По душному вокзалу туда-сюда слонялись люди.

Толпа. Не люблю, когда в одном месте собирается много людей.

Давка.

Здесь просто нечем дышать.

В меня на скорости влетел какой-то крупный мужчина, отпихнув в сторону. Он пошел проталкиваться дальше, даже не заметив этого. Через секунду его поглотила толпа.

Я вздохнула и прижала поближе свой чемодан на колесиках.

Собрала свои длинные русые волосы в хвост, потому что от этой суеты они лезли в глаза и мешали видеть происходящее.

– Ну, что стоишь? – мама, не натуральная блондинка с такими же голубыми глазами как у меня, слегка подталкивала в спину в сторону выхода из этого злачного места.

Она уверенно обогнула меня, волоча за собой чемодан в два раза больших размеров чем мой, и потянула свою растерявшуюся дочь вперед, расталкивая зазевавшихся приезжих.

Пахнуло запахом чебуреков. Московской вокзальной выпечки. В животе неистово заурчало, но я не понаслышке знала, чем оканчивается такая трапеза. Уж лучше потерпеть и найти что-нибудь поприличнее.

За пределами здания будто бы была другая жизнь.

Светло и свежо, но все так же в бешеном темпе куда-то спешили люди. Много людей. Они реками двигались по дорогам, останавливаясь на светофорах и продолжая свой путь.

Мне кажется, я никогда к этому не смогу привыкнуть.

Стало неуютно. Здесь все не так, как у меня в моем небольшом городке. Там почти все были знакомы друг с другом. Тихо и мирно на улицах. Даже машины никуда не спешили. Время текло совершенно другим ходом, никуда не торопясь. Ведь все и так успеется.

Москва.

Я никогда не переехала бы сюда, если бы мама не познакомилась в очередной командировке с Максимом Игоревичем. Спустя несколько месяцев отношений они решили пожениться, и теперь мы обязаны жить здесь, с ним. Я не особо разделялась ее радости, но меня убедили, что я поступлю в один из лучших университетов города.

И теперь … я здесь.

В этом большом муравейнике.

Но я совсем другой муравей …

– А вот и машина, – мама вырвала меня из собственных мыслей. – Максим вызвал для нашей транспортировки своего личного водителя. Здесь все по высшему разряду, залезай.

Перед нами стояла машина бизнес-класса, большая, черная, блестящая. Ишь как перед мамой выпендривается. Максим Игоревич вроде директор в какой-то крупной компании. На одном из заседаний они и познакомились.

Только вот, к добру ли это …

Водитель слегка кивнул нам и помог затащить чемоданы в багажник. Мы уселись на мягкие, оббитые дорогой тканью сиденья. Мама села впереди, принявшись о чем-то болтать с шофером и одновременно поправлять в зеркале прическу. Заработали кондиционеры, напомнив, что жизнь не такая уж и ужасная. Этот конец лета выдался особенно жарким.

Если вы спросите, где мой отец, я отвечу, что не знаю. У меня его не было с рождения. Мать на вопросы о нем отмалчивалась или ругала меня.

А затем появились они.

Сначала был дядя Ваня, которого маленькая я называла папой. Через несколько лет уже дядя Андрей, но к нему я даже не успела привыкнуть, так быстро он перестал с нами сожительствовать.

Мама вечно подыскивала себе партию повыгоднее, безжалостно бросая предыдущего партнера. Они сменялись друг за другом все мои 18 лет. Подростком, я уже даже не старалась запоминать их имена. Просто уходила в свою комнату и читала, пока она обхаживала своего нового мужчину мечты, загоняя под свой каблук. Со временем на это стало противно смотреть.

Теперь, как она утверждает, у нее с Максимом Игоревичем большая любовь. Но вот любовь к нему или его деньгам, это большой вопрос.

Этот мужчина отличается от предыдущих. Я видела его пару раз, но он уже привел меня в легкий ужас. Он не красавчик – пухлый, крупный, с неправильными чертами лица. Постоянно ходит в своем дорогом костюме и раздает указания. На меня смотрит косо, но молчит ради своей пассии, по совместительству моей матери. Он другой, потому что все мамины мужчины были какими-то мягкими по сравнению с этим человеком, привыкшим командовать. Она была в таком восторге от его ухаживаний, что даже не раздумывала, когда он предложил ей съехаться и пожениться …

Машина тихо ехала по Москве, часто застревая в пробках. Уж лучше бы пешком. По сторонам мелькали проспекты, пестрили улицы и машины, машины. От многообразия у меня закружилась голова, и я отвернулась от окна.

Мать уже не переговаривалась с водителем, дотошно разглядывая себя в зеркале. Я вздохнула и достала книжку из портфеля. Надо как-то скоротать время.

Через сорок минут мы въехали во двор с элитными многоэтажками. Высокие красивые здания окружили нас и закрыли полнеба. Ухоженные дворы, стеклянные двери в подъездах, ровные газоны. Там, наверху, только чистое небо осталось то же, что и в моем родном городе.

– Приехали, Кристина Михайловна, – водитель припарковался и вышел доставать наш багаж.

– Выбираемся, Злат, – весело сообщила мама, – теперь у тебя будет новая жизнь.

– Ура … – безразличным голосом ответила ей, устало встав возле машины и разглядывая двор. Скрестив руки на груди, я скептически наблюдала за суетящейся родственницей. Та ворчала на нашего водителя, пока он доставал чемоданы.

Я здесь только ради престижного университета. Это мое будущее.

Мой новоявленный отчим не вышел нас встречать, вальяжно ожидая нашего появления в квартире.

– Привет, дорогая, – он дождался, пока мать радостно подбежит и чмокнет его в небритую щеку, пока сам мужчина цинично разглядывал меня из-под щелок своих узеньких, прищуренных глаз. – Твоя комната там, – жестом указал на дальнюю дверь, всем видом показывая, что их с матерью нужно оставить одних.

Я презрительно хмыкнула, но промолчала. Кивнув, покатила свой чемодан в указанном направлении …

Показатель дороговизны квартиры – белые предметы.

Чем больше белого в доме, тем богаче ее хозяин. Многие начинают добавлять со временем золотой цвет.

Белый – это признак вечной чистоты и ухоженности. Это модно, стильно и, как считается, придает воздуху некоторую легкость. Но в таких домах ты чувствуешь себя как в гостях. Каким-то грязным то отношению ко всем предметам мебели. Это хорошо ощущается, когда переезжаешь из квартиры в хрущевке в помещение с евро ремонтом.

И моя комната была белой.

Я зашла в нее и прищурилась.

Выглядела она как в номер гостинице: аккуратно застеленная кровать (слишком ровно, прямо под линеечку), окно с белыми, почти прозрачными занавесками (видимо мой новоявленный отчим не хочет, чтобы я много спала по утрам, оставляя солнцу возможность нещадно палить меня через тонкую ткань), один широкий светлый шкаф и рядом столик с зеркалом.

Все же для человека, который меня явно недолюбливает, это довольно щедрый подарок. Но мне кажется, что это ему ни во что не обошлось. Помещение будто раньше было комнатой для гостей.

Но так и есть.

Я – гость в этом доме.

Присев на край кровати, я принялась раскладывать свои нехитрые пожитки. Несколько маек и футболок одиноко глядели на меня из огромного шкафа, прежде чем я закрыла их там, оставив в темноте. Уныло подошла к окну.

Обзор вел не во двор, а на проспект. На этот вечный поток машин и людей, который, как мне кажется, не прекращается даже ночью. Солнце ушло куда-то за наш дом, значит восход точно с этой стороны. Вдалеке была видна крайняя стена моего будущего университета. К счастью, до него не нужно долго ехать. Переживать московские пробки каждое утро я бы не смогла.

Я вздохнула и вернулась на кровать. Тишина, которая давит на уши. Включила спокойную мелодию в телефоне и открыла книгу.

– Кхм-кхм.

Вздрогнула и повернулась на звук.

В моей комнате, возле двери, стоял сам хозяин квартиры.