* * * Медленно, часть от целого, падают листья, как будто за пикселем пиксель осыпается мир, начиная с леса, как будто распад победил с внушительным перевесом. Чем объяснить такую печаль вначале? Разве мы смерть до этого не встречали? Или приняли за свою? Как ни тянусь до света – не достаю. Как ни расти, а стеблям лежать в зиме, в коме, в комке из снега, лицом к семье, в корни, а то и значит, держись корней, помни свою печаль, говори о ней. Но если копнуть поглубже, то это, на самом деле, никакой не ужас, а память по земледелию. Лéса будущие дрова в небе по рукава. Как долго летит листва. * * * Прямо за кладбищем поле, Ольшанка, ивы — видела много раз, до сих пор красиво. Там же стоит подсолнух и кукуруза, между ними трава ничья. Птицы, когда им грустно, летают, но не кричат. Влево – асфальт, направо – грунтовка к току. Сколько я здесь на веле каталась, столько по сторонам смотрела, понять пыталась, небо еще ни разу не повторялось. Дальше еще дорога, она к оврагу. Иногда там чабан с собакой пасет отару, иногда прилетают лебеди или гуси. Собака кидается к велу, но не укусит и не продолжит дальше за мной погоню. Кто это все запомнит? А я запомню. * * * когда придет осенняя вода готовь посуду вот ласточки сидят на проводах печаль повсюду вот облако над областью мучкап не глушь а тише что музыку садового сверчка и в доме слышу еще синап до позднего висит не то что злаки а сколько было ночью персеид лежат в овраге садовый труд как сумма груш и грыж и труд бумажный а то что ты со мной не говоришь уже не важно * * * Я прихожу к Ольшанке, сажусь на дно, воды с него не набрать. Но без воды это ведь все равно речка, река, как же еще назвать? Так я сижу и жду, что волна пойдет, вместо нее растет широко полынь. А река ничего не ждет, ее берега полны. Не течением, а травой, не рыбой, а муравьями. Никогда не была пустой (пустота не в реке, а в яме или в том, кто сидит на дне). Волна говорит волне: «Не волнуйся. Река во мне». * * * Переизбыток леса, немыслима асфиксия. Никто не окликнет и не предъявит лика. Дальше-то что? Дальше опять Россия — красный солдатик, синяя ежевика. Воздух стоит – мы ноги ему связали. В деревянных одеждах смиренны братья. Темные круги под голубыми глазами неба. По справедливости не поделишь. И земля, как на вырост платье — ждет, когда ты его наденешь. Ольга Надточий
Поэт, прозаик, чтец. Родилась в 1988 году в г. Канске Красноярского края. Сейчас живет в Санкт-Петербурге. Автор двух поэтических книг – «Проверка связи» и «Веский повод». В 2019 году в результате успешного краудфандинга издала сказку в стихах «Волшебный Кракатук». Состоит в Санкт-Петербургском союзе профессиональных литераторов. Участница Форумов молодых писателей «Таврида» и «Липки». Выпускница писательской мастерской Анны Никольской. Стихи публиковались в «Невском альманахе», журналах «После 12» (Кемерово) и «Что есть истина» (Лондон). В 2022 году прошла в лонг-лист Международного литературного конкурса рассказа имени В. Г. Короленко. И слово, как огонь на языке… * * * Пока еще весна владеет сном, как ремеслом ремесленник владеет, пока еще та девушка с веслом стоит и не моргает, не стареет, и ночь, рассыпав бисер звезд, молчит о том, что мы вмещаем целый космос, пока еще мы бодрствуем в ночи, желая превозмочь тупую косность, — есть шанс распутать каверзный клубок судьбы, проникнуть в суть хитросплетений, открыться и почувствовать, что Бог — садовник, и себя – его растением. * * * Небо легко сочиняет птиц Черных, безумных, вечных. Птицы полетом рисуют стих, Пренебрегая речью. Листья срываются с языка Ветра, как мемуары. Пишет историю дней река, Плавно владеет даром. Летопись – это для гор-старух, Хокку – ромашкам в поле. Я притаилась, я – взгляд и слух, Капля всеобщей воли. Вот человек, чья походка – ключ К письменности дорожной. Длинным письмом протянулся луч Солнечный, осторожный. Всех соберу, словно вольных птах, В общий сюжет – стаю. Пишется мир интересно так, Что я взахлеб читаю. * * * На речке царство снежной королевы, Заснеженное скопище зеркал. Безмолвствует река, пойдешь налево. Направо повернешь, молчит река. Куда ни глянешь, льдины, словно блюда, Пластами неуклюжими торчат. На этой кухне я играть не буду, Но задержу дыхание и взгляд, Прекрасную картину созерцая, Запечатлев величия момент, Пусть он потом из памяти мерцает Мне маяком на много-много лет. Я верю, подо льдом река не дремлет, Обманчива поверхность у реки, На глубине у рыб обычай древний, Когда зима, слагать о ней стихи, Они тихи, смиренны, хладнокровны, Им безразличны льдины на реке. Им не в пример, я не умею ровно Дышать, когда увижу вдалеке Или вблизи какое-нибудь чудо! Придет весна, тепло прогонит лед. И королева снежную посуду На новое жилище заберет. |
