Толпа загудела. Солдаты всем своим видом показывали, что готовы ринуться в бой хоть сейчас. Ганнибал одобрительно кивнул.

   - Раз так, возвращайтесь к своим обязанностям, очень скоро Сагунт падет! - крикнул Ганнибал, вызвав очередной восторженный возглас толпы.

   Полководец вернулся в палатку, присел на свое ложе, вытянул раненную ногу. Плохой это знак или хороший? Сагунтийцы не сумели его убить, лишь ранили, как следует это понимать и толковать? Означает ли его ранение, что римляне не сумеют добить Карфаген, нанеся удар, они падут под натиском пунийцев? Или напротив, легионы Рима перебьют Карфагену ноги, сделают его хромым, навсегда сокрушат его военную мощь?

   Барка не знал ответа на эти вопросы. Но уверен был в одном - он дал слово отцу оставаться врагом Рима до конца своих дней. Ганнибал сдержит это слово, пусть даже в один прекрасный день ему придется выйти из-под укрытия щита и выставив незащищенную грудь двинуться на острие копий врага.

   Ганнибал лег и закрыл глаза. Он быстро уснул, чтобы как следует отдохнуть и еще до восхода солнца возобновить подготовку к штурму Сагунта.

<p>

Глава 4</p>

   Путник застал горцев врасплох. Неизвестно, как ему удалось пройти незамеченным, но даже когда он вошел в деревню ему долгое время никто не встречался.

   Первым обратила на него внимание женщина, хозяйничающая у невысокого дома с соломенной крышей. Она испуганно отшатнулась, когда путник возник прямо перед ней.

   - Веди меня к вождю, - произнес он фразу на языке варваров, с которым успел ознакомиться во время пути к горам.

   Увы, женщина не поняла ни слова.

   Путник повторил фразу на другом языке, но испуганная женщина лишь отошла к стене своего дома и не сводила глаз с чужеземца. Мужчина пожал плечами, двинулся дальше вдоль домов, искать более сговорчивого горца.

   "Да, - подумал он, - если языки, которые я хоть как-то усвоил, им не знакомы, дело плохо. Их обязательно нужно расспросить"

   Хотя расспросить как следует даже варваров у него бы не получилось - он более-менее хорошо владел только одним, наиболее распространенным среди племен Балканских гор языком, его разновидности оставались для чужеземца загадкой. Может, нанять проводника получится, используя одни только жесты?

   Между тем он обошел почти всю деревню, встретив только странную женщину. Складывалось впечатление, что все жители либо вымерли, либо ушли.

   Путник огляделся, как бы между прочим отметил, что крыши домов усеяны воробьями. Птички покачиваются, словно бы исполняют танец под беззвучную мелодию.

   "Откуда же здесь так много птиц, - подумал он. - Как только горцы спасают свои урожаи".

   Ему надоело бродить по деревне в поисках того, не знаю чего, потому он направился к ближайшему дому, открыл дверь и вошел внутрь. Обстановка дома навевала тоску - полупустое помещение, прямо на полу лежал ребенок, свернувшись калачиком, тихо бормотавший что-то во сне, плотно задвинутые грубой тканью окна, практически полное отсутствие солнечного света.

   Дверь захлопнулась, путник обернулся. Стены дома пропали, будто их и не было, посреди леса стояла одна лишь дверь, ручка ее начала быстро крутиться. Путнику стало не по себе, он сделал несколько шагов назад, в этот момент дверь распахнулась, там стояли горцы. Все они обратили свой взгляд на чужеземца. Путнику показалось, что на него давит многотонный груз, настолько неуютно он ощущал себя стоя перед этими людьми.

   "Верни наш дом! - кричали они. - Верни дом!"

   Толпа надвигалась на путника, он во что-то уперся, обернулся, с ужасом осознал, что позади него стена. Но не каменная - воробьи плотно прижавшись друг другу своими маленькими хищными клювиками сформировали непроницаемое препятствие.

   Птицы сорвались и облепили путника.

<p>

...</p>

   Кошмар разбудил его перед самым рассветом. Путнику показалось, что из одного сна он просто попал в другой - рядом с ним сидели два горца. Как давно они подошли, путник не знал. А напомнившая о себе боль в горле подсказала, что происходящее сейчас не сон, а всамделишное.

   - Кто такой? - спросил горец, заметив, что путник открыл глаза.

   - Марк Туллий, - путник решил, что самым разумным будет сотрудничать с диарями. Ему казалось, что он разобрался в психологии этих людей - если не пытаться оспорить их власть, делать вид, что признаешь их право распоряжаться твоей жизнью, варвары становятся приветливыми. - Я римлянин, исследую Балканский горы, - к счастью горцы разговаривали на известном ему наречии.

   - За чем идешь? - задал варвар второй вопрос.

   - Этот регион плохо исследован. Мне хотелось бы побывать в лесу, о котором сложилась дурная слава.

   - Ты глупый, - рявкнул варвар и захохотал. - Пойдешь с нами.

   - Куда?

   - Пойдешь к вождю, - сказал варвар. Вдаваться в подробности он не собирался, а путник не намерен был ему перечить.

<p>

...</p>

   Варвар соврал - путника привели не к вождю. Его отвели на какую-то поляну, располагавшуюся в стороне от деревни, где их ожидал мерзкого вида мужчина. Колдун, сухонький старичок, на голову уступавший путнику в росте, с интересом рассматривал чужестранца. Он позволял себе прикасаться к вещам путника, плащу, сумке.

   Странник чувствовал себя неуютно под хищными, полными жажды крови глазами старичка, но терпел. Старик, наконец, угомонился, обошел вокруг путника еще один круг, смерил его взглядом.