Это что? Это как?

Я повел сканер следом, а потом и сам двинулся за ней – из придела Возвышенной Бабушки, где начал все дело, в придел Покорителя Небес, Третьего Гегемона, самого крутого из всех кайтеритских правителей. И дальше – к выходу из храма, и вниз по лестнице, дрожа и спотыкаясь от волнения: да, я вроде бы нашел Обруч, но с какого фига он перемещается?

Или сканер глючит, показывает невесть что?

Я очутился уровнем ниже, в коридоре, ведущем прямиком в рабочую зону, и тут мне пришлось опустить прибор к полу – обозначенный красным огоньком предмет теперь находился подо мной! Мысль о том, что он перемещается прямо через стены, я отверг, но иного объяснения в голову не пришло.

Вон тот поворот, еще полсотни метров, и начнутся портальные залы, и там всегда есть операторы.

– Эй, ты чего тут бродишь? – донесшийся из-за спины голос Равуды заставил меня дернуться.

Черт, этой гниды еще не хватало! Если он увидит у меня сканер, наверняка отберет… Дело швах. А тут еще алый огонек развернулся и практически метнулся обратно, в сторону святилища.

Я сделал вид, что не расслышал, а оказавшись за поворотом, бросился к ближайшему техническому колодцу – нет, лучше не к следующему, а через один, лишние двадцать метров. Открыть створки, замотать прибор в брезент и сунуть в угол, втиснуть между торчащими из стены скобами, чтобы не вывалился, а потом все закрыть и сделать вид, что так и было – на это мне понадобилось несколько секунд.

Я повернулся, готовясь встретить Равуду лицом к лицу.

Теперь я точно знал, что Обруч на «Гневе Гегемонии» и был готов отжаться еще тысячу раз. Вот только одного я не понимал – отчего эта штука двигалась и как такое вообще возможно?

Тяжелый «Тайфун» мотало в воздушных потоках словно перышко, и я боялся представить, что творится за бортом. К счастью в десантном отсеке не было иллюминаторов, и нам оставалось только держаться за лавки, надеяться на крепость ремней и на мастерство пилотов.

Первый раз за все время на Бриа нашу центурию вводили в бой таким образом, и я, честно говоря, немного очковал – десантники из нас никакие, мы обычная пехота, царица полей, да и то в лучшем случае.

– Минутная готовность! – объявил Равуда, и я напрягся еще сильнее, хотя до этого момента думал, что напряжен до предела.

«Тайфун» завис на месте и пошел вниз, так что мой желудок остался двадцатью метрами выше. Сидевший рядом Макс икнул, одного из бойцов Фагельмы вырвало прямо на пол, за что он тут же получил по шлему.

Рев двигателей стал оглушающим, пол отсека ударил в ноги, и аппарель треском и грохотом пошла вниз.

– Вперед! За мной! – прорычал Равуда, отстегивая ремни.

Вот не трус он, совсем не трус…

Ремни с лязгом отлетели в сторону, я отработанным движением швырнул за спину полупустой рюкзак. Загромыхали по металлу тяжелые ботинки, пасть аппарели распахнулась, открывая закутанный в косые струи дождя лес, и бурые холмики среди буйной зелени.

Поселок бриан, которым мы буквально свалились на головы.

По нам открыли огонь, и пули летели навстречу, лязгали по обшивке самолета, искали живой крови. Бежавший передо мной боец покачнулся и медленно упал вперед, разбрызгивая вокруг кровь, покатился вниз по аппарели.

Замер, и я перескочил через уже мертвое тело.

Под ногами хлюпнуло, сырая трава хлестнула по штанинам, оставив длинные пятна. Дождь обрушился сверху, замолотил по шлему, словно тысяча игривых ладошек, и я метнулся в сторону, давая дорогу остальным.

План боя до нас довели заранее, и мы все знали, что делать.

Молодой бриан в традиционной безрукавке вырос передо мной словно из-под земли. Мотнулись черно-красные волосы, блеснули золотые глаза на бледном лице, и я ударил прикладом прямо по этому лицу, сминая лишенные зубов челюстей.

Он упал назад, а я уже бежал дальше, на ходу меняя магазин.

Торчавший на отшибе бурый купол, который мне назначили в качестве цели, никто не охранял. Стрельба продолжалась, но вялая и разрозненная, то вспыхивала, то затихала, но все звуки глушил рев бури – ветер гнул деревья, грязь на открытых участках буквально кипела от дождевых капель.

– Залегли! – гаркнул я, установив взрыватель.

Сам шлепнулся в лужу, на забрале осели капли, и тут же громыхнуло, подбросило. Взвился фонтан дыма, мгновенно разорванный в клочья ураганом, и я снова оказался на ногах, побежал к открывшейся дыре.

Раньше мы боялись ходить в подземелья, но после месяца в пещере-концлагере я забыл об этом страхе.

– Фильтры! – напомнил я, бросаясь вниз.

Окунулся во мрак, но тот мигом выцвел, явился из темноты уходящий вниз проход, дверной проем, и за ним комната. Оттуда грянула очередь, несколько пуль впились в пологий пол под моими ногами, боль стегнула по лодыжке, точно со всей дури ударили металлическим прутом.

Перед глазами потемнело, я привалился к стене.

– Ранен? Как? – сильная рука спросила за плечо, голос я узнал с трудом – Юнесса.

– Нормально… Вперед…

Они справятся и без меня, опытных бойцов достаточно, чтобы не растерялись.

Ноги подломились, и я сел на пол, глянул на ногу, боясь, что увижу дырку в бронезащите и собственную кровь. Но обнаружил только искореженный понож – ямка и расходящиеся от нее лучи-трещинки: под ним наверняка огромный синяк прямо на кости, но это ничего, сама кость вроде не сломана.

Внизу загрохотали выстрелы, но тут же стихли, далекий и мощны разрыв донесся сверху.

– Волосатик, что у вас? – спросил Равуда в наушниках.

– Внизу. Прорываемся к цели, – ответил я, поднимаясь.

Болела нога зверски, при каждом шаге меня словно било током, но передвигаться я мог, а это значит – должен идти дальше, в глубину подземелья, где сейчас сражаются мои бойцы.

– Докладывай, – злобно буркнул центурион, и отключился.

В первой же комнате я обнаружил несколько трупов – пару брианских и один наш. Только двинулся в соседнюю, как навстречу мне из дверного проема шагнул Макс:

– Все готово, – сказал он. – Всех положили. Ух, мы им показали! И еще – там такое!

Даже через фильтр ночного зрения было видно, как возбужденно блестят его глаза.

– А что?

– Да сам увидишь.

Купол, через который мы ворвались под землю, вел в прямой и не очень длинный коридор. Заканчивался тот через полсотни метров, а многочисленные двери в стенах вели в округлые камеры, набитые всякой всячиной. Тут было и оружие, и свертки тканей, и огромные корзины, набитые консервами, и детали разных механизмов, и стеклянные сосуды в рост человека, где в мягко светящейся жидкости плавали то ли живые глаза, то ли ягоды.

Склады!

– Вот ведь ничего себе… – сказал я, заглянув в очередной из них, и принялся докладывать Равуде.

Браслет на моем запястье брякнул, и я без удивления обнаружил над ним цифру тринадцать. Отлично, можно будет обновить снаряжение и взять наконец подствольный гранатомет… и загнать показатель «знания оружия» поверх десяти тысяч, давно хотел посмотреть, что тогда будет.

– Десятник, тут такое дело. Дело, – сказала подошедшая ко мне Юнесса, когда я закончил доклад. – Я теперь тоже десятник… ну, там убило Индаса, и меня на его место… Ага… Вертела я их на пальце, но…

Все было естественно – опыта у нее немногим меньше моего, пора на повышение.

– Отлично, рад за тебя, – и я ничуть не покривил душой: да, мы порой цапались, но все же я относился к ней очень хорошо, во всех отношениях.

Тут же рядом объявился Макс с какой-то бутылкой в руке, за его спиной маячил Ррагат, еще кто-то.

– Тут один ящик случайно поломался, вапще, – сообщил мой земляк. – А там вот это. Попробуй, короче…

Брианскую еду я пробовал неоднократно, а вот алкоголь – никогда.

– За тебя, подруга, – я кивнул Юнессе и взял бутылку.

Пахло из горлышка апельсином и миндалем, а когда я отхлебнул, то сначала ощутил вкус грецкого ореха. Огненная жидкость прокатилась по горлу, и за орехом последовала шоколадная сладость, пряность имбиря, потом все это сменилось вяжущим послевкусием хурмы, но и то продержалось всего несколько мгновений, его сменили затухающие, мерцающие нотки того же апельсина.