К этому моменту его член уже полностью окреп.

— Да уж, — сказала я, — похоже, она была той еще мразью.

Он пожал плечами.

— Зато я усвоил урок.

— Какой урок?

— Отношения отстой и не стоит никому доверять.

Я сфокусировала свое внимание на моей руке, скользящей по его члену.

— А сейчас?

Он смотрел, как я ласкаю его.

— Сейчас? Не знаю, за всю мою жизнь не происходило ничего такого, чтобы заставило меня поменять свое мнение. — Он замешкался. — Ну, разве что Баст и его Дрю. И ты.

— А что я?

— Мы ведь не совсем встречаемся, но ты… ты заставила меня задуматься о том, что если мне встретится правильный человек, отношения могут быть не такими отстойными, и возможно попробовать довериться ему не такая уж и плохая идея.

Когда он сказал, что мы не совсем встречаемся, я почувствовала резкую боль. Но он был прав. По моим собственным предположениям мы не встречаемся. У того, чем мы занимаемся, явно есть срок годности. Не знаю, есть ли для этого какой-то термин, все же это нечто большее, чем случайная связь на одну ночь, но все же не отношения.

— Правильный человек говоришь? — спросила я, пытаясь скрыть внезапный приступ разочарования. Это чувство было глупым, потому что он был прав, и у меня не было причин чувствовать себя разочарованной, но, тем не менее, так оно и было и не было смысла этого отрицать, только попытаться проигнорировать свое разочарование и надеяться, что он не заметит этого и оно пройдет.

— Правильный человек, — повторил эхом он, — она должна быть особенной. — Его рука спустилась ниже, добралась до моих ног, которые были разведены достаточно, чтобы позволить ему совершить задуманное.

— Особенной?

— Да. Она должна быть исключительно великолепной.

— Ну конечно.

— И я должен признаться, что неравнодушен к блондинкам. — Кончиком пальца он дотронулся до моего клитора, и я заерзала, задушенная стоном.

— Продолжай, — сказала я, сжимая свой кулак вокруг широкой и упругой головки его члена.

— И к зеленым глазами. Что-то будоражит меня в этом сочетании, понимаешь? — Он подтолкнул меня, и я перекатилась на спину, развела свои бедра шире, чтобы ему было легче касаться меня, в то же время продолжала медленно поглаживать его член. Зейн навис надо мной и начал шептать мне на ухо. — Но все не так просто, ее волосы должны быть пшеничного цвета, золотистые как мед, цвета солнца, которое скоро уйдет в закат, а глаза — цвета пышной молодой травы.

Боже, мое сердце. Что с ним происходит? Его слова будто пули попадали прямо в цель, прямо в сердце.

Свободной рукой я начала крутить локон волос, как бы подыгрывая ему, и притворилась, что меня никак не тронули его слова.

— Ух ты, ты только посмотри, мои волосы почти такого цвета, что ты описал.

Он кивнул.

— Я заметил. Но есть еще несколько условий.

— Каких, например? — спросила я затаив дыхание, под его касаниями мое тело начало гореть, напряжение и удовольствие постепенно начали наполнять меня.

— У нее должно быть тело богини. Грудь идеального размера, большая, круглая… в общем идеальная. А такая грудь, особенно натуральная, есть не у всех, — после этих слов он сжал мою грудь, затем наклонился и провел языком по соску. — Идеальную попу тоже найти не просто. В форме сердечка, сочная и упругая. Такая, чтобы из рук выпускать не хотелось.

Я перевернулась, взяла его за запястье и заставила его коснуться моей задницы.

— Примерно такая?

— Именно такая. — Он замолчал, чтобы перевести дыхание и собраться с мыслями, и низко застонал от моих ласк, затем продолжил, будто ни в чем не бывало. — Но у нее должно быть нечто большее, чем идеальное тело.

— Расскажи мне.

— Она должна быть сильной, характер, под стать моему. Со мной иногда бывает трудно. Ей нужно будет понимать, что значит побывать на поле боя. — Он заставлял меня корчиться и задыхаться, и я знала, что он тоже чувствовал потребность в моих прикосновениях, но никто из нас не желал сдаться первым. — Она должна быть умной, веселой, с ней должно быть легко находиться рядом.

— Довольно высокие запросы у вас, мистер Бэдд, — сказала я и нагло усмехнулась, сжав его член. — Возможно, тебе будет интересно то, что я нахожу приятным иметь… с тобой дело.

— Интересно, — засмущался он, — однако есть еще одно, последнее условие. — Он подчеркнул свои слова, введя два пальца в меня, безошибочно попав в мою точку G.

— Какое же? — я была уже готова прекратить эту игру и выдать ему свою нужду в нем.

— Она должна быть ненасытной в постели. Она должна испытывать мои возможности, а не просто лежать в постели и соглашаться с тем, чего хочу я.

Его пальцы творили со мной чудеса.

Они входили в меня, сгибались, находили мою точку G и сводили меня с ума, затем выходили из меня, чтобы погладить мой клитор.

— Достань презерватив, — наконец сказала я.

Он скатился с кровати, ловко и быстро, несмотря на размеры его мускулов. Начал копаться в карманах своих джинсов и, наконец, вытащил оттуда три презерватива, оторвал один из них и откинул оставшиеся в сторону. Оторвав упаковку, он вытащил и раскатал презерватив по своему члену и затем вернулся в кровать.

Мужчина навис надо мной, большой, сильный и мускулистый, его член изнывал между нашими телами, глаза горели страстью.

— Может у тебя есть кто-нибудь похожий на примете?

Я приподнялась и укусила его за нижнюю губу, затем начал ее посасывать.

— Возможно, есть.

Я схватила его за плечи и обвила его спину ногами.

— Однако у нее может быть тоже парочка требований к партнеру.

— Неужели?

Я потянулась и рукой приставила головку его члена к киске, затем замешкалась.

— Да. У него должно быть такое тело, что даже Ченингу Татуму было бы стыдно за себя.

— Я даже не знаю кто это.

Несмотря на ситуацию, я рассмеялась.

— Это актер. Гора мышц, кубики. Очень сексуальный.

— Готов поспорить, что отожмусь больше чем он, — похвастался он.

Я снова засмеялся.

— Я бы не удивилась. — Я немного придвинулась и заставила его член войти глубже на пару сантиметров. Я начала задаваться вопросом, когда же он возьмет ситуацию в свои руки и начнет действовать, когда же он устанет от того, что весь контроль в моих руках. — У него должен быть большой член, и я имею в виду огромный. Но он должен быть не просто огромный, он должен быть правильной формы, помещаться в моих руках, в мой рот, в меня. Это главное требование.

Зейн прижался своей головой к моей и вошел в меня.

— А мой подойдет?

Я вскрикнула.

— Да, Боже, да, твой подойдет.

Он остановился, когда вошел в меня до конца.

— Есть еще требования?

— Он должен быть крутым. Я встречала парочку таких ребят по жизни, но он должен быть круче всех их взятых. — Неосознанно я начала гладить его затылок, затем я продолжила говорить, смотря прямо ему в глаза. — Но еще он должен быть добрым и смешным. Чувство юмора очень важно.

— В старшей школе меня считали весельчаком класса.

Я захихикала.

— Неправда.

Он покачал головой.

— Да, неправда. Но зато однажды во время одного совещания, я рассмешил нашего ДШ так сильно, что ему пришлось выйти из комнаты.

— ДШ?

— Директора школы.

— Ооо!

— Это все требования?

— Эмм… — я наигранно задумалась, в этот же момент Зейн начал двигаться во мне. — Хмм… было что-то еще, но что-то я пока не могу вспомнить.

Он склонился надо мной и начал целовать меня, его губы терзали мои, язык требовательно двигался в моем рту. Это был поцелуй власти, которым Зейн напомнил мне кто он такой и какой он человек.

— Я освежил твою память?

Меня трясло от поцелуя, и было трудно собрать свои мысли в кучу и ответить ему.

— Ох, эмм… ага. Я вспомнила еще два условия. Он должен уметь великолепно целоваться, чтобы после поцелуя я задыхалась и не могла нормально думать.

Зейн повиновался моему намеку и сделал поцелуй еще более сексуальным и властным, двигаясь при этом во мне в ритме движений его языка, из-за чего это был уже не просто поцелуй, а продолжение единения наших тел, продолжением химии, связью, жгучей напряженностью, которую я знала чувствовали мы оба, когда он двигался во мне.