- Хорошо, хорошо, давай так! Что ты знаешь про Россию? – спросил Саша после того, как я удачно пошутила про икру и шапку ушанку.
- Это холодная страна, где дети с рождения пьют водку, в школе играют на балалайке, а домой уезжают на медведях? – спросила я.
Стол грянул богатырским хохотом. Некоторые дурмстранговцы тоже прислушивались к нашему разговору. Я в шутливом жесте подняла руки вверх. Отсмеявшись, Поляков принялся мне втолковывать, что на деле все абсолютно по-другому. Я улыбалась и с интересом слушала. В середине разговора я заметила, что Дафна бросает на Полякова заинтересованные взгляды. Оп-па! Ну ладно, подружка, сейчас я тебе устрою спонтанное свидание. Впрочем, Саша и сам на блондинку поглядывал через раз, так что я перешла на английский, втянула Гринграсс в разговор, а после и вовсе перекочевала к Драко и Краму. Дафна благодарно сверкнула глазами.
За столом я так же познакомилась с полькой Малгожатой Стшелецкой. Малгося кое-как говорила по-русски, поэтому мы худо-бедно объяснились. Она сказала, что ей очень нравится в Хоге, ведь он сильно напоминает ей Дурмстранг. Я пообещала ей провести экскурсию, после чего мы вдвоем ворвались в яростный спор Крама и Драко о моделях метел.
Ужин прошел просто великолепно. От такого количества новых знакомых кружилась голова, а судя по плотоядным взглядам учеников других факультетов, быть мне атакованной сотней поклонниц в надежде на перевод фраз. Ну уж нет! Признаваться Краму в любви в лице сурдопереводчика я не собираюсь! Либо сделать огромную таблицу из дежурных фраз на русском, польском и немецком, либо брать с каждого желающего деньги. Да, так и сделаем. И Поттера запряжем, чтобы не мне одной отдуваться.
Комментарий к Глава 13 В которой появляются Шармбатон и Дурмстранг. (1) фразеологизм, устоявшееся выражение, знач. – очень много.
Приятного чтения! :*
====== Глава 14 В которой я работаю переводчиком ======
После ужина, когда разговоры чуть стихли, общественности представили Кубок Огня. Я, как и многие в зале, впилась в него плотоядным взглядом. Обычная с виду каменная чаша притягивала взор. Я пригляделась. На его абсолютно гладком боку виднелись множества рунных цепочек. Эх, поглядеть бы хоть глазком! Но кто ж меня пустит…
Дамблдор, наконец, соизволил объяснить всем ученикам правила участия, не забыв повторить про возрастные ограничения. Однако некоторые индивиды все равно пропустили повторное предупреждение мимо ушей. После демонстрации устрашения впечатлительных младшекурсников нам представили остальных судей. Помимо трех директоров от каждой школы здесь были еще Людо Бегмен и Крауч старший. Появление последнего меня здорово удивило. Он по идее сейчас должен был залечь на дно, прислав вместо себя того же Перси.
Двух судей зал встретил овациями. Бегмен беспечно улыбался, щеголяя все той же спортивной мантией, Крауч молча смотрел перед собой. Я почувствовала сильнейший укол вины. Его сына, последнего наследника Краучей убили по моей вине. Вернее не так, я же его фактически и убила, сдав в руки аврорам. Стало нестерпимо горько, и я отвернулась, пряча от всех исказившееся лицо.
Сложно менять канон когда ты ни разу не герой. Я не понимаю, как другие попаданцы действовали, как справлялись, как меняли историю, не жертвуя чем-то или кем-то. Я же для собственной безопасности иду по головам, ломаю чьи-то жизни и это отнюдь не то, чем стоит гордиться. Я мелочная, эгоистичная, трусливая предательница. Единственное, что я не предаю, по-моему, это мои собственные интересы. От самой себя тошно! Тьфу…
Остаток вечера я сидела как в воду опущенная, старательно глуша в груди грызущее чувство вины. Только раз в жизни я чувствовала себя настолько паршиво. Когда вечер закончился, я вежливо распрощалась с новообретенными приятелями и чуть ли не бегом рванула в спальню. Там я задернула полог, наложила глушащее и от души разревелась. Стало легче. Вместе со слезами выходили все переживания.
Всю следующую неделю школа бурлила. Около кубка постоянно толпилось много народу. Кто-то просто наблюдал за осмелившимися бросить свое имя, кто-то ошивался там от нечего делать. В любом случае, мы коротали время с Поляковым, Гроскрайцем и Крамом. Все дурмстранговцы имена в кубок опустили в первый же вечер, впрочем как и ученики Шармбатона. Из Хогвартса были только Уоррингтон с нашего факультета и Джонсон из грифов.
Как я и предрекала, ко мне начали подходить первые ученики, желавшие получить от Крама автограф. Сначала я молча писала им на листочке транскрипцию с вежливой просьбой, но потом про мое владение языком прознало гораздо больше народу. В пятьдесят седьмой раз выводя чернилами «Victor, moz`no mne poz`aluista avtograf?», я психанула и в тот же вечер демонстративно разложила в гостиной гигантский ватман, принявшись чертить на нем таблицу. Дафна и еще пара старших ребят заинтересовались, так что таблицу мы чертили уже вчетвером.
А утром на доске объявлений перед большим залом появился колоссальных размеров плакат, где было четыре колонки: английский, русский, немецкий и болгарский. В колонке с английским языком помещались самые основные дежурные фразы, которые переводились на оставшиеся языки вместе с транскрипцией. В самом низу находилась пустая строка. Туда можно было вписать нужную фразу, которой не было в списке выше, и она мгновенно переводилась на все языки на промежуток в 30 секунд. Тут уже постарались старшие ребята, учащиеся в кружке Флитвика.
Студенты плакатом прониклись и теперь языковой барьер не был помехой для международных коммуникаций. Поляков над моей раздраженной моськой поржал, но труды оценил. Его поклонники не особо доставали, да и Дафна успешно развлекала, так что проблемы дотошных фанаток его не касались.
Ну а я не могла не сделать мелкую гадость. Вместо обычного «Можно автограф?» я зачаровала бумагу на «Распишись на моем лице, детка!» или вместо «Я восхищаюсь вашими успехами!» ватман выдавал «Настоящий волк не обращает внимание на подзаборных шавок. Ауф!». Спустя несколько дней Виктор и еще пара дурмастранговцев взмолились.
- Луна, умоляю тебя, смени надписи! Мы так больше не можем! –
- Да! Я уже семь раз за сегодня слышал, что у меня потрясающая задница. Это, конечно, приятно, но не когда подразумевается совсем другое! –
Я хитро похлопала глазками и надписи сменила. Однако по искоркам смеха в глазах было видно – ребята от души над этим забавлялись. Поттер тоже чуть со смеха не помер, когда Уизли набрался смелости и выдал Краму в лицо «Ты прекрасен как Иисус!».
Тем временем в Кубок свое имя опустил Диггори. Мне красавчика было искренне жалко. В каноне он погиб ни за что, так что в этом мире я собиралась его спасти. Поттеровскими руками, ага. Со Стасом мы действительно это обсуждали – он оккупировал библиотеку и продолжал начавшуюся летом боевую подготовку. Уже был готов примерный план того, как именно парень будет проходить испытания. Важным пунктом было найти в последнем испытании Диггори и либо вывести из игры самостоятельно, либо позволить это сделать Краму под империусом.
Приблизился день решения Кубка. У меня все валилось из рук. Даже тренировки в Выручай-комнате не спасали. Я вся извелась, по десять раз на дню заставляя Поттера повторять наш план. Стас тоже нервничал, но пока сдерживался и на людей не бросался. За последним перед началом Турнира ужином я ничего не съела, несмотря на озабоченные увещевания Полякова. Ага, сам тоже хорош! Бледный, к рагу из овощей даже не притронулся, Кубок гипнотизирует.
У Саши вообще ко мне какая-то непонятная привязанность появилась. Ничего романтического там не наблюдалось, это была скорее забота, которую проявлял старший брат к младшей шебутной сестренке. Мне такое даже льстило. Я и правда при возрасте 13 лет была мелковатой на фоне друзей, так что у Полякова при взгляде на меня явно возникало желание спросить хорошо ли я поела, сделала ли уроки, как себя чувствую и т.д.
Наконец золотые тарелки засияли первозданной чистотой. Зал шумел, гудел и вдруг смолк. Дамблдор поднялся с места. Сидящие по обе стороны от него профессор Каркаров и мадам Максим замерли в напряженном ожидании. Людо Бэгмен, как всегда, сиял, подмигивая то тому, то другому в зале. У Крауча, напротив, вид был безучастный, почти скучающий.
