Её губы были приоткрыты, а дыхание становилось более частым. Ей снилось что-то, что её не на шутку завело – в этом не было сомнений! Она ещё раз застонала – гортанно, глухо, подтянула колени к животу, и я заметил, как она сжала пальчики на ступнях, не прикрытых одеялом. На мгновение она уткнулась лицом в подушку, а потом повернулась на спину и прогнулась. Её тело сотрясала мелкая дрожь, потом крупнее, и потом совсем сильный толчок, во время которого она сжала руками одеяло и стала жадно хватать ртом воздух. Нифига себе!

Я был в шоке. Я впервые видел оргазм со стороны, это, несомненно, был он. Невероятно. Супер. Какая, оказывается, Тимофеева горячая штучка! Всё бы отдал, чтобы испытать её оргазм на себе. Член стал каменным и болезненным, хотелось только одного – раздеть её прямо сейчас и войти, сильно, резко, чтобы её оргазм продолжился. Я слышал, женщины с такими яркими оргазмами способны их испытывать по несколько раз, если правильно всё сделать…

Чтобы унять бесов, сунул руки в карманы шорт и поправил стояк. Как оказалось, вовремя.

Она застонала вновь, на этот раз по-другому, скорее досадно, и положила руку себе на лоб вполне осознанным движением. Проснулась? Всё, представление окончено? Чёрт, а так хотелось продолжить…

Внезапно она открыла глаза и, будто почувствовав моё присутствие, нахмурилась и повернула голову в мою сторону. Но тут же морщинки разгладились, хмурое выражение ушло, и она улыбнулась.

– Привет. Ты что тут делаешь?

В её тоне не было игривости или, напротив, неловкости. Она не догадывалась, что я видел её!

Я решил быть откровенным:

– Вообще хотел чаю попить, но ты тут так стонала, что я заинтересовался и заглянул.

Она на минуту прикрыла глаза рукой и честно, бесхитростно и совершенно серьёзно сказала:

– Трудно обходиться без секса. Он мне снится. И меня ломает…Я сильно шумела?

– Да нет.

– Не кричала, надеюсь?

– Нет, – удивлённо моргнул я. – А можешь?

Она молча посмотрела на меня, затем отвела взгляд и рассмеялась.

– А чайник горячий?

Чайник? Ах, она про чайник на кухне? Да, он горячий, но, определённо, тут есть нечто горячее и десяти таких чайников…

Даже сказав уже с десяток фраз с Ирой, я не мог успокоиться и перестать её хотеть. Не мог связно мыслить. Не мог заставить себя смотреть ей в глаза или в лоб, в общем, куда-то помимо ее плечей, рук, груди и этих розовых пальчиков на ногах с каким-то блестящим лаком.

Я как заворожённый смотрел на её губы, и, хотя теперь они были сомкнуты, дико хотел, чтобы они снова издавали такие чудесные звуки.

Вообще, меня очень заводили звуки, которые женщины издавали в постели, будь то стон или шум дыхания. Чёрт, да любое слово, сказанное в состоянии возбуждения, обладало особой магией, пробуждавшей какие-то первобытные инстинкты. А женщины, которые были раскованными, страстными – это был джекпот. Все мужики о таких мечтают, и я не исключение.

И потому, увидев Иру, метавшуюся на кровати, я уже мысленно представил её под собой.

Конечно, в этом смысле я представлял её и раньше, мечтал о ней, хотел её, но только сейчас картинка дополнилась и стала будто бы живой и яркой. Мечта обрела реальные очертания. Мечта стала ближе. Как никогда ближе.

Я никогда не понимал выражение – «потерять голову». До сих пор. Потерять голову из-за какой-то бабы? Да ладно, вы шутите? Как это возможно? Ну, подумаешь, стройняшка, красавица, ну, допустим, гормоны взыграли, захотел. Но чтоб голову потерять? Это не про меня.

Да и ещё чтоб изменить? Какими бы ни были отношения с женой, она же моя жена, носит мою фамилию, родила мне, фигурой пожертвовала… Опять же, кормит меня, дом – такой уют тут создала, а я – изменять?!? Не так меня воспитывали. Я, конечно, бываю порой редкостным ослом, но чтоб изменять? Не, не моё.

Так я думал до сего дня. И сейчас стоял и охреневал. Моё сознание переворачивалось, вся моя броня трещала по швам, моя совесть тихонько засела где-то на краю мозга и жалобно пищала, как маленькая комнатная собачка. А Ира не знала. Ничего не подозревала о произошедшей со мной перемене. Ничего не делала. Ни во что не играла. Казалось, ей вообще не было дела ни до меня с моим стояком, ни до моего сознания…

– Серёж, ау! Я спросила, чайник горячий?

– А? Чайник? Да, горячий, недавно закипел, – поспешил ответить я, стряхнув с себя оцепенение.

– Тогда надо вставать и идти пить чай, – бодро сказала Ира и откинула одеяло.

Я даже и не подумал отвернуться. Она посмотрела на меня, и, поняв, что я не выйду и не отвернусь, усмехнулась и нарочито медленно спустила ноги с кровати, продемонстрировав мне свои стройные ножки в коротких пижамных шортиках. Сначала поставила на пол одну ногу. Потом другую. Ну «Основной инстинкт», твою же мать!

Решил подыграть:

– Тебе надо любовника заводить.

– Заводить? – почему-то переспросила она и вдела руки в рукава халата. – Нет уж!

– Почему?

– Я надеюсь, когда у меня будет любовник, мне не придётся его заводить, и он будет уже меня хотеть. Заранее, ещё до встречи, чтобы мне не пришлось напрягаться и соблазнять его. Заводить, как ты говоришь. Я чертовски ленива, – коротко рассмеялась она и прошла мимо меня на кухню, по пути завязывая пояс.

Благоразумнее было бы не идти на кухню, а пойти куда-то в другое место. В душ, например. В холодный.

Но я шёл за ней, ещё не понимая, куда это нас заведёт, и заведёт ли вообще, и как потом жить дальше, но четко сознавая, что мне это нужно. Что она мне нужна. Что она – моя женщина, созданная специально для меня. По моей мерке.

И что я пойду хоть на край света, чтобы доказать ей это.

Ирина. 40.

Мы сидели на кухне на вполне приличном расстоянии – нас разделяла пустая табуретка. Так себе преграда, конечно. Но, видимо, Сергею так было спокойнее, раз он сел не на соседнее место, а через одно.

Похоже, моё присутствие в их доме напрягало всех. Можно подумать, меня оно не напрягало. Надо было выдержать всего лишь 2 дурацких, трудных, жестоких дня, пока у меня в доме заливали пол.

И вот теперь я смотрела, каким взглядом мужчина окинул мой наряд и сел через место, и откровенно потешалась.

На мне была пижама и халат из чёрного  хлопка. Ничего прозрачного, кружевного, но, видимо, смотрелось интересно, поскольку он первым делом заглянул мне в декольте, и только потом – в глаза.

Наблюдая, как я налила в кружку кофе и села, Сергей недоуменно спросил:

– Это весь твой завтрак? Кофе?

– Обычно мой завтрак состоит не только из кофе, если ты переживаешь за моё здоровье.

– Конечно, переживаю. Надо нормально есть, а то станешь доходягой и свалишься в первую же канаву.

– Спасибо, мне очень помогла сейчас твоя вера в мои силы, – саркастически заметила я и встала, развернувшись к окну.

– Извини. Что-то не то сказал, да?

– Всё нормально, – я мотнула головой и села обратно, откинувшись на спинку стула и беспардонно положив ноги на разделявшую нас табуретку.

Полы халата разъехались, обнажив ноги, и я поставила кружку на стол, чтобы поправить халат.

Он взглянул на мои ноги и спросил:

– Зачем ты красишь ногти на ногах, сейчас ведь зима?

Молодец, наблюдательный.

– Я хочу быть красивой в любое время года, – я с деланным безразличием пожала плечами.

Ну а ещё, вдруг в моей постели окажется мужчина, а я не ухоженная?

Вслух сказала иначе:

– Ну и, вдруг в моей френдзоне окажется мужчина, а я не ухоженная?

– Думаешь, мужику будет интересен твой маникюр?

– Маникюр – это на руках, Серёж, на ногах – это педикюр.

– Да какая разница! Меня бы ноги женщины интересовали только в том случае, если бы были закинуты на меня.

– Фу, как грубо! – сказала я и всё же рассмеялась.

– Это не грубо, это нормально. Я ж мужик!