— А вы бы доверили кому-то с такими клыками залезть вам под исподнее и облюбовывать лоно?

И снова на Ильдико нацелилась дюжина пар глаз. Она молча взирала на них, но щеки и затылок пылали жаром, от которого она едва не вспыхнула на месте.

Леди Ганамей, жена одного из главных тэнов Серовека, дружески похлопала Ильдико по руке и подмигнула:

— Приятно знать, что вы не лишены одного из лучших удовольствий в жизни, херцагеши.

Ильдико едва сдержала разочарованный стон, а остальные женщины усмехнулись. Конечно, у них нашлась новая интересная тема для обсуждения. И довольно скоро.

Когда пришёл слуга и объявил, что обед подан, Ильдико вознесла безмолвную молитву богам. Вместо того, чтобы бежать по коридору, она терпеливо подождала, пока вместе с леди Ганамей не оказалась в числе последних, кто покинул солярий. К счастью, её спутница не стала вдаваться в подробности своего недавнего замечания.

Ужин стал не меньшим испытанием. Как почётные гости, Бришен с Ильдико разделили трапезу с хозяином крепости за столом на помосте. После разговоров в солярии Ильдико с трудом встречалась взглядом с Серовеком, когда он обращался к ней. Казалось, глаза по собственной воле неизбежно скользят к предмету недавнего обсуждения. С другой стороны, она не одна испытывала неудобства, и Серовек не единственный стал мишенью столь пристального внимания.

Бришен, как единственный каи среди людей, попал под изучающий взгляд каждого гостя. Это второй ужин в Верхнем Салюре, на котором они с Ильдико присутствовали вместе, и первый с тех пор, как Серовек помог спасти Бришена от банды наёмников.

— Интересно, возможно ли ещё сильней привлечь к себе внимание? — пробормотала Ильдико, прикрываясь кубком с вином, как щитом.

Бришен повернул к ней голову, озадаченно нахмурившись.

— Что случилось?

Она сделала глоток вина, прежде чем ответить:

— Неужели людям невдомёк, что так смотреть крайне неприлично?

Чувственные губы изогнулись в улыбке.

— Тебе уже следовало привыкнуть, Ильдико. Люди Серовека ведут себя со мной также, как мой народ с тобой в Саггаре.

— Не думаю, что каи своими глазами раздевают меня донага, — прошептала она, не в силах подавить возмущение, несмотря на правдивость его замечания.

В мгновение полуулыбка и небрежная поза Бришена исчезла. Он резко выпрямился в кресле и сузил глаза.

— Кто в Саггаре посмел на тебя так смотреть?

— Перестань гримасничать. Ты пугаешь людей. — Она похлопала его по предплечью, чувствуя, как напряглись мышцы под её ладонью. — Никто. К сожалению, о здешнем обществе сказать такого не могу.

Бокал с вином с грохотом опустился на стол, и она предупреждающе схватила мужа за локоть, когда тот попытался подняться со своего места.

— Это тебя раздевают глазами, Бришен. Не меня.

Глубокие морщины на лице Бришена разгладились, и он откинулся на спинку стула. Настал черёд Ильдико хмуриться. Очевидно, его не сильно тревожила мысль, что кто-то мысленно раздевает его взглядом, пока речь не заходила о ней. Ильдико не стала делиться с ним откровениями про хозяина Верхнего Салюра.

— У вас встревоженный вид, херцагеши. Неужто еда не пришлась по вкусу? — Серовек сидел по другую сторону от Бришена, вертя в ловких пальцах столовый нож. Свет факелов и свечей подчёркивал чеканный профиль. Несомненно, он красивый мужчина и, судя по слухам и репутации, очень страстный.

Ильдико подняла бокал в молчаливом тосте, стараясь не краснеть от образов, промелькнувших пред внутренним взором, вызванных пикантными сплетнями в солярии.

— Что вы, милорд?! Всё хорошо, и еда превосходная.

Убедившись, что гостья довольна трапезой и обществом, Серовек обратил взор на Бришена.

— Как поживает храбрая ша-Анхусет? — В отблеске факелов глаза маркграфа вспыхнули алчным и пылким блеском.

Беладинский лорд никогда не скрывал своего увлечения очаровательной и ершистой кузиной Бришена. Притяжение лишь усилилось после того, как он спас её и Ильдико от одержимых убийством наёмников и кровожадной своры ищеек магов. Едва скрываемая при каждой встрече враждебность Анхусет по отношению к Серовеку, казалось, лишь распаляла его интерес.

Бришен пожал плечами.

— Если судить по её угрюмому настроению, она в добром здравии. Мой долг перед тобой продолжает расти. Ты спас меня, мою жену и кузину. — Они с Серовеком чокнулись кубками. — Мне придётся совершить подвиг, чтобы отплатить тебе услугой за услугу.

Серовек рассмеялся.

— В мире много героев ожидает своего часа. Лучше при следующем визите в Верхний Салюр привезите мне скорпида, и будем считать долг выплаченным.

Бришен с сомнением приподнял бровь.

— Это плохая плата за спасение трёх жизней, друг.

— Нет, если ты мужчина, который страстно желает отведать этого яства. А повар выпотрошит тебя в собственной постели своим лучшим мясницким ножом, если прикажешь ему приготовить это блюдо.

Ильдико плотно сжала губы, разрываясь между смехом от замечания и отвращением при мысли о пироге со скорпидом. После замужества ей трижды доводилось переживать это испытание. Известие, что кому-то, помимо каи, действительно нравится отвратительный пирог, поразило её. Даже некоторые каи считали блюдо отвратительным и отказывались его есть.

— Я по-прежнему считаю долг неоплаченным, но с радостью удовлетворю просьбу друга в скорпиде — ответил Бришен. — Не мешкая пришлю повара в Салюр, и ты отведаешь свежего пирога.

Ильдико скривила губы. Надеясь,что на эту трапезу их не пригласят.

Остаток вечера прошёл в приятной беседе с хозяином и другими гостями, пока их развлекали музыканты. Хотя женщины в солярии были весьма откровенны, в компании мужчин они вели себя гораздо осмотрительнее. Однако Ильдико поймала на себе и Бришене несколько любопытных взглядов.

«Вам ничего не удастся выведать от меня», — подумала она.

Без сомнения, после отъезда из Верхнего Салюра в Саггару они с Бришеном станут предметом множества досужих сплетен. Однако пусть пустые разговоры останутся пустыми разговорами. Тем не менее, Ильдико не могла выкинуть из головы некоторые замечания леди Бладуз и её спутниц.

«С такими клыками этого не сделаешь, если только не желаешь пораниться сама, не говоря уже о чреслах партнёра».

О чем шла речь было очевидно. У Ильдико не было опыта в фелляции ни со своим первым любовником, ни с Бришеном. Если откровенно признаться, мысль об этом показалась ей заманчивой. Клыкастые любовницы, вероятно, отбили у каи любое желание экспериментировать.

Она не каи, и зубы у неё не острые.

«Смогу ли я вернуть Бришену услугу? Заставить мужа с серенадой стонов и молитв улететь к звёздам?»

От этой мысли по спине Ильдико пробежали мурашки.

На лице вспыхнул румянец при воспоминаниях о тёмной голове Бришена меж её ног. Его рот вблизи её лона, а язык одновременно выступает орудием пытки и умопомрачительного удовольствия. Клыки мужа никогда не доставляли им проблем.

— Ты становишься прекрасного амарантинового оттенка, жена. С тобой все в порядке?

Вздрогнув, Ильдико заметила, что Бришен наблюдает за ней. Его жёлтый глаз без зрачка или белка сиял подобно полной луне. Он ещё до конца не научился различать оттенки эмоций на лицах людей. Человеческие чувства часто отражались в глазах, и каи это сбивало с толку и казалось странным.

Рядом раздался тихий смешок. Ильдико заметила ухмылку Серовека. С другой стороны, собратья-люди весьма проницательны.

— Со мной всё хорошо, Бришен, — заверила она мужа, игнорируя понимающий взгляд Серовека. — Просто в комнате немного душно.

Ей удалось ненадолго отложить на задворки сознания воспоминания о недавнем разговоре сплетниц вместе со своим любопытством, пока они не сели на лошадей и не попрощались с Серовеком. Луна заняла низ небосвода, касаясь верхушек елей и эндрисских дубов, что спускались по склонам от горной оборонительной крепости.

Они всё ещё находились в пределах видимости главных ворот, когда холодный воздух прорезал свист. Отряд обернулся на звук. Ильдико заметила Серовека на одной из стен, выходящих к тропе, ведущей в Верхний Салюр. Маркграф небрежно перегнулся через парапет, чёрные волосы развевались на ветру, как тёмный флаг. Ильдико не могла ясно разглядеть его черты, но тем не менее, ясно чувствовала усмешку в голосе.