Вскоре чуть в отдалении слетел ещё один бегун из нашей команды, а я уже встав, начал свой путь дальше петляя между вкопанными столбами.

Миновав их, я увидел несколько уходящих вверх канатов и, схватившись за один из них, пополз по нему вверх.

Подтягиваться по канату пришлось на высоту аж четырех или пяти метров, где расположился деревянный настил, натянутый между тремя высоченными деревьями.

Покрутив головой, заметил в метре от себя ещё один канат, по которому надо было съехать вниз, используя валяющиеся на досках обрубки толстого каната.

Схватив обрубок, я перекинул его через канат и устремился вниз по плохо натянутой верёвке, от чего её мотало, и был велик риск, сорваться вниз.

Оказавшись внизу, я очутился перед преградой из веревок, напоминающих паутину, через которую надо было пролезть.

Даже при свете факелов видимость была очень плохая, и пробираться приходилось чуть ли не в темноте.

С трудом пробравшись сквозь преграду, я увидел, как один из моей команды шедший впереди меня свалился с бревенчатой дорожки, от удара мешка наполненного как мне думалось песком.

Но делать было нечего, надо было двигаться вперёд, от чего я сорвался с места, и побежал по возвышающейся на метр вверх бревенчатой дорожке, на пути которой то и дело мелькали мешки из стороны в сторону, так и норовя сбить с ног.

Умудрившись добежать до середины, я был настигнут мешком и сбит вниз, откуда и продолжил свой путь, шипя от боли.

Дальше была насыпь и тряпичная сетка, под которой нужно было проползти, а за ней начинались длинные брёвна, за которыми был финиш.

К моменту, когда я по-пластунски преодолел не маленькое такое расстояние, обдирая ладони колени и локти, практически весь наш отряд был на данном рубеже, после которого мы должны были пройти последние длинное и высокое препятствие.

Залетев по наклонной доске на бревно я, стараясь держать баланс, быстро пошёл вперёд, так же как и другие участники полосы препятствий по обе стороны от меня по соседним брёвнам.

Бревно под ногами, изначально бывшее прямым, стало то слегка уходить вверх, то вниз, имитируя спуски и подъёмы, от чего я то и дело слышал, как срывались вниз те, кто приехал в одной повозке со мной.

Когда я, с трудом удержав равновесие после небольшой покатости, сделал шаг вперед, то моя нога поскользнулась на чём-то липком и, я полетел вниз, как и два других оставшихся к этому времени неофита.

Грохнувшись чуть ли не с двух метровой высоты, мы валялись, корчась от боли, под злополучным последним препятствием, а те, кто упал раньше, ковыляли в нашу сторону, держась за спины и рёбра, а кто и вовсе за голову.

Я, жадно дыша окровавленными губами, после выбитого из лёгких воздуха, начал вставать на ноги, видя приближающуюся ко мне Хайлу, у которой была рассечена бровь и разбита губа, а с финиша до нас долетели слова, как я понял нашего наставника:

— Добро пожаловать в Намилмэлос неофиты!

Я сидел на земле, облокотившись на вкопанный в землю полутораметровый столб, и смотрел на заходящее солнце.

Вот как уже двое суток я находился в Намилмэлосе, который по своей сути был военным лагерем для обучения рекрутов военному мастерству.

Занятия на сегодня были закончены, а я всё ещё находился на полигоне, на котором раскинулась малая полоса препятствий.

За эти двое суток я во всей красе увидел и прочувствовал, что ждало неофитов этого места, как на своей шкуре, так и на примерах тех, кто уже считался официальными неофитами этого места.

Два дня нас только и делали, что гоняли в хвост и гриву. Наш день начинался в пять утра, и не с зарядки, а с бега по лесной местности, на расстояние как мне казалось до десяти километров. После этого нас сразу загоняли на малый полигон. Тут мы сначала проводили несколько комплексов на растяжку, начиная с одиночных упражнений, и заканчивая парными.

Когда растяжка заканчивалась, нас сразу гнали на круговую силовую тренировку. В эти занятия входили брусья и турники, лазание по канату, прыжки на бревно которое было чуть выше полуметра в высоту, а также упражнения на пресс и, прыжки в длину.

Все упражнения выполнялись друг за другом непрерывно, и только после трёх таких кругов мы шли умываться и завтракать.

После утренней трапезы измотанные неофиты должны были целый час посвящать медитации в окружении тазиков, в которых инструктора жгли какие-то травы и смолы.

После медитации начинались занятия по боевой подготовке, которые делились на несколько частей.

До обеда нам преподавали малый боевой комплекс без оружия, где мы повторяли движения за одним из инструкторов лагеря.

А вот после обеда начинались упражнения с кинжалом и коротким мечом, а после с метательными ножами и стрельбой из лука, которой тут как мне казалось, отводили очень большое вынимание.

К вечеру же, вновь была медитация в клубах едкого зловонного дыма, после которой вновь бег по лесу, и прохождение малой полосы препятствий, а также занятия по балансу и некой акробатике.

Дальше шёл ужин и два часа свободного времени перед отбоем. В это время неофиты просто, словно живые мертвяки еле волоча ноги, передвигались по лагерю или без сил валялись в отведённой нам казарме.

Из-за такого насыщенного плана тренировок, где даже думать о постороннем некогда, я мог размышлять о своей роли тут только после тренировочного времени, как сейчас, оставшись в одиночестве на малом полигоне.

Не имея тут вводных задач, я предполагал следующее.

Из известной мне информации, следовало, что я неспроста оказался на испытании неофитов Намилмэлоса. Значит, я должен был сюда попасть. Тут все рекруты говорили про месячное испытание тренировками, а значит, вероятен вывод, что суть моего испытания пройти это первичное обучение в этом месте, и не вылететь. Тогда может, я вернусь обратно домой.

Других мыслей, зачем я тут нахожусь, у меня не было, а значит надо пройти это месячное обучение. Однако с этим могли возникнуть трудности.

Если с физическими занятиями дела обстояли сносно, или можно даже сказать хорошо. То с метанием ножей и стрельбой из лука всё обстояло ужасно, как и с прохождением полосы препятствий, где требовалась даже не ловкость, а что-то большее.

Также в минуты отдыха я не мог ни перестать думать об этом месте в целом. Ну, ни как, это всё не походило на подземелье.

Всё что меня тут окружало, так и бурлило жизнью.

Разные расы, которые меня тут окружали на тренировках так и извергали из себя фонтаны эмоций, как и тирады радостных и злых речей.

Проведя тут больше трёх суток, я мог выдвинуть только единственный для себя резонный ответ по этому месту. Это был реальный мир, в который меня закинуло через дверь лабиринта. Вот только, что это за мир, я не знал.

— Так и знала, что найду тебя тут. — Послышался со спины голос, а потом и шаги.

Я остался сидеть, как сидел, даже не повернув голову, а через пару мгновений передо мной нависла Хайла.

Вид у зверолюда был уставший, а левый глаз заплыл и стал слегка лиловым, из-за неудачного падения лицом вниз с вкопанных брёвен.

— Ты всё думаешь, как преодолеть эти проклятые столбы?

— И об этом тоже. — Уклончиво протянул я.

— Да их без ловкости Арканума не пройти, — пиннула ближний к себе столб девушка. — Они расположены так, что с обычным балансом и ловкостью по ним не пройти. Да в принципе, как и все эти драконовы строения.

— И как тогда быть? Другие же прошли до нас эту полосу препятствий. — Задрал я голову в темнеющее небо.

— Ну, мы тут с Эрдой пообщались с теми, кто прошёл испытания неофита. Они сказали, что эта полоса препятствий нацелена на то, что бы благословение Арканума среагировало на самое нужное для своего носителя, то есть на ловкость, и в дальнейшем мы все пошли по этому пути.

— То есть Арканум реагирует на желания того кто им обладает? — Словно из своих мыслей произнёс я вслух.