– Ладно, поехали. – Алексей выбросил окурок. – Познакомимся поближе с аборигенами.

Отделение районного управления госбезопасности находилось на улице Советской, в добротном двухэтажном особняке. Постройка – явно прошлого века – имела отношение к купечеству или другим мироедам. Первый этаж был выложен из кирпича и окрашен в цвет высохшей крови. Второй – бревенчатый, с резными ставнями и карнизами, плохо сочетающимися с представлениями о серьезности обосновавшейся здесь организации. Но адрес был точен, на входе висела табличка, там же прохлаждался часовой и удивленно смотрел, как во двор въезжает, громыхая, покалеченная «эмка».

Контора располагалась на первом этаже. Двери кабинетов, выходящих в коридор, были закрыты, доносились голоса. Штат конторы, как и везде в тылу, раздутым не был. Шум с улицы сюда не поступал. Покой хранителей государственной безопасности стерегли толстые стены и зеленые насаждения между зданием и дорогой. В приемной сидела миловидная секретарь средних лет в сером платье с кружевным воротничком и стучала по клавишам ундервуда. Сотрудники остались в коридоре, Алексей вошел один. Секретарь прервала работу, вопросительно уставилась на пришельца. Ей было лет сорок. Завитые волосы красиво стекали на плечи, моргали большие глаза. Располнеть она еще не успела, имела вполне приемлемые очертания.

– Здравствуйте, товарищ… – У секретаря был любезный, но какой-то механический голос.

– Главное управление контрразведки. – Алексей достал удостоверение, подержал в развернутом виде перед курносым носом. Лицо секретаря сделалось каким-то отсутствующим.

«Надеюсь, не будем бодаться и выяснять, кто нужнее для страны», – подумал капитан.

– Прибыли в ваш город по приказу командования для выполнения задания. Майор Корбин на месте?

Можно было и не спрашивать. Из кабинета доносился визгливый голос, срывающийся на крик. Начальник отделения кого-то распекал, возможно, по телефону. Выдержкой и хладнокровием местное начальство не отличалось. Секретарь смутилась и опустила глаза. У нее были длинные ресницы. «Не замужем, – подумал Алексей. – У замужних дам отсутствует влажный блеск в глазах при виде подтянутых военных».

– Да, Борис Михайлович на месте, – быстро сказала секретарь. – Присядьте, я передам, что вы прибыли.

– О, не утруждайтесь, – улыбнулся Алексей. – У вас так много работы. Я сам, с вашего позволения, доложу о прибытии. Как вас звать-величать?

– Савельева Татьяна Викторовна, – секретарь подняла глаза. В них было что-то коровье. Неизвестно, какой она была работницей, но со всем остальным майору Корбину повезло.

– Вы местная?

– Да, товарищ капитан, до войны преподавала в местном техническом училище. Три месяца назад вернулась из эвакуации. Два года жила в Костроме, окончила курсы стенографии и машинописи.

– Работайте, Татьяна Викторовна, не хочу вас отвлекать.

Он отворил дверь и вошел в кабинет. Обстановка не блистала роскошью. На стене висела карта южного побережья Балтики, включающая Ленинград и Нарву. Рядом еще одна – города Гдышева. Майор Корбин сидел за столом, заваленным бумагами, и с неприязнью смотрел на телефон, переклеенный изолентой. Это был невысокий мужчина лет сорока – какой-то рыхлый, лысоватый, с колючими воспаленными глазами – по-видимому, любитель прикладываться к бутылке (в личное, разумеется, время). «Не сработаемся», – подумал Алексей. Мужчина среагировал на шум, оторвался от телефона, устремил взгляд на вошедшего.

– Почему без разрешения? Немедленно выйдите!

«Стоит ли растрачивать себя по пустякам? – подумал капитан. – Сидит в тепле и уюте, в безопасном тылу, царь и бог в своей епархии, что еще нужно для хорошего расположения духа?»

– Прошу прощения, Борис Михайлович, но нам нужно поговорить…

– Я на каком языке с вами говорю? – глаза майора госбезопасности сузились в щелки. Темно-зеленый китель, увенчанный погонами, был перетянут портупеей, но сидел небрежно. Фуражка с красным околышем и синей тульей в перевернутом виде валялась на тумбочке. Ткань мундира была мятой, рукава протерлись. Да, редставление о людях складывается из мелких деталей… – Выйдите в приемную и ждите, когда вас пригласят! Подчиняйтесь, вы здесь младший по званию!

– А так? – Алексей показал корочки.

На зрение майор госбезопасности не жаловался и как-то сник. На мгновение в его глазах мелькнул как бы даже испуг. Майор не подобрел, но стал покладист.

– Прошу прощения за резкость, – проворчал он. – Проходите, присаживайтесь. Позвольте еще раз глянуть на ваш документ… Хорошо, спасибо, Алексей Владимирович. Нам звонили из Кингисеппа по поводу вашего прибытия. Мы, честно говоря, смутно представляем, какой интерес может быть у военной контрразведки к событиям в Гдышеве. Преступность разгулялась не только здесь… Впрочем, не собираюсь отговаривать. Вы один?

– Со мной еще двое, они в коридоре.

– Хорошо… – Корбин выпустил злость, расслабился. – Проблемы, знаете ли, на вверенной территории… Нормально доехали?

– Нормально, – кивнул Алексей. – Был небольшой инцидент, группа неопознанных граждан саксонской наружности сделала попытку не пустить нас в Гдышев. Попытка пресечена, граждане ликвидированы. Спасибо, что спросили.

– Вы серьезно? – Корбин нахмурился. – И кто, по-вашему, эти… граждане?

– Надеюсь выяснить с вашей помощью. Держите, – Хабаров выложил на стол завернутый в клочок газеты предмет. – Это пленка, запечатлевшая образы мертвых бандитов. Надеюсь, в вашей епархии есть возможность ее проявить и распечатать фото. Не в единственном, разумеется, экземпляре. Из троих запечатлены только двое. Третий уплыл по течению, мы не стали его преследовать.

Чувство юмора было явно не тем, чем майор владел в совершенстве. Он опасливо развернул кассету, повертел ее в руках, убрал в ящик стола.

– Хорошо, я распоряжусь.

– И не затягивайте, Борис Михайлович.

– Да, конечно, Алексей Владимирович. Мы окажем содействие. И еще раз простите за то, что сорвался. Вредная работа, бестолковые подчиненные… Вы же не злопамятный?

– Уже забыл, Борис Михайлович. Формально вы правы, я не должен был вторгаться без предупреждения. А форма сотрудников ГУКР не имеет отличительных особенностей. Тоже прошу меня извинить. Могу поинтересоваться, где нас поселят?

– В доме напротив, через переулок. Здание относится к Народной улице, в нем до войны размещалось общежитие рыбного завода. Здание небольшое, но есть свободные комнаты на первом и втором этажах. Татьяна Викторовна вас проводит… Надолго к нам, Алексей Владимирович?

– Жизнь покажет, товарищ майор. Нам поручено расследовать обстоятельства гибели товарищей Перфилова, Корчинского и Сорокина. Это умышленные убийства, не так ли? Вы обязаны быть в курсе.

– Да, это убийства, – майор тяжело вздохнул. – Не понимаю, почему ваше ведомство ими заинтересовалось. Ладно, не мое дело, хозяин – барин. Мы потрясены этими преступлениями, усилена охрана оставшихся должностных лиц, милиция работает круглосуточно… хотя им не хватает кадров. Расследование ведут опытные сотрудники. Мы помогаем им, насколько можно. К сожалению, я не владею полным объемом сведений по этим делам. Лучше обратитесь к моему помощнику капитану Меркушеву. У нас своей работы невпроворот… – Корбин грузно поднялся, подошел к окну. На подоконнике лежали папиросы и спички. Он закурил, выпустил дым в открытую форточку. Похоже, майор не только попивал, но и имел нездоровые почки – о чем свидетельствовали одышка, грузность в движениях и синие мешки под глазами. – Проблемы на заводе «Вымпел», – пояснил он. – Наше ведомство курирует эту тему. Завод пострадал минимально. Немцы собирались его взорвать, даже заминировали часть цехов, но мы наступали стремительно, и они бежали, не воплотив свои замыслы. Саперы две недели разминировали предприятие. Наркомат обороны отдал распоряжение: к июню завод должен приступить к выпуску продукции. Цеха отремонтировали, оборудование завезли, штат укомплектован… теперь новые проблемы. По территории завода в ночное время разгуливают посторонние, отмечались поножовщина и перестрелка. Охрана поставлена плохо. Арестован начальник охраны Ганицкий – будем разбираться, головотяпство ли это или намеренный саботаж. Пару дней назад еще один сюрприз: в подвале, где хранилась старая документация, произошел взрыв, двое погибли. Сейчас разбираемся: саперы прошляпили мину или была диверсия.