Не знаю, что на это ответить. Никогда не была девушкой, которая упивается чрезмерной заботой парня, но солгу, если скажу, что сейчас не испытываю огромного облегчения. Он снова смотрит в пол, прожигая дыры в полированных половицах между ногами.

— Я не… это нелегко. Но моя мать… — Он качает головой. Пытается снова. — Моя мать была замешана в плохих делах. Когда я был ребенком, она прибегала к хитростям, чтобы свести концы с концами. Однажды я видел, как с ней плохо обращался какой-то парень, но тогда был слишком мал, чтобы вмешаться. Я больше не маленький. И могу позаботиться о том, что принадлежит мне, Слоан. Прости, что меня здесь не было. Я собираюсь вернуть Лэйси и причиню боль этому ублюдку за то, что он сделал.

Он замолкает, и мы обдумываем только что сказанные им слова. Его мать была проституткой. Уверена, что, если бы Пиппа сейчас находилась здесь, она бы яростно строчила в своем блокноте о его потребности защищать женщин, находящихся в опасности, и, должно быть, именно по этой причине он помог мне найти Алексис. Возможно, поэтому он не позволил мужчине, жестоко обращающегося с женщинами, купить меня.

— Не понимаю. Не понимаю, почему Лэйси пошла с ним, — тихо говорит он.

Это будет хуже всего. Делаю глубокий вдох, молясь, чтобы все прошло гладко. Я так и не смогла придумать приемлемый способ рассказать ему обо всем, но, в конце концов, приукрасить подобную ситуацию невозможно.

— Зет, Лэйси пошла с Чарли, потому что он сказал ей, что она его дочь. — Я замолкаю, чтобы дать ему осмыслить сказанное. Зет продолжает смотреть в пол, его глаза застыли на одном месте, не моргая. Он задерживает дыхание — я могу судить об этом по напряженному положению его плеч и по тому, как подрагивают мышцы его челюсти. — Ты сказал, что Лэйси — твоя сестра. Как ты узнал об этом?

— Моя мать, — говорит он. — Она вылитый образ моей матери. Светлые волосы. Улыбка. Чертова печаль в ее глазах. В один прекрасный день без объяснения причин она появилась на моем пороге и просто осталась жить. Кем еще она могла быть? Я не позволяю случайным, сломленным женщинам бесцельно влезать в мою жизнь. Конечно, мне не было известно наверняка. Но я знал. Я решил, что она расскажет свою историю, когда будет готова.

Не могу поверить. Все это время. Все время он знал. На самом деле это логично. Между ними существовала крепкая связь — брата и сестры. Он заботился и защищал ее в течение многих месяцев. Конечно, он знал. Делаю глубокий вдох, осталось рассказать следующую часть.

— Ну, если ты знаешь, что Лэйс — твоя сестра, а Чарли говорит, что он ее отец…

— Не надо. Не говори этого, — бурчит он. — Я помню своего отца. Он был безвольным куском дерьма, который никогда не заботился ни о матери, ни обо мне. Он позволял пьяным и грязным ублюдкам тр*хать мою мать за деньги и даже пальцем не пошевелил, чтобы помочь ей. Он был самым худшим человеком на свете, и это был не Чарли, мать его, Холсан.

— Ты уверен? Я имею в виду, какие у тебя самые ранние воспоминания? Можешь ли ты точно сказать, что этот парень, живший с твоей матерью, не был прихвостнем Чарли? Он сказал, что твоя мать ушла с одним из его парней, захватив вас с собой.

Зет мгновение раздумывает над сказанным мной. А потом:

— Не могу ничего вспомнить до пляжа. Это самое раннее воспоминание, день, когда моя мать пострадала.

Я не хочу давить на него по этому поводу. Судя по тому, как он давится словами, его воспоминания очень болезненны. Он выглядит совершенно опустошенным тем фактом, что то, что я ему говорю, потенциально может быть правдой.

Возможно, Чарли Холсан — его отец.

Он садится ровнее, явно беря себя в руки, а затем поворачивается ко мне.

— Неважно, кто он. Он гр*баный психопат, и я ни за что не оставлю Лэйс с ним ни на один день. — Теперь он кажется сильнее, немного решительнее. — Я пойму, если ты захочешь убраться подальше от этой ситуации.

— Что? Почему ты так говоришь?

— Потому что это не то, чего ты заслуживаешь, верно? Никто не должен иметь дело с подобным дерьмом. И я гр*баный трус. Мне жаль, Слоан. Я свалил после того, как услышал, что ты сказала тому парню по телефону, — говорит он. — Я слышал, что ты сказала, и это до чертиков напугало меня, потому что я поверил в это. Знаю, ты любишь меня, но я этого не заслуживаю. Я не хотел оставаться и слышать, как ты говоришь это мне в лицо, потому что не знаю… не знаю, как произнести эти слова. Не знаю, за кого ты меня принимаешь. Я, бл*дь, никогда не смирюсь с тем фактом, что в нашу первую встречу привязал тебя к кровати и тр*хнул, а теперь ты здесь, хочешь быть со мной, словно я не поступил самым дерьмовым образом.

Мое сердце готово вырваться из груди. То, что он сказал, правда. Понимаю, что со стороны все это выглядит погано, но в жизни так бывает. Погано.

— Я ненавидела тебя, — шепчу я. — После произошедшего, в течение двух недель я ненавидела тебя. Представляла твое лицо, внешность и фантазировала о том, как причиняю тебе боль. Долгое время хотела сделать тебе больно, но потом поняла, что злюсь не на тебя. На себя. Потому что, несмотря на ситуацию и на то, что мне не удалось получить желаемой информации об Алексис, я получила удовольствие. — Не могу подавить стыдливый смех. — Я наслаждалась прикосновением твоих рук, Зет. Наслаждалась тем, что ты был во мне, и это было очень, очень плохо. Я должна была быть опустошена из-за сестры, а вместо этого вспоминала нашу встречу и… скучала.

Зет смотрит на меня. Он смотрит на меня так, словно заглядывает в мою душу и, наконец, видит свое отражение прямо перед собой.

— Мне жаль, что так получилось, — говорит он серьезно. — Но я рад, что это случилось. И я рад, что ты здесь. — Он поднимает руку и снова проводит кончиками пальцев по моей распухшей губе. — Я исправлю это, — уверяет он. — Не позволю, чтобы его рот последним касался твоего, Слоан. Клянусь. Мне нужно еще немного времени.

Я киваю, зная, что он говорит правду. За последние несколько минут было раскрыто много тайн, теперь все по-другому. Я чувствую… чувствую, что есть надежда. Зет поднимается на ноги и протягивает мне руку.

— Есть последняя деталь, которую ты должна знать о том, как мы познакомились, — говорит он.

Я беру его за руку, позволяя подтянуть меня к себе. Он заводит мои запястья за спину, сцепляя их своей сильной, мощной рукой. Однако это действие едва ли можно назвать эффективным. Он нежен, явно помня про мою больную руку.

— Что? Что такое?

Не думаю, что смогу вынести еще больше плохих новостей в течение одного дня. То, как он нерешительно сдерживает меня, заставляет думать, что он подозревает, что я могу ударить его. Он наклоняется и шепчет мне на ухо:

— Человеком, который собирался купить тебя… был Ребел.

ЗЕТ

Она восприняла эту новость, как и следовало ожидать. Все время, пока мы были в машине, направляясь в больницу, Слоан ругалась.

— Этот больной ублюдок женат на моей сестре, и он пытался купить меня! Кто так делает? Лекс не известно об этом. Иначе она ни за что не осталась бы с ним.

Я молчу. У меня на уме другие вещи. Слоан сказала, что Лэйси несколько дней разговаривала с Чарли, и это моя гр*баная вина. Этого она, конечно же, не говорила, но это правда. Телефон, который я дал Лэйси, нужно было уничтожить. Я должен был поменять гр*баную симку, прежде чем отдавать его ей. Должен был догадаться, что, если Чарли прослушивал телефон, который я уничтожил несколько недель назад, то, скорее всего, он прослушивал все мои телефоны — даже одноразовые, все до единого. Как только чертовы штуковины включались, в офисе ублюдка, должно быть, срабатывала гр*банная сирена.

Единственная причина, по которой можно доверять телефону, который у меня сейчас, заключается в том, что я купил его после того, как узнал о слежке. Теперь я нахожусь в сложной ситуации с Лэйси и стариком и понятия не имею, чем все это закончится. Я заключил очень напряженную сделку с подругой Слоан — она отправляется в больницу, разведывает обстановку, сообщает нам, есть ли охрана, которую нам необходимо обойти, чтобы попасть в палату Герцогини, а взамен мы ее отпускаем. Мы не собираемся возвращаться в квартиру, поэтому у нее не будет возможности связаться с нами после нашего расставания, так что, освободив ее, мы ничего не теряем. Нам больше не придется слушать ее жалобы и стенания, так что это бонус.