— Девчонка! — позвал смутно знакомый голос, и я не без труда разлепила веки.

— Я сказал, что должен тебе, но не говорил, что долг буду отдавать натурой. — я всё ещё лежала крепко обнимая диала, а он повернул ко мне голову и смотрел, привычно хмурясь.

— Мог бы и отблагодарить, между прочим! — сама не знаю откуда у меня взялась смелость огрызнуться, но сальные шуточки сейчас были явно не к месту.

Я вскочила, прикрываясь его плащом, и направилась к костру за вещами. Похоже, прошло немало времени, всё должно было уже высохнуть. Краем глаза заметила, как Дуэйн сел, морщась, ушибы явно были очень серьёзными, а затем неуверенно поднялся на ноги. Я рывком сдернула платье с коряки и поняла, что нужно же как-то его одеть, а, не сняв плаща, этого сделать не выйдет.

— Не мог бы ты отвернуться? — попросила мужчину, который тоже направился к костру за своими вещами. — Мне нужно одеться.

— Конечно, нищенка. Я же теперь твой должник, такую мелкую просьбу мне выполнить несложно. — сказал он, подмигнув мне и отвернулся, демонстративно сложив руки на груди.

Обрадованная тем, что препираться не пришлось, я поспешно скинула плащ и принялась одевать своё поношенное платьице.

— А ты ничего, Селена! Я бы не отказал себе в удовольствии провести с тобой ночку другую. — услышала я его голос и резко обернулась. Он смотрел прямо на меня. Вот ведь, врун!

— Ты же сказал, что отвернёшься! — злилась я, заливаясь краской уже не помню в который раз за сегодня.

— Я и отвернулся. Как надолго, а так же, того что не повернусь обратно, я не уточнял. — ответил он, слегка наклонив голову. — Ладно, одевайся скорее, я и так уже всё видел, хватит краснеть как маков цвет. Подай-ка мне лучше мои вещи, холодно, знаешь ли стоять тут в одних…в общем почти голым.

Одевшись, я пошла в лес за хворостом, так как имеющийся уже почти прогорел, а Дуэйн, представьте себе, наловил рыбы. Как он это сделал, имея в своём распоряжении только походную веревку и какие-то блестянки из поясного мешка, я не знала, но улов пришёлся очень кстати. Есть хотелось неимоверно. Совсем скоро рыбка уже подрумянилась на костре, и мы с удовольствием её съели.

— Дуэйн, можно попросить тебя о настоящем одолжении? — разделавшись со своей порцией спросила я.

— М? — он только повернулся ко мне и вопросительно приподнял бровь.

— Ты же мне вроде теперь как должен, да? — не хотелось использовать этот аргумент, но пришлось. Я не была уверена, что он согласится просто так.

— Не люблю когда мне напоминают о долгах. Но ты права, чего ты хочешь? Золота? Титул? Замуж за какого-нибудь богача? — начал перечислять он.

— Нет, что ты? Откуда у тебя такие мысли? Да и разве ты можешь такое устроить? — удивилась я.

— Кхм…забудь. Так что ты там хотела попросить? — уже по-деловому спросил он.

— Не говори никому в деревне о том, что между нами было…пожалуйста. — с трудом выдавила из себя я и подняла на него взгляд.

— И всё? Это всё, чего ты хочешь в оплату долга за спасение моей жизни? — он смотрел как-то недоверчиво.

— Да. Больше мне ничего не нужно. Ты же тоже меня спас. Что бы я делала без тебя? Нам и так живётся не очень, а если деревенские узнают о моём…позоре, меня никто никогда и замуж-то не возьмёт. — затараторила я, пытаясь убедить его согласиться.

— Странная ты, Селена. Так и быть, не скажу, тем более, что мне и самому это не делает чести. — ответил он, а затем резко поднялся на ноги, потому что неподалёку послышался хруст сухих веток. К нам кто-то приближался.

Глава 11 Предложение

Как оказалось, это были Люций и пятеро солдат, которые прибыли на подмогу из соседнего города. Они долгое время пытались разобрать завал, но ничего не вышло, поэтому решили обойти окрестности горы, в надежде на то, что мы нашли другой выход из шахты. И не зря. Вместе с ними мы вернулись в деревню. Я пошла к себе домой, а братья, как уже повелось, к Ниале. Надо же! Каждый раз, как этот Дуэйн оказывается рядом, он получает такие ранения, что диву даёшься. Но до сих пор живой. Жалко трудов Ниалы. Лечит его лечит, а он снова убиваться спешит.

Хотя, в прошлый раз “вылечила” его именно я. Ну то есть моя подвеска. А теперь у них есть Каменное сердце. Нищая деревенщина без надобности. Стало даже как-то грустно. Да, за эти дни я пережила столько всего, сколько многие и за целую жизнь не увидят, но приключения будоражили кровь. Наверное, я ненормальная, раз вспоминаю о них с улыбкой.

Как только я вернулась домой, мачеха запричитала что-то наподобие: “Κровиночка моя, мы уж тебя хоронить собирались”. Я слушала её вполуха. Всё думала, как там этот задира? Всё же синяки он себе набил такие, что за один день не вылечить. Стоп! А что это я за него переживаю? Хватит, Селена! Они получили, что хотели, и скоро уедут из нашей деревни на фронт побеждать корунцев. Снова рисковать собой, убивать врагов, бросаться под снаряды…интересно, обретя смелость, Люций станет таким же сумасбродным, как этот грубиян?

— Ой, да какая мне разница? — сказала я вслух и помотала головой, отгоняя от себя навязчивые мысли.

— Что такое, Селенушка? — переспросила мачеха, не поняв, почему я так внезапно задала вопрос в никуда.

— Ничего, просто думаю о всяком, — сказала я, а для себя решила, что непременно должна проверить, сработало ли каменное сердце, и получилось ли у Люция стать смелее. Ведь я за это ответственна. Значит не навязываюсь, а имею полное право уточнить, так ведь?

Так, нужно хоть переодеться, а то я как пришла, так и села за стол в чём была и погрузилась в свои мысли. Открыла шкаф, где хранилась моя одежда и поняла, что надеть-то мне нечего. То платье, что было сейчас на мне, оказалось самым приличным из имеющихся, но и оно настолько обтрепалось за последний день, что идти в нём мне было просто-напросто стыдно.

— Матушка, — обратилась я к мачехе. — Можно мне надеть одно из твоих платьев “на выход”? Обещаю, что не порву и совсем скоро верну его на место. Мне буквально на полчасика, только сбегаю в нём в деревню и назад.

— Что это на тебя нашло? Ты даже для Стефана никогда не наряжалась. Никак новый кавалер появился? Когда только успела? — недоумевала она. — Бери, конечно. Куда мне их сейчас носить-то?

Я тут же достала то её платье, что мне нравилось больше всего: зеленое из кашемира. На ощупь словно бархат. Когда-то отец купил его ей для поездок в город и “выходов в свет”. Годы шли, отца не стало, платье она надевала раза три не более, вот с тех пор оно и ждало своего часа. Мачеха любила говорить, что непременно наденет его, когда будет выдавать одну из дочерей замуж. Вот только когда это будет?

По фигуре оно село просто отлично. Глубокий вырез на груди, отороченный мехом, ничуть не портил, так как под него надевалась кружевная рубашка кремового цвета, скрывающая всё, что было излишне открыто. Корсет облегал талию, подчёркивая её, а длинная, спадающая волнами юбка придавала солидности. Отец говорил, что пуговицы на нём из чистого серебра, и мы охотно ему верили, но даже в самые голодные годы не посмели отдать их в ломбард, чтобы обменять на несколько медяков.

— Какая же ты у меня красавица! — сказала мачеха. — Кого бы ни решила покорить, ему будет трудно не обратить на тебя внимание.

— Ой, матушка, Вы всё шутите. Мне оно нужно для дела. Мои все настолько изношены, что их даже моль доедать не станет, — ответила ей, надевая сапожки из мягкой кожи (которые к нему совсем не подходили, но ведь под юбкой не видно, поэтому пойдёт) и плащ. — Я скоро. Обещаю вернуть платье не повредив.

Через каких-то 10 минут я уже подходила к дому Ниалы. На улице её не было, и я решила, что она внутри, занимается очередным больным. А может, до сих пор возится с Дуэйном? Стараясь не шуметь, вошла в террасу, а затем приоткрыла дверь в главные покои. Мало ли, вдруг он там не одет, а я ломлюсь такая вся внезапная. Нужно же соблюдать хоть какие-то приличия. Внутри беседовали двое мужчин. Они не заметили, как я вошла, поэтому разговора не прервали, и я решила подслушать. Конечно же это были братья-диалы.