* * *

Золотые волосы щекотали нос и щеки. Она открыла глаза и с облегчением увидела тьму, сквозь которую очень отчетливо проступали силуэту каменных склонов. Она попыталась подняться, но внутри у нее всё сжалось от напряжения и дикого холода. Замёрзшие конечности отказывались двигаться, но спустя несколько долгих минут ей всё же удалось подняться и сесть.

Укутавшись в промерзлый плащ и забравшись глубже в свой тоннель, она закашлялась. Во рту была горечь, внутри всё пекло, но она не обратила на это внимания, с изумлением глядя на изменившуюся картину: теперь всё вокруг потонуло в темноте, но всё равно было видным, чётко очерченным. Она подняла голову, и внутри у нее всё содрогнулось от изумления и восхищения одновременно. Наверху и до самого горизонта тёмный купол был усыпан мириадами белых и голубых мерцающих точек.

Она во все глаза смотрела на это чудо и не знала, как реагировать. Этот свет был не таким обжигающим, не таким резким, как тот, что был до этого, но вместе с тем ярким, прекрасным, очищающим…

Она посмотрела на всё, простирающееся вокруг неё: это был мир, полный теперь бледного, но чистого света. Мир, который принадлежал дэонцам, но который так и не был ими одолён, охвачен, приручен… Мир, который уничтожил своих наследников…

Ветер вздыбил плащ и раздул локоны золотых волос со лба на плечи и спину. Вдруг послышался раскатистый грохот. Она повернула голову направо и вдруг с ужасом увидела невероятно огромную, похожую на клубы пыли, тучу, ползущую прямо по песчаной земле.

Это была туча, похожая на гору. Она клубилась, сверкала, тая в своих недрах белый ослепительный огонь, и наползала на долину внизу медленно, но грозно.

Ветер усиливался. Она крепче сжала руками свой плащ, выползла из своего тоннеля и села спиной к склону горы у пещеры. Страх бил в ней ключом, пульсировал и стучал колоколом в ушах, но она не могла оторвать взгляда от невероятной мощи, силы и угрозы, надвигающейся на землю внизу. Вскоре ветер стал таким сильным и оглушающим, а рёв его заглушал любые другие звуки настолько, что она не слышала даже своих мыслей.

Гроза вдалеке уже готова была разразиться… Черная туча становилась всё темнее, а вспышки внутри чёрных клубов сверкали всё ярче. Воздух стал невероятно напряженным. Ветер дул сухой и упругий, как хлыст.

Секунда затишья…

Вспышка!

Яркий разряд прорезал пространство и расколол купол над головой на две части. А потом еще раз, еще и еще! Они били по песку и белыми вспышками бежали по нему, выжигая всё вокруг насквозь. Черный, обугленный песок превращался в слитки стекла, в которых отражался свет разрядов и тьма грозовых туч. Слитки появлялись и тут же тонули в волнах нового оранжевого песка, наносимого ветром.

Она не могла оторвать взгляд от этого зрелища, пусть оно и резало ей глаза пуще ножа. Ветер засвистел в ушах и зашумел в сводах пещеры так сильно, что, казалось, камни начали выть вместе с ним. Неожиданно вся земля и воздух содрогнулись от грохота грома. Раскатистый гром прокатился по всему куполу, сотряс землю, своды пещер и верхушки горы.

Она с ужасом вцепилась руками в землю, зарывая пальцы глубоко в почву и песок, чтобы ее не сдуло ветром и такой силой грома… Внутри всё переворачивалось и тряслось от такой силы и мощи. Поток воздуха ударил в лицо со всей силы, и она чуть не задохнулась от неожиданности – ветер был с водой!

Шум воды, свист ветра, грохот грома – мощь поверхности сотрясало ее с такой силой, что она едва могла дышать и видеть впереди на пять метров. Но не это было для нее сейчас важно. Внутри нее бурлил такой омут чувств и эмоций, что она не могла сдвинуться с места… Воспоминания, одиночество, ужас, боль – всё это обрушилось на неё так же неожиданно и сильно, как эта гроза обрушилась на иссыхающую пустыню на тысячи километров вокруг.

Вся жизнь промелькнула перед глазами, все те долгие и ужасно мучительные мгновения перед катастрофой, объятия матери, ужас в глазах дэонцев, молитвы на их устах, голоса вокруг и шепот… А потом удар, паника и ужас вокруг, шум и грохот падающих городов, падающих крепостей и жизни…

Крики… Много криков… Нескончаемые крики…

Она зажмурилась, пытаясь сдержать слёзы, смешивающиеся с упругими струями дождя с хлещущими ветром, и громко закричала. Надрывный крик, похожий на хрипение, смешался с воем ветра и грохотом грома. Она отдышалась и проглотила дождевую воду. Внутри всё раскалывалось на части, и она вновь закричала. Её крик разнесся над пустошью, ударялся о горы и скалы, тонул в тучах, сотрясал воздух с громом и бил по земле вместе с молниями.

Голос надрывался, хрипел, но она не останавливалась и продолжала кричать. Она подала голос впервые за пять лет. И пять лет безмолвия вдруг стали для неё такими глупыми, такими неправильными, что она продолжала кричать, даже когда горло свело от кашля.

Крик, смешанный с грохотом и воем ветра, носился над пустошью еще долгое время, пока она, совсем выбитая из сил, не переползла обратно в свой тоннель и не отгородилась стеной из камня и земли от ужасной, смертоносной стихии.

* * *

Заря только-только начала заниматься над горизонтом. Холод остудил своим дыханием землю, орошив всё вокруг толстым слоем инея, фиолетовыми корочками льда и кристаллическими синими каплями ночной грозы.

Она проснулась от внезапного холода. Губы ее были синими, руки и ноги окоченели настолько, что она их не чувствовала. Резко выдохнув, попыталась пошевелить пальцами, но они ей не поддавались: синие и холодные, пальцы отказывались повиноваться.

Испуг пронзил ее, и она начала двигаться так, как позволяло ей тело. Страх лишиться конечностей от холода сковывал сильнее мороза. Но постепенно пальцы начали дергаться и даже сжиматься в кулак. Ноги болели и не двигались, ей пришлось создать с помощью энергии из сандалий сапоги до колен и утеплить всю свою одежду с плащом. К сожалению, серебряная крошка могла помочь лишь раз в месяц: таков организм дэонца, способный принимать энергию лишь через определенное количество времени. С помощью этого дэонцы отсчитывали годы. Однако часто это становилось и причиной истощения дэонца, который не доживал до серебра всего несколько дней потому, что растрачивал всю свою энергию до назначенного времени.

Она тяжело задышала, выпуская бледные клубы пара из потрескавшихся синих губ. Собрав всю волю в кулак, поднялась и долго стояла, опираясь обеими руками о стену тоннеля, пока ноги вдруг не закололи. Боль пронзила каждую клеточку ног, и она застонала, из глаз брызнули слёзы. Головой она опиралась о стену и пыталась, несмотря на боль, двигать конечностями.

Она оглядела своё убежище: земляная стена, огораживающая ее от поверхности, вся была покрыта льдом и сеткой морозного инея. Она, хромая, притронулась к стене и тут же отдернула руку – настолько она была холодная. Вся земля промёрзла, превратилась в камень и прозрачные кристаллы, которые раньше были каплями и струями ночного дождя. Она осторожно коснулась льда, и кольцо на левой руке стало белоснежным.

Сосредоточившись, она пустила голубые, зеленые и теперь белоснежные нити энергии по стене, отгораживающей ее от внешнего мира. Нехотя камень, земля и лёд расступились. Морозный воздух ударил и ошеломил настолько, что она резко выдохнула, обняла себя руками и затряслась от холода.

Небо еще не светлело. Всё вокруг было покрыто толстой коркой льда и снега. Скалы, хребет, пустыня – всё потонуло под белоснежным покрывалом, от которого тянуло стужей и морозной свежестью. Воздух был обжигающе ледяным, пробирающим до самых костей, и она благодарила камни, что спряталась перед тем, как заснуть, в тоннеле и отгородилась от внешнего мира достаточно плотной стеной из камня и земли. Иначе наутро она бы не проснулась.

Прошли долгие часы, прежде чем она, всё еще испытывая боль во всём теле, наконец, почувствовала все конечности. Свет начинал подниматься над горизонтом, но хребет слева заслонял его, будто специально защищая её от вероятности ослепнуть. Она еще раз оглядела всё вокруг.