Он регулярно дает мне деньги – и вновь больше, чем я могла предположить. Именно благодаря им мы с тобой стали хорошо есть. И да, мы именно на них, а не на мою «внеочередную премию» купили тебе, мамочка, теплое пальто. Но об этом я тоже не могу тебе рассказать, ведь ты идеалистка, ты говоришь, что тебе не нужно ни копейки, заработанной таким делом. Наедине с самой собой я грустно шучу, что действительно оказалась «б***дью», как предугадала ты в мои шестнадцать лет, мама.
Теперь мне кажется, мама, что ты махнула на меня рукой. Ты же всегда считала, что интимные отношения допустимы только после брака, поэтому воспринимаешь меня как «бракованную». Это довольно больно, но главное, что ты все-таки примирилась с происходящим. Я по-прежнему тебе много вру, но что поделать…
Проходит полтора года, и эти отношения завершаются. Мы вновь начинаем душевнее общаться с мамой, но эта тема, словно айсберг, продолжает возвышаться между нами. В каждом разговоре мы, словно капитаны заблудившихся кораблей, стараемся издалека обогнуть ее.
Мне двадцать шесть, и я опять влюбилась. А еще я переехала в другую страну. У меня новая работа. Новое окружение. И теперь я могу разговаривать с мамой только вечером по «Скайпу». И я снова молчу – молчу о своих новых отношениях. О сложностях на работе. О том, как иногда скучаю по дому. О том, что не знаю, как сложится мой жизненный путь и где я хочу работать года через два.
О мамочка, как бы я хотела поговорить с тобой об этом, но я молчу. Не потому, что я боюсь разрушить что-то, как боялась несколько лет назад. Но потому, что я так не хочу вновь тебя огорчать…
Мне так хотелось бы, чтобы ты видела во мне почти идеальную дочь – умную взрослую женщину, которая принимает верные решения и уверенно идет по жизни… иногда мне кажется, что мы с тобой поменялись местами и теперь ты смотришь на меня как на взрослую, на главу семьи… Теперь не я, а ты ребенок. И это приятно, это такая головокружительная ответственность! Но в то же время мне так хочется иногда, как в детстве, прижаться к твоей теплой груди, зарыться в складки платья и говорить, говорить, говорить обо всем на свете…
Ты знаешь, я полюбила хорошего человека. Он действительно очень хороший. Очень умный, но главное – заботливый и добрый. Он забирает меня с работы, когда я засиживаюсь в офисе допоздна, и кормит меня ужином, потому что знает, что я не умею готовить. Он отчаянно шутит, когда мне грустно, пока я не начинаю смеяться до упаду, учит меня строить финансовые модели и грамотно вести переговоры со своими начальниками. И я немного боюсь, что он тебе не понравится, – он старше меня на целых одиннадцать лет и наполовину араб, а наполовину мексиканец. Он большой и много весит. У него борода. А еще он курит и смотрит телевизор. И у него кошка. Тридцать три недостатка, да, мамочка? Но они меня почему-то не смущают… и да, с ним я чувствую себя дома. Странное, непонятное, но очень уютное чувство. Будто я наконец-то оказалась где-то, где давно хотела быть.
И вот еще что: он сделал мне предложение. Я попросила время подумать, так как знакомы мы не так давно. Но с каждым днем я все больше убеждаюсь, что это мой человек. И думаю, что совсем скоро соглашусь.
Сейчас я сижу в уютном кафе в аэропорту. Завтра я буду дома. И завтра ты узнаешь об этом. Я расскажу тебе – не все, но многое, очень многое из этого. И очень надеюсь, что ты меня поймешь и примешь. Мы сможем растопить этот айсберг и вновь станем ближе друг к другу.
Пришло время говорить.
Не хочу как мама…
Фарида, 37 лет, руководитель среднего звена во французской торговой компании, по образованию психолог, символ-драматист
Я хочу понять и принять опыт моих отношений с мамой, хочу вырастить экологичную фигуру внутренней мамы. Для этого мне самой нужно понять, что же именно происходит в моих взаимоотношениях с моей реальной мамой. Мы с ней часто, очень часто ругаемся. Я ловлю в себе нескрываемое раздражение на маму. Но между нами и много доверия, и искренности, и благодарности друг к другу. И я полагаю, что мы еще очень многое не можем обсудить, потому что страшно, стыдно или не принято.
Мне бы хотелось в своем эссе найти возможности и ресурсы для того, чтобы обсудить с мамой необсуждаемое. И чтобы я смогла увереннее выстроить отношения со своими детьми. И возможно, мой опыт и откровения станут для кого-то почвой и успокоением, основой душевного спокойствия. Может, у них появится желание сделать то же самое.
Завтра я должна закончить работу над своим эссе… Прошло больше месяца, и каждый день я себе говорила, что впереди еще много времени и я успею. И вот я встала в 7:30, чтобы написать эссе. Надеюсь, я потом не перечеркну все и не начну заново. Очень надеюсь.
Так о чем же я молчу со своей мамой? Видимо, о многом, раз так сложно мне дается это задание. Когда я размышляю на эту тему, в памяти всплывает много наших конфликтов, в которых раздражение и бессилие и с ее, и с моей стороны достигали апогея. Почему не сцены нежности и заботы? Я всегда внутри напрягаюсь, когда слышу песни или читаю книги о маме. Я начинаю себя ненавидеть и считать плохим человеком, потому что во мне нет этого трепета. Ох, страшно это писать!
Продолжим… Мы обе с ней хорошие. В обще- социальном плане. Мы помогаем друг другу. Мы стоим друг за друга, когда кто-то из родственников по отношению к кому-то из нас не прав. Мы даже чем-то жертвуем ради друг друга. Но мы отдалились друг от друга. И это случилось не сразу.
В моем детстве, лет до девяти, я помню, связь с мамой была очень сильной. Мама была для меня опорой, подругой и священником. Я не находила себе места, если сделала что-то нехорошее, на мой взгляд. Меня мучила совесть, и, как только я все рассказывала маме, моя совесть успокаивалась. Но сейчас моя мама меня раздражает! Ужасно звучит! И конечно, я точно об этом молчу. Но реакции свои редко контролирую, и мама все понимает. К сожалению. Почему так?
Я ищу причины своего раздражения. Но вижу только объективные, рациональные причины. Сделала что-то, сказала что-то, не то говорит моим детям и мужу. Делала что-то мне в детстве, как-то реагировала на моих друзей, мои мечты и страхи в детстве. Но если погружаюсь еще глубже, то вижу причину раздражения в том, что я не хочу быть такой, как моя мама. Мне кажется… «Кажется» – неверное слово. Лучше так: я всегда чувствовала, что моя мама слабая.
Ох, сколько претензий к маме! Неловкое эссе получается. Подождите, придет и мой черед. Моя искренность может в ком-то отозваться.
Слабость мамы… В чем она выражалась для меня? Я чувствовала, что моя мама живет с человеком (моим папой) и не любит его. Я слышала много раз историю их брака и понимала, что это был брак явно не по любви, это был брак последнего шанса. Так я чувствовала, и в моей голове складывалась установка: если не получится по любви, то выходи замуж просто за любого хорошего человека.
Я видела слезы моей мамы на каждом моем приеме у врача. Я была очень болезненным ребенком, но плакать бесконечно, на каждом приеме, даже при незначительном недомогании? Чем старше я становилась, тем сильнее мне хотелось накричать на врачей, которые слишком грубо разговаривали с ней плачущей. Но ее слезы делали меня тревожной, и раздражение росло.
Я видела и слышала пренебрежение или жесткие комментарии о том, как мама ведет хозяйство и воспитывает детей, от ее сестры и племянниц. И я ругалась с ними. Я отстаивала границы мамы, хотя мои границы не сформированы до сих пор. И это вызывало бурю раздражения.
Я плакала от бессилия, когда каждый раз, рассказав что-то маме, я вскоре, возвращаясь к этому разговору, понимала, что она меня не слушала.
Я жутко боюсь того, от чего меня предостерегала мама. Ее предостережения всегда были утрированными. Когда я стала взрослой, мамины страхи отразились во мне панической атакой и превратились в тему для работы с психологом.
