Я кашлянул и прямо сказал:

— Кира, я до сих пор не понял наши отношения. Имею ли я право тебе указывать, куда идти? Насколько я понимаю, мы свободные путешественники, которых вместе свела судьба, но которые, в принципе, не обязаны всюду следовать друг за другом. Если хочешь пойти со мной, милости прошу… Но и принуждать не буду.

Получилось, кажется, грубовато, но Кира не обиделась, а задумалась.

— Знаешь, Олесь, я до сих пор не решила, кто ты такой.

— В смысле? — удивился я. — Я тебе рассказал всю свою жизнь. По крайней мере, ту, которую помню, естественно.

— Да, рассказал. Но я так и не поняла, сумасшедший ты или нет.

Что ж, она тоже заговорила со мной максимально прямо, без экивоков и намеков. Это радовало и немного пугало. Такие прямые разговоры либо ведут к долгосрочным отношениям, либо становятся последними в жизни.

— Вот оно что! — только и смог произнести я.

— Если ты сумасшедший, — продолжила Кира очень серьезно, — нам будет не по пути.

— Я и сам толком не знаю, сумасшедший ли я…

— Это зависит от целей человека, — сказала Кира, и я догадался, что она транслирует что-то из прочитанного в библиотеке. — Безумие целей отражает безумие человека. Мой брат Борис был безумен. Он горел желанием очистить этот мир от скверны огнем. В юности его бесило, что я читаю книги — те немногие, что нашлись в руинах города рядом с нашим селением. Он колотил меня за это и сжигал книги. Но однажды я его пыталась остановить и выстрелила из огнемета… Ты видел такой у нашего воеводы… Но это его ничему не научило.

— Так это ты его обожгла? — тихо спросил я.

— Да. И еще больше усугубила его сумасшествие… Но особо я ни о чем не жалею — он и без того был совсем чокнутый. И это не лечится.

Пока я переваривал новую инфу, она добавила:

— Поэтому, если ты окажешься психически больным, наши пути сразу разойдутся. Без промедления и колебаний. Я не буду пытаться тебя уговорить, одуматься, лечить или суетиться вокруг — это пустая потеря времени.

Мило. И честно.

Я попытался пошутить:

— Достаточно будет того, что ты мне не сожжешь пол-лица.

Но Кира не подхватила шутливый тон.

— Зависит от тебя. Я слежу за тобой. Ты вроде бы нормальный парень, куда лучше многих… Ведешь себя достойно, хоть и несет тебя постоянно куда-то… Но если окажется, что Витька все-таки умер, а ты просто сходишь с ума — прощай навсегда.

— Значит, — усмехнулся я, — ты все-таки меня оценивала?

— Как и ты меня.

— А если я окажусь нормальным? И откажусь от цели найти Витьку? Или же, наоборот, найду его живого? Ты согласишься быть моей, скажем так, подругой?

Раз уж пошел такой разговор, я решил расставить все точки над “ё”.

Она пожала плечами.

— Скорее да, чем нет. Ты для меня наилучший вариант. Я не совсем хочу обременять себя отношениями, но понимаю, что тянуть с созданием семьи не стоит. Женский организм слишком быстро увядает.

Ее прямолинейность начала меня коробить. Не в тему вспомнилось, как покоробила и смутила Витьку моя собственная прямота, когда я сказал, что у нас Кирой возможен регулярный секс. Пожалуй, я мог бы об этом сказать и самой Кире. Зачем я столько времени ходил вокруг да около? Надо было сразу выкладывать все, что думаю. Вот так с бабами всегда — строишь из себя сраного рыцаря, а они ждут прямолинейного дикаря.

Впрочем, с Кирой одно неверное движение или слово может привести к потере существенных частей тела.

— Ты хочешь детей? — спросил я.

— Помнишь, я говорила, что вижу смысл своей жизни в служении другим?

Да, верно, она такое говорила. Мне не требовался СКН, чтобы восстановить в памяти весь диалог.

“— У Решетникова есть мотивация, — говорил я. — Он ждет, когда Поганое поле поглотит Вечную Сиберию.

— Чтобы что? — резко спрашивала Кира. — Чтобы прожить в одиночестве остаток жизни и упиваться гибелью врага? Это бессмысленно.

— А что не бессмысленно?

— Служение другим.

— А кому ты служишь, Кира? — встревал Витька. — Никого нет, а домой ты не хочешь.

— Будущим поколениям, — с достоинством ответила Кира. — Я храню знания, читаю книги. Придет время, и я обучу учеников.

— Откуда ты их возьмешь?

— Придет время — появятся. В крайнем случае нарожаю.”

— Да, помню, — сказал я.

— Слушать будущим поколениям — это хорошо. А если будущее поколение — твои родные потомки, думаю, это еще лучше.

Я перевел дух.

— Получается, мне теперь надо доказать тебе, что я не чокнутый. А для этого мне надо решить, искать Витьку дальше или забить на это.

— Я не хочу заставлять тебя выбирать между собой и им. Это был бы верх глупости. Если женщина заставляет мужчину выбирать, он, как правило, выбирает другую женщину, которая не будет заставлять его выбирать. А я, уж извини за нескромность, далеко не глупа.

— Я заметил.

— Поэтому делай, что считаешь нужным и правильным. Не пытайся понравиться — это выглядит… неприятно. Я поеду с тобой в Республику Росс, и там мы придумаем, как поступить дальше.

Я растроганно уставился на нее, благо она смотрела в окно и не видела моего выражения лица. Эта девушка — идеал!

Когда вышел из купе, чтобы прогуляться, в коридоре расхаживал Габриэль.

— Она тебе не по зубам, парень, — заявил он вместо приветствия.

Я сразу догадался, в чем дело.

— Подслушивал? — прошипел я. Это так по-росски!

— Конечно. Это ведь так интересно! Я даже не подозревал, что вы до сих пор не вступили в плотную связь. Столько времени вместе на диких равнинах и до сих пор не… Как такое возможно? Только если мужчина совсем плох, а я не смею предположить такое.

Он смерил меня лицемерным взглядом.

— Или женщина слишком умна. Такая умница тебе не по зубам, повторяю.

— А может быть, ты просто не знаешь, что такое дружеские отношения?

— Дружеские отношения между молодыми и здоровыми людьми разного пола встречаются очень редко. Я бы даже сказал: никогда. Но боюсь упустить какой-нибудь уникальный случай. Я бы поставил на то, что она тебя использует, как и подобает заскорузлым бинарам вроде вас. С твоей помощью она закрепится в Республике, а потом ты еще и должен будешь доказать, что достоин ее! Хитро!

Он засмеялся, я мрачно подумал, что бинар — это, наверное, гетеросексуал.

— Без тебя она оставалась бы с теми полоумными адептами луны, — продолжал Габриэль. — Она останется в Республике Росс при любом раскладе, друг, вот увидишь. А мы от таких умниц избавляться не будем, Республике нужны умные люди. А вот в Поганом поле или Вечной Сиберии им делать нечего.

Я все-таки разозлился:

— А на что тогда я вам сдался, такой глупый?

— Ты неглупый. Просто не слишком умный. И ты нам нужен, но — об этом позже!

Желтоглазый росс похлопал меня по плечу и вразвалку пошел по коридору.

Я вышел из поезда через послушно открывшийся шестиугольный проем. Меня распирало раздражение. Причем бесил не только Габриэль, но и Кира с ее интеллектом.

Меня что, все используют? Кира — чтобы попасть в Республику Росс, Габриэль — вообще хрен пойми по какой причине. Даже Витька, если на то пошло, использовал меня для того, чтобы свалить по-быстрому из опостылевшего Посада.

И вообще, если присмотреться внимательнее, все люди на свете используют друг друга для своих мелких потребностей. А все разговоры про дружбу и любовь — просто брехня и самообман.

Уйти, что ли, куда глаза глядят? Пусть за мной побегают!

А если не побегают?

М-да, какие-то у меня сегодня детские мысли и поведение, одернул я себя и несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Дотерплю до Республики, там выясню все, что надо, и умотаю в Поганое поле, чтобы добить это дело с Ведьмиными кругами и Витькиным призраком. Киру ждать и увещевать не буду — обойдется.

До меня донеслись звуки заунывной песни. Я лишь сейчас заметил, что вокруг карго-поезда, сляпанного из чего попало, бродят вереницей аборигены с озерных островов и напевают что-то замогильное.