорд, я сейчас же позабочусь о том, чтобы вам подали самое лучшее вино.

— Изабель?..

Изабель выпрямилась, по-прежнему придерживая передник с ягодами.

— Да, милорд, — слетело с ее онемевших от страха губ.

На груди у графа красовалась тяжелая золотая цепь с огромным гранатом, принадлежавшая когда-то ее отцу. Изабель застыла, захваченная вихрем воспоминаний, против воли овладевших рассудком и грозивших лишить ее остатков самообладания.

— Моя дорогая племянница, — наконец промолвил граф. Его голубые глаза прожигали ее насквозь. — Прошло столько лет! Позволь же как следует разглядеть тебя, возлюбленная дочь моего брата!

Изабель не нашла, что ответить. Слащавая речь показалась ей насквозь фальшивой. Или она ошиблась?

Но ведь Изабель уже давно убедилась в том, что дяде нет до нее дела. Правда, он определил ей весьма щедрое содержание — столько денег попросту невозможно было потратить в этой глухой провинции, — но и сюда доходили слухи, что граф Сассекс стал одним из самых влиятельных вельмож в Англии и королевским советником, как когда-то ее отец. Что мешало ему поселить Изабель в Римской крепости или хотя бы раз в год посылать ей письмо? И она с гневом подумала, что дядя не просто равнодушен к ее судьбе — он наверняка обрадовался, когда умер его старший брат. Иначе не видать бы ему графского титула как своих ушей!