Но Мелькор молчал.
Гэлломэ, Лаан Гэлломэ...
Зачем снова и снова возвращаться сюда? Здесь нет больше никого. Нет ничего. Зачем ты пришел?..
Пепел смешался с землей, в землю ушла кровь, Гэлломэ, Лаан Гэлломэ...
Там, где были дома - полынь и чернобыльник: словно пепел осыпал черно-фиолетовые листья и стебли; и ветви деревьев - сведенные болью пальцы, искалеченные руки, протянутые к небу, Гэлломэ, Лаан Гэлломэ...
Если долго вглядываться в чашу черного мака, начинает видеться лицо. Черным маком стала душа - лишь одного цветка, одного лица - нет.
...Кто здесь? Ты...
Никого здесь нет. Это ночной туман это ветер шепчет, птица кричит вдалеке. Не обманывай себя. К чему вечно растравлять раны души - и без того не забыть.
Глубока вода, как скорбь, высоки - по грудь - полынные стебли, горька роса - слезы Лаан Гэлломэ. Каменным крошевом обрушились кружевные мосты... Так тихо-тихо... Скорбь твоя, память твоя - Лаан Ниэн...
- Учитель...
Мелькор медленно обернулся и посмотрел на Ученика.
- Учитель, я сделал, что мог, но крепость не завершена...
Вала кивнул и поднял обожженные руки к небу, прикрыв глаза.
...Невозможно привыкнуть к Творению, когда видишь, как сердце рождает музыку, и музыка претворяется в образы - сначала зыбкие и неясные, потом обретающие суть и плоть. Когда видишь, как из скал, похожих на сгустки тьмы, растут призрачные башни, сотканные из звездного тумана, как становятся они сходными с кристаллами черного хрусталя - звенящие, полупрозрачные, мерцающие... Время останавливается - и нет ничего вокруг, и нет тебя - только музыка, рождающая новое, только музыка - скорбная и грозная, и слышишь, как бьется сердце Творца, и свет в ладонях его, и звезда на челе его...
Мелькор опустил руки, и Гортхауэр тихо и восхищенно вздохнул:
- Воистину, всесилен ты...
Бесшумно открылись черные врата; Учитель и Ученик вступили в крепость.
От Гэлторна изредка приходили известия. От него и о нем. И всегда это была горькая, мучительная радость - все-таки Мелькор любил его, как любят ребенка. Может, только за то, что это ребенок... Пятисотлетний ребенок. Он не старел - Эльфы не стареют. Наверное это невыносимо - вечно прятаться, покидать тех, к кому прирос душой, лишь бы не раскрыли, что он не Человек. Гортхауэр не скрывает, что он бессмертен, да и Мелькору незачем рядиться в чужое обличье. А Гэлторн теперь вечный скиталец, и дома нет у него. Всем чужой, даже близким.
Они встретились опять - на маковом поле, когда само вечернее, алое с черным небо казалось гигантским маком. Дул ветер, и Мелькор снова ясно услышал поющие голоса цветов, и вместе с ними - плач. Вала почти сразу понял - кто это. Гэлторн не думал, что здесь будет кто-то еще. Как безумный людской пророк он шел среди цветов и называл каждый по имени, что-то говорил им, просил о чем-то. Медленно Вала подошел сзади и обнял его за плечи. Гэлторн вздрогнул и весь напрягся.
- Идем, - просто сказал Мелькор. - Идем домой.
ПОСЛАННИК. ОТ ПРОБУЖДЕНИЯ ЭЛЬФОВ ГОД 871
...В одеждах цвета запекшейся крови, в темно-лиловом плаще стоял он у врат Аст Ахэ, не решаясь войти. Его охватило сомнение: он-то был уверен, что верно сделал выбор, но слушать беседы Черного Валы с Владыкой Судеб одно, а здесь - другое. Здесь нужно вершить, создавать, сражаться - а что он умеет?.. Ничего; только слушать и постигать, видеть и мыслить.
- Кто ты и зачем здесь?
Он поднял глаза:
- Артано?
Черный Майя жестко прищурился:
- Мое имя Гортхауэр.
- Да-да, конечно, - он радовался, что узнал. - Я помню, он рассказывал о тебе...
Взгляд Гортхауэра смягчился:
- О тебе - тоже... Войди, он будет рад видеть тебя, ученик Намо.
Он изумленно оглядывался по сторонам, поражаясь суровой красоте замка. Гортхауэр нес в руке светильник - чашу черного железа, в которой мерцало голубовато-белое пламя.
- Что это? Смотри - как звезда...
Ученик Мелькора немного смутился:
- Не знаю... Может, и правда звезда, может, нет - не успел спросить.
- Это он сделал? А как? - допытывался ученик Намо.
- Просто - положил ладонь на чашу и что-то сказал...
"Просто... Просто - зажег вот такую маленькую звезду на земле... Просто - решил изменить замысел Илуватара - один - и сделал это. Просто захотел - и мир стал иным..." Ученик Намо внимательно смотрел в лицо Гортхауэра - и видел в нем неуловимое сходство с Крылатым Валой. "И как же не понял сразу! Тот, кого в Валиноре называли Аулендилом, просто не был да и не мог быть - созданием мысли Кузнеца. И не смог быть его слугой. Просто!"
Они вошли в тронный зал, и ученик Намо замер, пораженный. Он видел Мелькора, на коленях молившего о пощаде. Видел Мелькора в оковах с лицом, исполненным тоски и боли. По чести сказать, впервые он пришел к дверям каземата Черного Валы, пытаясь понять: почему его Учитель вообще снизошел до разговора с Врагом?.. Он видел Мелькора в холодной ярости, когда, сжимая в руке меч, тот покинул чертоги Владыки Судеб. Теперь же он видел Мелькора - Властелина.
...Эти камни в высокой железной короне - Сильмариллы? Но свет их был иным в Валиноре... Что за неведомое существо обвилось вокруг трона, положив голову ему на колени? Крылатая змея в чешуе из стали и черненого серебра, и глаза мерцают таинственным зеленоватым пламенем...
Мелькор поднялся, приветствуя гостя, и только тут ученик Намо увидел его руки.
"Что это?"
Мгновением позже понял: Сильмариллы.
"Не коснется их ни тот, чьи руки нечисты, ни тот, чье сердце таит злобу, ни смертный человек; но будут они жечь смертную плоть, что коснется их..."
"Но кровь и на тех, кто воевал против Мелькора, кто убивал его учеников; и разве чисты руки Ауле, ковавшего цепи, и Финве, короля-палача? Что сердце его таит злобу... Но я слышал речи его, и он не лгал; и я видел деяния его, и понял его: разве это - зло? И он Вала, бессмертный Айну..."
Почему-то вспоминался тихий глухой голос Мелькора, в котором звучала непонятная тоска: "Даже здесь я вижу звезды..."
"Спрошу потом. Не у него: наверно, ему тяжело говорить об этом. У Гортхауэра - его ученик должен знать..."
- Приветствую тебя, великий Вала, - ученик Намо почтительно поклонился.