- Мелькор! - крикнул он; эхо его голоса прокатилось по темным коридорам, словно обвал.

Он распахнул дверь каземата. Мелькор сидел на полу, склонившись над страницами Книги Намо. Хрустальный светильник отбрасывал мягкий холодный свет на его исхудавшее лицо. Он поднял голову, явно удивляясь радости Намо.

- Мелькор, ты свободен, - сказал тот, переводя дух. Странно, но Черный Вала не обрадовался, по крайней мере, внешне.

- Вот как, - негромко промолвил он, вставая. - Свободен? И что же сделают со мной теперь? Будут держать на поводке, как собак Ороме? Или приставят надсмотрщика, чтобы, упаси Эру, мерзкий бунтовщик не вздумал, что ему вновь дозволено быть самим собой? - он говорил ядовито и жестко.

Намо вздрогнул. Он ожидал другого. Слова Мелькора больно ранили его ведь и он был среди тех, кто осудил его. Тюремщик. И все же - как позабыть все то, что было между ними? Ведь он открыл Мелькору сердце, доверился ему - и теперь так ударить в незащищенную душу... Намо было больно и тяжело. Он стоял молча, закусив губу. Видимо еще урок - не верь никому. Не открывайся никому.

- Милостивые Валар, - с расстановкой, с брезгливой гримасой на лице произнес Мелькор. - Милосердный Манве, мудрый Тулкас, добросердечный Ауле, гостеприимный Ман...

"Мандос", - добавил про себя Намо, опуская голову.

Мелькор вдруг осекся.

- Намо, - после недолгого молчания дрогнувшим голосом произнес он. Прости... Я не хотел... Я не думал о тебе, прости!

Намо с трудом ответил:

- Все верно. За что мне прощать тебя? Все верно. Я тюремщик. Я судил тебя. Ты во всем прав, - он не мог заставить себя смотреть в лицо Мелькору.

- Намо, умоляю тебя, прости! Неужели ты хочешь еще добавить мне боли? Я знаю - я виноват, мой гнев ослепил меня, но неужели из-за одного неосторожного слова ты покинешь меня?

Он положил руки на плечи Намо, глядя ему в глаза. Меньше всего на свете он хотел бы обидеть его. Такая боль была в глазах Владыки Судеб, что Мелькор медленно стал опускаться на колени.

- Нет, не надо, пожалуйста! - крикнул Намо, хватая его за руки. Если нужны слова - то я прощаю, прощаю, только не унижайся! Не смей...

У него в душе была странная сумятица, он почти не воспринимал того, что делает. И когда, наконец, вновь стал видеть, то первое, что он увидел - это цепь Ангайнор в своих руках. А потом изумленный, растерянный взгляд Мелькора. Тот смотрел на свои руки, словно никак не мог осознать того, что цепь уже не соединяет наручники, что ее - нет. Искусство Ауле и заклятье Варды не устояли перед волей Намо.

- Как же ты могуч, Намо! - почти шепотом сказал Мелькор. - Я благодарю тебя, Владыка Судеб. Я рад, что это сделал именно ты. Из твоих рук я принимаю свободу, как дар. Из рук других она была бы подачкой.

И он низко поклонился Намо. И тогда Намо взял цепь, и, разогнув одно из звеньев, спрятал его на груди - на память. Разорвать цепь и пояс для могучего Валы было секундным делом, и вдвоем, рука в руке поднялись они в тронный зал, перепугав Ауле и Тулкаса, шедших выполнить приказ Манве.

...Мелькор стоял перед Королем Мира, не склоняя головы - только полуприкрыл не привыкшие к яркому мертвому свету глаза. Никто из Валар не решался первым сказать слово - только Варда, склонившись к супругу, шепнула почти беззвучно то, что чувствовали сейчас все:

- Он не покорился.

Тогда заговорила Валиэ Ниенна; она просила о свободе для Мелькора, и в голосе ее была скрытая сила, которой не мог не уступить даже Король Мира. Он спросил только:

- Кто еще скажет слово за него?

- Я, - негромко откликнулся Ирмо. Эстэ кивнула, Намо молча поднялся и встал рядом с Мелькором, тяжело глядя на Короля Мира. Ауле дернулся, словно хотел что-то сказать, но промолчал, низко склонив голову.

И Манве изрек, что в великом милосердии своем и снисходя к просьбе Скорбящей Валиэ Валар даруют свободу Мелькору.

- Но, - сказал он, - ныне повелеваем Мы тебе, Мелькор, не покидать пределов Валмара, доколе деяниями своими не заслужишь ты прощение Великих.

- Благодарю тебя... брат мой, - коротко усмехнулся Мелькор. И, повернувшись к Ниенне, совсем другим, мягким и печальным голосом:

- Благодарю за все, сестра.

Ниенна не ответила - кивнула и опустила голову, впервые пряча слезы.

И в Валиноре не было ему дома; он остался в чертогах Намо, но теперь был принят там Владыкой Судеб как желанный гость. И часто их разговоры уже не прячась - приходил слушать Майя Намо, тот самый, что просил отпустить его к Мелькору...

САДЫ ЛОРИЭНА. ОТ ПРОБУЖДЕНИЯ ЭЛЬФОВ ГОД 803

...Он стоял, глядя в воды колдовского озера Лорэллин. Почему-то в них отражались звезды... Ирмо подошел неслышно и остановился за его спиной, не сразу решившись заговорить.

- Мелькор...

- Ирмо?

- Я должен рассказать тебе, как было... с ними.

- Зачем снова причинять боль своей душе?

- Никто из нас не умеет забывать. Знаю, легче не будет; но я виноват перед тобой. Я не ищу оправданий, я только хочу рассказать. Ты... выслушаешь меня?

Он обернулся и взглянул в глаза Владыке Снов. Ирмо отвел взгляд первым.

- Говори.

...Майяр в лазурных одеждах с прекрасными, ничего не выражающими лицами, стояли полукругом позади них.

- Владыка Сновидений, к тебе слово Короля Мира Манве Сулимо: тебе ведомо, что делать с ними, так исполни же, что должно.

Ирмо промолчал, вглядываясь в перепуганные детские лица.

- Каков будет твой ответ?

- Я исполню, - каким-то чужим голосом выговорил он.

Он не проронил больше ни слова, пока Майяр не удалились. Молчали и дети, каким-то образом поняв, что при этих лучше не говорить.

- Что с нашим Учителем? - первым заговорил старший, мальчик лет четырнадцати с удлиненными зеленовато-карими глазами, смуглый и медноволосый. - За что убили Ориен и Лайтэнн?

- Ты должен нас убить? - почти одновременно спросила темноглазая среброволосая девочка, немногим младше парнишки. К ней испуганно жалась девчушка лет четырех, - старшая гладила ее спутанные золотые волосы, пытаясь успокоить.

- Нет, - поспешно ответил Ирмо, внутренне радуясь, что есть возможность не отвечать на первые вопросы, стыдясь этой трусливой радости. - Нет, вы просто отдохнете здесь, выспитесь - вы ведь так устали, - а потом проснетесь, и все будет хорошо...